Если сидеть на подоконнике спиной к окну, то можно видеть торцевую стену единственной комнаты небольшой темной квартирки в районе Сакре-Кер, два дверных проема в ней: один, ведущий в миниатюрную замусоленную кухоньку, а другой - в прихожую, в которой вмещается лишь зонтишница и вешалка для пальто. Оставшуюся часть уже знакомой нам стены занимает старинный комод с узкими выдвижными ящиками, в одном из которых неизменно лежит бутылка Chivas Regal, купленная по дешовке у араба-зеленщика за углом.

В феврале на комоде стоял заросший аквариум с золотыми рыбками. Его принесла Она, заявив, что в тусклое жилище ее любимого гения нужно принести жизнь и свет. Глупая. Она и была тем светом. Теперь уже нельзя увидеть ее короткое темно-зеленое атласное платье на письменном столе, нельзя почувствовать запах ее парфюма, дороговизна которого не сочеталась с ее заштопанными серыми чулками.

Однажды томный, высокий, худощавый юноша с черными патлами волос, вечно откидываемыми назад картинным движением головы, сидел за своим письменым столоми царапал однообразыми движениями что-то на листе грязной бумаги. После восьмой чашки кофе его руки обыкновенно подрагивали, так что бумага все гуще и гуще украшалась синими кляксами и коричневыми пятнами. Он пишет, пишет, и вдруг - стопор.

Проходит пятнадцать минут, а он все сидит. Нехорошо: на завтра непременно нужна статья про проишествие в грязном подвале, громко именуемом кафэ "L'Etoile" - как бы в насмешку над неудачниками, которые там собираются. Поговаривали, будто жандармы давно знают, что там можно приобрести кое-что покрепче табачку. Но нагрянули они только вчера вечером. Нужно что-нибудь из этого раздуть.

Eugene писал, что Комиссар местной жандармерии был якобы влюблен в хозяйку заведения, но та ему отказала, за что и нагрянула на ее голову злосчастная проверка. Никакого отношения к реальности его статья не имела, но ему, как всегда, до этого было меньше всего дела. Главное - получить из грязных рук редактора мелкой и злой бульварной газетенки две синие замасленные бумажки - заветные сто евро.

Но вот он сидит, тупо смотрит на грязные обои перед собой тупым блеклым взглядом своих глаз. Когда-то она назвала их искристо-голубыми. Но они серые. Серые.

Над синей черепицей дома напротив небо уже линяло-серого утреннего цвета. Откуда-то с улицы доносятся громкие звуки, полностью отвечающие его настроению, монотонные, нестерпимо тягучие, зовущие, но без всякого энтузиазма:

МАААААААААААААА!!! ММММММЯАААА!

Сначала наш герой считает их логическим дополнением к своему настроению, но когда из квартиры сверху начинает сыпаться ругань сонного соседа:"Ousste! Va te chercher quelqu'un a foutre ailleurs, putin de chat merdeux! Ousste! OUsste!" - он осознает, что где-то там, за окном, независимо от него, существует вполне реальный живой кот.

А вот и он сам! Будто желая взбесить еще больше несчастного соседа, худющий, облезлый, черный, с какими-то серыми пятнами на спине, он перебрался на подоконник к нашему писателю. Они встретились взглядом.

Кот был назван Маттисс, но не понимал эстетического удовольствия, которое получал от созерцания красных рыбок его однофамилец. В восьмом часу Eugene, отчаявшись, наконец, закончить работу в срок, уснул, наивно покормив своего нового знакомого супом, которым тот, однако, не побрезговал. Так пришел конец пасторального существования двух рыбок, резвых блестящих созданий. Одна из них, впрочем, была уже дохлой, так как герой наш забывал, порой, кормить и себя, не то что своих любимцев. Так что кот совершил одно убийство вместо двух.



[453x700]