Мой нежный, мой глупый, мой смешной – так Она называла его. Он виновато улыбался и чуть склонял голову в знак согласия. И тогда Она смеялась и целовала его лицо. Он робко клал руки ей на плечи и с невыразимой нежностью тонул взглядом в ее красоте.
- Что же ты будешь делать без меня? – смеялась Она. – Я никогда – никогда тебя не оставлю, ведь ты пропадешь, если меня не будет рядом.
И Он снова улыбался.
Он казался ей таким ранимым и нежным, что ей хотелось прижать его к груди и никогда не отпускать от себя.
Мой смешной, мой глупый…
Она знала о нем все: когда ему становится грустно, а когда смешно. Когда Он хочет поцеловать ее, а когда просто заглянуть в глаза. Мой глупый… И лишь одного Она не знала. Каждую ночь, когда Она закрывала свои глаза, сжимая в руках его ладонь, в его глазах гасла нежность и загоралась решительность. И Он осторожно вступал в ее сон, отодвигая звездное покрывало, и с плеч его спадала серебряная накидка. Древним воином из прекрасных мифов Он отважно расправлял плечи. И руки, его нежные руки, днем ласкающие ее тело, сжимали сверкающий клинок. С немым хладнокровием Он вступал в бой с ее страхами и грустью. Она спокойно спала, не зная, что ее ночной уют выстрадан и орошен его кровью. Она чувствовала сквозь мутное марево тепло его щеки и не знала, что в этот миг Он готов упасть от усталости, но все еще стоит, охраняя ее покой, следя за тем, чтобы дыхание ее не было сбито страшным видением, а сердце сжато тоской. Ветер больших перемен, которых Она так боялась, бил его в лицо, холод и темнота, пугающие ее, окутывали его со всех сторон. Он брал все на себя. Он не мог позволить ей бояться. И видя ее улыбку, Он лишь решительнее брался за металл, и черты лица его были строгими, и словно бы никогда его губы не ведали ни поцелуя, ни улыбки…
А утром, потягиваясь, Она смотрела в его родные добрые глаза и звонко смеялась, смеялась от счастья.
Мой милый, мой нежный, мой глупый... Он виновато улыбался и чуть склонял голову в знак согласия, пряча от нее под веками блеск холодной стали.