Ночь. За окнами темно, только луна тускло освещает Москву…
Его крики души, возгласы, как детский плач, вырывались из груди, он говорил: «Ты для меня свет.… Оставайся им прошу!».
Она молвила, слова еле слетали с губ из-за подкатившегося комка в горле: «Я буду, я обязательно буду, любимый!».
Он продолжал, не останавливаясь, забывая про дыхание и соленые мужские слезы, катившееся из нежных глаз: «Не хочу терять тебя… Ты одна такая, самая-самая, на этом свете для меня!.. Я живу ради тебя… Мне очень хорошо рядом с тобой. С тобой я почувствовал смысл этой жизни.… И не подведу тебя, любимая моя… Мой любимый котенок, мой ангел…».
Она хотела сорваться с места, чтобы обнять и поцеловать его, но у нее не было сил, комок в горле продолжал стоять, руки дрожали, ноги просто не держали.… Но она просто свернулась комочком, крылья обняли ее и из глаз покатились серебряные капельки, которые быстро впитывались в перья. Ей хотелось кричать о любви, в душе её все сдавливало.
Ей тоже было без него плохо.