номер в гостинице города с птичьим именем
зеркало в ванной, покрытое желтым потом
ржавой воды,
фанерная дверь с надрывным
скрипом; вид из окна, вызывающий тошноту.
из этой стартовой точки, пальцем по запылённым
створкам серванта, выводишь свои маршруты
тридцать второй автобус – из гостиницы на работу
сорок четвертый трамвай – в центр, потом оттуда
вечером до кабака по единственному мосту
ворох входящих бумаг становится всё объёмней
палец чернеет, пыльная сеть растёт
ты уже видишь своё отражение в этом городе –
мутное, одутловатое, остранённое
те же, что и вчера, пассажиры в утреннем транспорте
жестом привычным приветствуют тех же знакомых
между собой обсуждают районные новости
ты уже выучил, кто на какой сойдёт
локальная топонимика, сокращаемые названия
местечковый жаргон, кодовые слова
ты переспрашиваешь, и на тебя посматривают
с некоторым сожалением – не этого пустыря трава
пергидрольные женщины в учреждениях
очкастые мужики в конторах
смотрят такими глазами, как будто
на службу к ним заявилось
засаленное, с болтающимися брюками,
обезглавленное пальто
тупо молчат, не скрывают болезненного удвиления
ровный гул, который не слышен
издают их плотно сжатые губы
и ты кончиками волос и отмершей кожей
его чувствуешь
как никто
не то чтобы не при делах
но как будто до ветру вышел
не то чтоб совсем чужой
но не в ту дверь зашёл
не то чтобы на душе
но где-то скребутся мыши
все эти люди молчат, будто совсем недавно
что-то произошло
и это произошло с тобой
далее по расписанию: садишься в обратный поезд
на полпути выходишь в сонное молоко
в шляпе и с чемоданом, в мокрой траве по пояс
уверенно пробираешься туда, где недалеко
только что сжатое поле, оставленные остожья
спит лодка на переправе и серебряная вода
об этом молчат бумаги, но это и есть, возможно,
то, за чем ты приехал, чего ты хотел всегда:
лес наступает на линию
электропередач
валит столбы прогнившие, рвет провода
ящерица на камне
оставляет старую кожу

(c)










[700x515]