Вы когда-нибудь встречали ангела? Настоящего ангела? Светлого, невесомого, легкого с белыми пушистыми крыльями и мягкими, как пух волосами?

А я встретила. Только он был совсем не такой , как в сказках или Библии. Он не явился  мне , чтобы сообщить благую весть или провести меня в свой тайный мир. Нет. Он свалился мне на машину с пятого этажа. Сначала мне показалось, что он умер и убил мою машину, но к вечеру мою «Тойоту» реанимировали, а Он сидел в моей гостиной и пил крепкий кофе. Он слегка морщился, делая глоток, потом глубоко вздыхал и опять прикасался тонкими губами к горячей кружке. Маленькая стрелка часов уныло ползла к двенадцати, в  то время как секундная лихо наяривала круги, задевая аппликацию. А я хотела бы превратится в вазу или лампу тогда, чтобы не думать и не мучаться вопросом о чем поговорить с чужаком, чем его занять. А еще вазой можно молча стоять в своем углу или на самой видной  полке, или в середине стола. И это их работа, просто стоять и молчать, радуя глаз хозяина пышным гербарием. Я молила телефон «Позвони»,  заклинала друга «Приходи», взывала к собаке «Лай». Но вместо этого тишина начинала давить на мозги, а Он все сидел и, морщась, пил кофе. И тут мне в голову пришла единственная идея: спросить, не вредно ли пить на ночь столько кофе.  И рот я открыть не успела, как Он произнес

     - Нет.

Я так обрадовалась, что Он заговорил первый, даже не осознавая, что он сказал. Начать беседу трудно, продолжить её легко. Тебе говорят слово, а ты, как комар, присасываясь к нему, выпиваешь весь сок, всю начинку, до последней капли, до самой последней капли. Вот только слово в порыве радости я не расслышала, точнее не поняла. Слышала, но поняла.

-         Что? -  переспросила я.

-         Кофе пить не вредно.

 Выходя из дома, я по десять раз проверяла все выключатели и свет, сумку и свой наряд и все равно сомневалась. Все ли в порядке. Вечно перепроверяла всё и всех. Это было болезнью. Но я точно знала, что про кофе я не говорила в слух.

-         Пол-часа размышлений и вопрос про кофе, -  я думал о тебе лучше.  Лучше бы спросила, кто я.

-         Я спрашивала, но вы не ответили.

-         Я ответил, только ты не услышала. Но я не привередлив, могу повторить. Я – ангел.

-         Кто?

-         Ангел.

-         Я не верю вам.

-         Я знаю.

-         Вы не можете быть ангелом, они другие.

-         Какие?

-         Ну, другие. С крыльями и нимбом и светятся в темноте. Я не знаю.

-         Никто не знает, но все говорят. Ты утверждаешь, я не ангел. Но ты в этом не уверена. Ты всегда во всем не уверена. Это твоя беда.

-         Знаете ли, я в советах какого-то престарелого психолога не нуждаюсь. Даже если вы и ангел, то сильно себя запустили. Небритый, обросший, в старом костюме на размер больше. А за спиной у вас точно сальные крылья и нимб…

-         Который вы точно слали в ломбард.

Я сердились, я кипела, я бесилась, но не из-за его заключений, а из-за того, что Он действительно был ангелом. Он читал мои мысли и был невозмутим, как фарфоровый, а ещё у него были добрые глаза, очень добрые и жалостливые.

А потом мне уже хотелось его обнимать и жалеть, мне казалось, что Он одинок, как старое засохшее дерево посреди пустыни. Вот оно стоит век и, казалось бы, должно уже давно упасть, опустить свои ветхие ветви, склонить уставшую, но все ещё гордую вершину, а оно стоит и всем ветрам на зло, крепко вцепившись в сухую почву, существует, даже не растет, просто стоит на своем месте, в то время как всех его братьев, столетних великанов, выкорчевало с корнем.

-         Пойдем гулять. На небо.

Он не спрашивал, Он утверждал, но как-то неуверенно, то ли в том, что меня не пустят наверх, то ли в том, что я не пущу себя туда.

Но я пустила, и мы летели над пестрым, суматошным муравейником, называемым миром. Где-то загорались маленькие огоньки окон, где-то в полной тьме копошились люди, или не люди. В одном доме в глухой таежной деревне заунывно пела бабка, ей подвывала облезлая собака, а в люльке то ли от голода, то ли от пения рыдал большеглазые малыш.

Потом мы вернулись домой. Мой ангел рассказал свою историю, грустную, но интересную. Он рассказал мне о бедном детстве, хулиганской юности, безработной зрелости, о том, как ,спиваясь, он медленно катился вниз, как после пьяной драки он прыгнул под поезд. Он помнил писк старых тормозов огромного состава, чей-то истеричный крик, чей-то сумасшедший смех. А потом…небо. Белые крылья, мягкие облака, ослепляющий свет.

-         А зачем ты пришел ко мне, ангел. Почему ко мне?

-         Я люблю тебя, и хотел понять, как это, быть с любимой.

-         Почему я?

-         Я следил за каждым твоим шагом, знал, тебя с детства и я научил тебя жить в этом мире, ты такая, какой я тебя хотел видеть.

-         Ты меня создал?

-         Нет, это ты сама до всего дошла, всего добилась, всего, что хотела. Я уйду позже, и больше мы не встретимся, но эта встреча всегда будет в твоей памяти, и в душе останется ощущение чего-то необъяснимого, чего-то светлого, но чего-то ушедшего.

Я не верила ушам своим, я куда-то летела, в глубокую пропасть, а ветви, за которые я пыталась  ухватиться, оказывались змеями, которые кусали меня за руки. Они впивались зубами в кожу и пускали свой смертельный яд, при этом шипели от удовольствия  и тут же умирали, а на коже оставались красные опухшие следы и кровь, перемешенная с ядовитым соком. Неужели я – продукт чьей-то фантазии,  чьего-то больного воображения. Меня посадили в  землю, поливали и рыхлили, я росла, и вот созрела, впитала в себя все учения, все науки. И что теперь? Мой создатель стоит передо мной и говорит, что любит, то, что вырастил.

-         Нет, все не так, - произнес Он.

И я поверила. Все не так; я такая, какой хочу быть, просто это совпало с его видением, и Он полюбил меня. Я тогда верила в это и верю сейчас. Мы то, что из себя слепили сами, кому-то это должно понравиться, кто-то в это должен влюбиться, влюбиться до сумасшествия.

Мой ангел любил меня всю мою жизнь, а я… я полюбила его тоже, полюбила его за один вечер, и забыла это чувство так же быстро, чувство, но не Ангела. Но это сейчас, а тогда. Тогда я была счастлива, что я не ваза или лампа, и могу дотронуться до него, встать рядом, посмотреть на него. Ну и что, что вокруг нас тишина. Ну и что. Что нечего сказать, да и не нужно. Зачем человеку что-то говорить, если у него есть глаза, в которых отражена вся его жизнь, все мысли, все тревоги, все желания.

Стрелка часов доползла до четырех. Мы молчали. А я… я молила телефон «Не звони»,  заклинала друга « Не приходи», взывала к собаке «Не лай».

Он исчез, и я даже не заплакала, просто собралась и поехала на работу. Может он и сейчас за мной наблюдает и плачет, я знаю, он плачет тихо, неслышно ,завернувшись, свои старые засаленные крылья. И мне его жалко, наверное. Многое изменилась, я вышла замуж,