-Я её люблю, - совершенно твёрдо проговорил относительно высокий подросток, смотря на девушку с язвительной улыбкой. Хотя, впрочем, эта улыбка была заготовлена исключительно для него, и он это знал. Его друг в ужасе шарахнулся от «влюблённого» и ошарашено переспросил:
-Её?! – Сделав такой акцент на местоимении, что сразу можно было догадаться о высшей степени изумления, недоверия и желчи. Но больше всего там было, конечно, презрения.
Первый парень оторвался от «образа» и повернулся к товарищу:
-Понимаю, сам не думал.
Лаконично и по-мужски. Любая девушка бы продолжила: «ах, сердцу не прикажешь», но светловолосый «романтик» был иным. Друг разочарованно хлопнул ладонью по плечу «свихнувшегося», так он мысленно обозвал блондина:
-Значит, мы не пойдём сегодня гулять с той чёрненькой и её подругой, которые подкатили к тебе позавчера, телефон дали…
Блондин сначала даже не понял о ком идёт речь, а потом однозначно посмотрел на собеседника...

***
Придя домой, он раздражённо бросил вещи на пол, что раньше с ним не случалось и упал на идеально уложенный пледом диван.
Мысли змеиным клубком улеглись в голове. Парень злобно кинул в потолок первым попавшимся предметом: не повезло обыкновенной тёмно-синей подушке. В следующую секунду предмет из пуха и перьев приземлился ровно на лице незадачливого «Ромео». Он только горько рассмеялся, понимаю, что влип по самое «не хочу». Таким придурком он никогда не был, он вообще считал, что придурком не был вообще, а тут уж…
Снова прокручивать события прошедшего дня. В сотый уже, наверное, раз?
Он снова усмехнулся, мастерским, волейбольным броском откинув подушку. Затрещало оконное стекло, как по команде раздался волнующийся мамин крик и отрепетированное «всё нормально, мам».
Игра. Всё, начиная с самого начала и кончая сегодняшним «я люблю её» было каким-то соперничеством, спором с собой, попытка кому-то что-то доказать. Он ради интереса когда-то узнал её имя и тут же рассмеявшись, забыл. Она даже в принципе не знала о его существовании, и все бы были довольны, если бы не случайность, подброшенная монетка судьбы - злодейки.
Она решила, что им всё-таки стоит пересечься в этой жизни.
И холодная война. «Война безо всяких причин» - он, до сих пор не понимает, почему она так ненавидит. Но в самый первый раз пришлось отвечать, первый скрещенный взгляд их был уже поединком. Слово за слово, движение за движением. Злая, циничная и ледяная с ним…Хм…Ну он тоже не отличался теплом и радушием. Застывали, ему приходилось одевать эту вечную маску безразличия и пустоты. Её это бесило, а он радовался даже такому вниманию, даже этому чувству с её стороны. Но потом, он совершил ошибку, сам не зная как в тот момент, когда вдруг показалось, что её безразличие вовсе таковым и не является.
Вот тогда-то он и понял, что его это его только радует, а не отталкивает…Но, ошибка. Слишком похожая на высокую блондинку с каким-то обыденным именем.
Сломал надежду собственными руками, «задушил на корню», как любила говорить его бабушка.

В тот день, он ощутил желание покончить с собой, когда «его драгоценная, его непокорная, его сильная и его взрывная» просто пробежала мимо, не одарив ни толчком в плечо, как любила делать, пересекаясь с ним на пути, ни презрительной улыбкой или ехидной репликой – ничего. Она пробежала, спрятав лицо, уткнувшись в пол, пробежала, сохраняя существенную дистанцию, да что там, она пробежала…
А сегодня, то есть через трое суток он сказал «я её люблю», впрочем ,он устроил целое представление по «отшиванию той блондинки с глупым именем», в награду досталась язвительная улыбка и тот факт, что она не умчалась из комнаты, как делала вчера и позавчера. Это радовало. Только вот, что это всё означает? Играет или «запала»? Второй ответ нравился больше, но он слишком хорошо знал её. Она ненавидела, она не могла любить. Любить его, соответственно. Его. Боже, он собственноручно вырыл себе могилу, потому что без неё..Без неё…Он закрыл глаза и ударил себя в грудь. «Дыхалку» спёрло, а сердце как-то болезненно отозвалось.
Юноша ощутил непонятную, невнятную боль, он медленно поплелся на кухню и жадно приник к графину. Мама, готовившая уже ужин семье, бросила нож и бросилась к сыну, не переставая «кудахтать»:
-Дорогой, ты какой-то белый, что с тобой? Голова? Температура? Может желудок?
Сынок, не пугай…
Он лишь вымученно, улыбнувшись, пролепетал:
-Голова, да..мам…весь день в помещении, пойду, выйду, проветрюсь.

Обеспокоенная мама проследила за ним до лифта, в кабине блондин схватился за грудь и издал негромкий звук, похожий на рёв умирающего зверя. Болело сердце, било смертельную тревогу. Он не понимал, спортсмен и здоровый с детства, он был близок к инфаркту.
Улицы сменяли узкие скверики с мамами, колясками и первоклассниками, впервые вышедшими на улицу самостоятельно с друзьями. Трепетала жизнь, кричало сердце юноши. Он не мог выносить муки, упал на колени и прощально посмотрел на пустую площадку, которая должна была увидеть, как смерть заберёт его последнее дыхание, как…Крик прорезал удручающую тишину детского дворика. И снова всё замолкло. Но, крик, короткий и полной спасительной мольбы стоял в ушах юноши, он встал и, держась за то место, где располагалось сердце, прошёл к углу здания. В тёмном закутке старого района, сокрытого домами стояла группа подростков, они сомкнулись в круг, обступая…Обступая…
Забыв про боль, он бросился к Ней, растолкав парней в тёмных куртках. Её глаза были полны боли и… цинизма, даже сейчас, в позиции «проигравшей», она не сдавалась, предпочитая смерть и муки, чем…
Он схватил её за плечи, быстро ощупывая, цела ли она, но девушка дёрнулась, как загнанный зверёк, глаза загорелись гневом и бессильной злобой, за которыми скрывалось скорбное разочарование, и прошипела:
-Предатель…
Он отшатнулся. Спаситель, но? Даже в такой момент, она предастся гордыни, глупой игре?! Он не понимал! Что он сделал не так?
Сзади раздался смех, злой и гаркающий он был так знаком. Лучший друг, разгильдяй и верный помощник во всём. Двое, их всегда было двое, он и его товарищ. Лидером был он, но после него всегда шёл чёрноволосый юноша в коричневых джинсах. Глаза, горящие недобрым огнём, испугали не на шутку блондина, он задал немой вопрос. Тут же получил ответ:
-Как и договаривались, я её тебе достал, но прости, моя очередь. Эта девочка - моя. Раз, два и дело будет сделано. Ты же не против, как всегда? – Он смеялся, светловолосый недоуменно продолжал не верить в предательство, когда как девушка свирепо бросилась из плотного кольца. Сильные руки «подручных» чёрного схватили её, она опустила глаза, из которых лились горячие слёзы:
-Нет..Ты не мог быть таким»!!! Он..Не ты…девочка…очередь…., - бессвязные слова превратились в истерику. Вся холодность и властность исчезли. Он в ужасе смотрел на неё. Сломал…он сломал её…Он разрушил стену, со стеной и разрушив её всю. Дотла. Глупое предательство, ему бы объяснить! Доказать, что всё это злая шутка, он не такой. Он смотрел на неё и ненавидел себя….Сглупил…Так продолжалось бы вечно, если бы не «друг». Он подошёл к девушке и грубо схватил её, желая причинить страшнейшую боль, но ей было всё равно, в глазах зияла пустота. Она больше не верила.
Спесь мигом сошла с юноши.
Она вырвалась из грубых рук и внезапно резко завертевшись, дерзко закричала:
-Думаете, вы-крутые?! Сильные?! Подонки! П-О-Д-О-Н-К-И! Трусы, по одиночке не способные ни на что, вы собираетесь в группы, сбиваетесь, как волки, и унижаете слабых! Ненавижу! Вас всех и по одному! Мне не жалко, вы – НИКТО! Презираю.
Она кругом обошла их всех, задирая то края курток, то, хватаясь за волосы, заходясь в безумном танце. Они сжались, они не ожидали ответа, они злились, каждый готов был перегрызть ей горло, но условного знака не было. Наконец она подошла к нему. Удар. Он был в живот, но пришёлся по сердцу.
И ушла. Ушла, оставив свою жизнь и забрав ненароком чужую.
Он вдохнул. Выпрямился и ему пришло в голову, что сердце больше не болит. Что оно вообще не бьётся.

В унисон, когда-то, ещё двадцать минут назад.