Сказка старая, но искренняя и правдивая :)
Называется "ПЕСЕНКА"...



ПЕСЕНКА

Пёсенька маленькая мне хорошего не забыла. Об этом любой не забудет, если, конечно, достаточно хорошо ему сделать.

Видите ли, когда я утром ранним в дверь позвонил, Пёсенька лай подняла, чтобы родственников разбудить, а то бы долго под дверью стоял.

А как впустили меня, Пёсенька деликатно удалился, давая понять, что это он для меня старался, а не оттого вовсе, что гулять хочется. Да и действительно не хотелось ему.

После того, как сонные разбрелись обратно, Пёсенька встал со своего коврика и подошел ко мне.

- Гав-гав! Где был ты?

- Я, Пёсенька, девочку убивал.

- Як же сие? Ты такой милый, добрый... Как же? - и глазоньки свои выпуклые округлил.

- Да сапогом, Пёсенька.

Тот вопросительно глядел на меня.

- Ладно тебе. Ступай, Пёсенька. Я спать сейчас лягу - сказал я ему и для вящей убедительности потрепал его за ухом.

Затем вошёл в комнату и грустить лёг. Не успел, однако, постель расстелить, дверь заскрипела, - на пороге Пёсенька со смущённой улыбкой.

- Что тебе, дружок? - спрашиваю устало.

- Я...(пауза) за книгой.- и в глаза прямо так, а те, естественно, говорят: "Ни за какой такой не за книгой. Сам знаешь зачем."

Я же всё не сдаюсь:

- И какую же тебе книгу, Пёсенька? Гофмана тебе, конечно, ещё?

- Нет - отвечает. - Говно этот Гофман. Дай мне лучше свой роман "Псевдо".

- Что ты такое говоришь, Пёсенька? Видит Бог, книга эта не для собак.

Тогда Пёсенька в порыве смешной внезапной решимости порог мой переступил, отогнул простыню, на краешек примостился. Далее потянулся за пачкой "L&M", хотел сигаретку двумя неуклюжими лапками вытащить, но, разумеется, всё рассыпал. Засмущался тут же до невероятия, аж слёзы в глазах.

Я ему сам достал, сунул в полугнилые собачьи зубки, зажигалку поднёс.

Пёсенька кашлянул пару раз, но, состроив очень деловитую гримаску, задымил.

Мы молчали. Время от времени Пёсенька поворачивал ко мне голову, и в глазах его опять стояли слёзы.

Наконец он решился:

- Как же ты?.. Зачем... - и снова глубоко затянулся.

Я намеренно сделал педагогическую паузу, чтобы Пёсенька подумал, что я думаю про себя следующее: "Кто такой этот Пёсенька, чтобы я перед ним исповедовался, да и в чём, собственно?" И когда он так подумал, сказал:

- Вот ты, Пёсенька, что? Прости пожалуйста, пудель, не знающий ни одной своей собачьей женщины. Даром, что к бабам моим всё под юбку норовишь заглянуть (он пристыженно уставился в пол). А я,(продолжал я) я нет, не пудель. Как хочешь понимай... И вообще, чего тебе от меня надо, Достоевский лохматый?

- Зачем? - едва не плача, не унимался Пёсенька.

- Да успокойся ты! Не убивал я никакой девочки. Да и при всей необходимости не смогу никогда. В том и беда моя. Правда. Так просто ляпнул. Не знаю, почему в голову взбрело так сказать.



Пёсенька повеселел. Если бы не его навязчивое стремление во всём походить на людей, вследствие чего он сидел своей кучерявой попкой у меня на кровати, закинув одну заднюю лапу на другую, он завилял бы хвостом.

- Знаешь что? - сказал я - Спой мне лучше песенку!

Некоторое время Пёсенька помолчал, чтобы я подумал, что он думает про себя так: "Вот ещё! Стану я, как собака, по первому зову песенки петь!", а потом всё же запел. И так хорошо он пел, что сам в песенку превратился.

Так что нет у меня теперь Пёсеньки. Зато песенка не умолкает с тех пор.



Апрель 1996


www.raz-dva-tri.com
Конкретнее: http://www.raz-dva-tri.com/kolba.htm