Уже в четверг зарядил дождь, из настоящих, которые то капельками, то сплошной тоненькой сеточкой, но непременно не прекращаясь. Вновь город в окне автобуса размыло, стало теплее, серее - и как-то привычнее, лондонскее. Когда стояла в субботу (а дождь так до субботы и шел) в очереди в еще закрытый музей Виктории и Альберта, добротно промокая, но из-за упрямости и в силу негласной традиции так и не научившись пользоваться зонтом, я любезно отказалась от предложения разделить ее зонт от еще более любезной старушки, стоявшей за мной. "I would rather prefer snow, to be honest", - улыбалась она мне. "Sure, but this weather feels much more 'londonish", - ответила я и она очень долго смеялась, довольная моим "изобретенным" определением. После целого дня в библиотеке и толкотни на выставке об индийском придворном искусстве с 17 века по сей день, посещение которой я умудрилась таки отложить до последних дней ее работы, я, не изменив обычаю, возвращалась домой через кромешно темный, насквозь сырой и луже-непроходимый, к вечеру еще и влажно-холодный Гайд парк. На тех тропинках, по которым хожу я, людей совсем не встречается - дико, жутко и очень хорошо думается. Не на шутку напугала Триумфальная арка: я сначала сразу подумала, что и правда раскрасили - за лондонцами бы дело не встало. Но это своего рода подсветка: смотрится жутко и «в духе современности»!
[467x350]

А в воскресный день, благополучно сдав в пятницу очень важное и мучительное, но вдохновленнейшее эссе про синайские иконы времен крестовых походов, я позволила себе пойти опять в мой спасительно-душевный Hampstead Heath. Яркое, уже вовсю греющее солнце, талая вода и робкий звон тоненьких ручейков, хлюпкая грязь, местами, на солнце, уже посветлевшая и подсохшая, но главное настоящие запахи обновления и свежести - да, здесь весна может позволить себе начаться так рано. Когда, уже придя домой, настежь открыла окно, вся комната тоже пахла и солнечно светилась весной. Удивительно, знаете ли. А еще скоро все начнет расцветать и изящно пахнуть, и это настоящие чудеса.

В парке все те же разговоры: на этот раз подслушала о поездках в Индию и Испанию, про middle class и раздумья о подарке к Дню рождения сестры; собаки как на подбор книжно-красивые и благородные, особенно те две борзые - серебристая и белоснежная - утонченно аристократической худобы; дети и некоторые взрослые, уже раздевшиеся чуть ли не до маек и такие шумные, были совершенно вымазаны в этой самой весенней грязи. Это все было так природно, так красиво, так жизненно и сильно, что я поначалу передумала заходить в Kenwood House полюбоваться еще разок на вермееровскую "Играющую на гитаре" - совсем не хотелось "культуры" и сумрачно-холодящей комнаты с зашторенными окнами. А я все рано зашла. Зашла и любуясь ее светом, ее живой, только что удобно выбранной позе, выдающей себя еще не застывшими складками ее юбки, ее спонтанным поворотом головы и сдержанно, мягко улыбающимся взглядом, я с ясностью истинного откровения поняла, что не какая это не "культура" и музейщина - это жизнь, настоящая жизнь и самая что ни на есть природа, от живости и жизненности которой так восхищенно перехватывает дух.
Возвращалась самым долгим маршрутом, пыталась выучить очень веселое и доброе стихотворение Баратынского про бесенка. Улыбнулась, увидев, как мужчина с огромным "серьезным" фотоаппаратом остановился и залюбовался видом длинной тоненькой аллеи с еле виднеющейся в дали скамеечкой - не далее как неделю тому назад я сама любовалась и фотографировала (пусть и на свою мыльницу) именно с этого же места и ту же лавочку. Хорошо, что незнакомые люди любуются одним и тем же!

Я уже думаю только о Москве. Как не хватает долгой зимы и этого особенного подвывания троллейбусов, слышного даже с нашего одиннадцатого этажа! Уже стала продумывать возможные планы, как перевести все накопившиеся здесь тетради и книги . Это все очень приятные планирования-рассуждения.

Вот такой упрямый снеговик
[340x453]
[533x400]