“Disciples be damned… It’s only the masters that matter.
Those who create…” (Pablo Picasso)

Пикассо. Разве найдется в наши дни на земле человек, ни разу не слышавший имени этого едва ли не самого известного художника 20 века и не видевший хотя бы наиболее известных его работ? Делать выставку, полностью посвященную творчеству мастера - большой риск: неужели удастся рассказать что-то новое и быть оригинальным, не прибегая к китчевым новомодным кураторским приемам? И ведь удалось. Выставка, приехавшая в Лондон в National Gallery из Парижа "Picasso: Challenging the Past" - наглядное тому подтверждение.

Я до последнего откладывала, думая пойти на выставку, уже расквитавшись со всеми экзаменами, но как-то захотелось отвлечься от библиотечного, ботанящего состояния. К тому же, я всегда могла оправдаться тем, что пара тройка идей и работ Пикассо могут мне пригодится на экзамене Classicisms: Ancient and Modern. Не пригодились, но зато пригодился тот восторг, то изумление, то обновленное желание понимания и узнавания, с которым я вышла с этой выставки, словно впервые познакомившись с работами Пабло Пикассо.

Room 1. Self Portrait
Не изобретая ничего нового и устроив залы тематически, кураторы обогатили общение зрителя с работами многочисленными аналогиями и сравнениями, давая понять традиционность и новаторство художника, отводя ему определенное место в богатой и долгой традиции живописного искусства. Извечное томление и неустанные попытки осознать себя через автопортрет. Поверхностно-знакомые с творчеством Пикассо зрители были удивлены его ранним вполне реалистичным автопортретом, но тем контрастнее и проблематичнее становился переход к абстрактному, кубически-дробленному построению самого себя. Но мне более всего понравился минотавр - это аллегоричное размышление о своей мужской, испанской сущности. Трудно вообразить более лиричное изображение, чем знаменитый поцелуй, выполненный в приглушенных, теневых серых тонах в страстном, но нежном проникновении форм и человеческих фигур одно в другое.
[показать]

Room 2. Models and Muses: Nude
Здесь все. Априори классическая тема женской обнаженной фигуры во всем богатстве форм: начиная от вполне реалистичных изображений, через кубизм к возвращению к классическим, но доведенным до абсурдной мультяшности и трагедийности монументальных фигур а-ля антик, созданных в годы после первой мировой. Так и остается гадать, что означал этот возврат и это мягкое, бескостное, гладкое тело на манеру Энгра: переосмысление наследия античной красоты или иронизирование, пессимистичное подтверждение невозможности вновь обрести гармонию через идеализированную красоту человеческого тела.
[показать]          [230x410]


Room 3. Characters and Types
Еще более убеждаешься, какой же он был умница, как он любит человека, хотя и подсмеивается над ним. Пикассо одним из первых "открыл" Эль Греко, и мужской портрет в стиле этого художника-аскета первым бросается в глаза. Какой-то совершенно фантастичный портрет на белой грубой канве белой краской, который смотрится чуть ли не живее и объемнее всех прочих лиц.


Room 4. Models and Muses: The Pensive Sitter
И даже дойдя до четвертой комнаты не верится, что все эти столь различные работы принадлежат одному мастеру. Впрочем, вру - верится: потому что ощущение, поиск и понимание красоты наполняет все работы в равной мере. Не удивительно, что этот ценитель женской красоты, довольно часто менявший любовниц, в жены выбрал себе аристократичную и беспрекословную русскую красавицу Ольгу. Ее портреты у него непременно томные и гордые. Как отличен, но как не менее прекрасен портрет его 17-летней любовницы Женевьевы Лапорт! Мягкость линий, особенно чувственно переданные бедра, словно подчиняют себе всю окружающую обстановку, где даже стул становится столь же нежен и юн.
[217x291]            [показать]


Room 5. Still Life
Едва ли не лучшая комната выставки! И как же хорошо, что он был испанец, что частью его природы было внимательное отношение к вещи, любовь к предметам и их самодостаточности! Он не потерял этих качеств и когда уже в Париже увлекся кубистическим новаторством и коллажом.
[показать]

Room 6. Variations
Интереснейшая комната. Очень умная, требующая желания внимательно смотреть, сравнивать и анализировать. Тут каждый становится отчасти историком искусств. Кураторы собрали здесь на четырех стенах четыре картины-осмысления своих предшественников, созданные мастером в годы между 1954 и 1962. Делакруа с его "Алжирскими женщинами", Давид "Сабинянки", Мане "Завтрак на траве" и, конечно же, "Менины" Веласкеса. Это не просто частичное заимствование, купирование, подражание - это диалог, в который мастер вступает с шедеврами предшествующей ему живописи; это своего рода искусствоведческие, эссеистически работы-рассуждения Пабло Пикассо. На каждой из стен натянут вертикальный плакат с репродукцией оригинальной картины с кратким комментарием, что совершенно верно и необходимо для полного и плодотворного понимания картин- вариаций. Бесспорно чувствуется, что изменилась не только форма, но и содержание, акценты, отношение. Так что же это: переработка прошлого, пародия, дань благодарности, агрессивная атака или профессиональное единение с ушедшими гениями-живописцами? Наверное, и то, и другое, и третье.
[показать]

Вот так вот я, всегда довольно отчужденно относившаяся к Пикассо и компании, все никак не могла уйти с этой выставки, возвращаясь то в зал с натюрмортами, то к портрету Женевьевы. Деньги, накопленные на очередные черные лаковые туфли, были без раздумий потрачены на каталог и, несомненно, выставке удалось достигнуть главного: у меня появилось жгучее желание вникнуть, понять художника, объяснить себе, почему меня так захватывают одни его работы, но отталкивают другие. И ведь как было бы просто, если бы "правильные" работы, натуралистичные были в начале его карьеры, а вся эта кубическая блажь в конце - идеальное линеарное развитие, вечная мечта историков-схоластов. Но ведь он постоянно возвращался, находил, терял, разрушал, вновь создавал, но уже совсем другими средствами. Эта выставка сознательно создана, чтобы прочно утвердить столь противоречивого и авангардного мастера как Пикассо как часть искусствоведческого канона - высшим озарением и проникновением было бы осознать, почему же и как это произошло.