март 2007
-Надо взять фена.
-Зачем?
-Фен это любовь. А зачем нужна любовь? Глупый вопрос, по-моему.

март 2006
Комната наполнена прозрачным светом, создающим микрокосмом из бесчисленных частичек пыли, поднимающихся с одеяла. Чем больше ворочаешься – тем разнообразнее этот, почти, иллюзорный мир. Пылинки кружатся над столом, над одеждой разбросанной около кровати, залетают в карманы джинс с почерневшей мелочью на дне, приземляются на подоконник с одиноким кактусом, невидимой плёнкой покрывают царапины на спине, с ещё не застывшими каплями крови. У неё под длинным ногтём моя кровь, то немногое, что я могу дать, вместе с сексом, бесконечными трёпом по телефону, до онемения ушей по разные стороны линий, о ней, о себе и о телефоне, да хоть и о нём - почему нет, вместе с образом «хорошего парня» для её мамы. «Хорошего для чего?»– ехидно вопрошает пылинка у меня нал губой.
«Как же вы достали со своими вопросами, госпожа паранойя» - вместо ответа сдуваю её вверх и тянусь к джинсам под кровать.
Вдох. Я пытаюсь остановить стрелку часов внутри себя, часам на полке я уже давно не верю - они нарочно спешат выгнать мужчин из этой квартиры. Папа застыл в рамке в соседней комнате, если принюхаться к верху фотографии, ощущаешь чуть заметный запах перегара. «О чём это ты?» - кружат пылинки над ухом.
«Да таак» - выдыхаю я в солнечные лучи. Надо одеваться, делать губы писей, целовать в висок и уходить. А потом приходить, пить кофе, курить на голодный желудок дрянные сигареты и раздеваться, закидывая одежду под кровать. И так, пока не кончатся этот солнечный калейдоскоп. «А как же любовь?» - пылинка подпрыгивает на динамике магнитофона. Я вонзаюсь ладонью в волосы, губами в губы, языком провожу по зубному налёту в чужом рту.
«Всё как в жизни, никто никого не любит, все любят только себя» - прочитал когда-то и унёс в жизнь. А ещё любят вкус кофе с сигаретами, чужого поцелуя и тела.
Один носок нашёл, другого, наверное, не было, презервативом заложена страница в журнале, осталось найти диск. Откуда пошла эта привычка носить девушкам всё, что угодно, только не диск, приходя под предлогом «да, я музыку занести зайду». Заносить вирус непонимания ситуации с дальнейшим диагнозом всем мужчинам, мол, козлы, пожизненно. И голый парень в одном носке ищет диск, зажмуриваясь от яркого солнца, жалея свои глаза и одинокий кактус на подоконнике. И она смеётся. А над ними чуть заметно кружатся пылинки в лучах мартовского солнца, безжалостно усилённого хрусталём люстры.
Нашёл. Даже носок нашёл. Поиск это маленькая победа над временем. Лишние пять минут в солнечном дне. Стать кактусом и поселиться здесь до следующего марта. Чтоб по ночам в мою почву тушили окурки и разговаривали, минуя осточертевший телефон, чтоб не нужно было одеваться, раздеваться, пока горит спичка в руках её мамы, от которой она прикуривает последнюю сигарету, возвращаясь с работы. Но кактусы не целуют на прощанья и не хлопают за ними дверьми.
Я отчётливо помню эту комнату, этот свет, запах её волос, заголовки книг на полках, потемневшую кнопку звонка у дери, чавканье снега под ногами. Я не помню только свои чувства при взгляде на пыльный экран телефона с коротким сообщением «я тя лю».

Услышал и унёс в жизнь.
Зачем это саморазрушающий вопрос. Как не крути.