В колонках играет - Depeche Mode-Lillian
Настроение сейчас - чужое

Игра в полутона, разговоры полушёпотом, располовининные миры и вселенные, искусно обрамлённые фразы-жемчужины. Слишком много мимики и жестов на квадратную площадь хмурых лиц. Театр внутри неё, он не остался девять остановок назад.
Так вышло, что мужики не любят актрис. Женщин всю жизнь играющих, меняющих роли, как маски, в зависимости от настроения и времени суток. Ещё Тэффи высмеивала таких женщин, проживающих каждый день на «разрыве аорты» В таких влюбляешься в двадцать, проклинаешь в сорок, когда вечно молодая душа продолжает игру на публику, будь то, зрители - классная руководительница или соседка по площадке. В любом случае, всё сваливают на затянувшуюся менопаузу, в народе недоебит. Мужик с такой ощетинивается и уходит туда, где душевная организация погрубее, но рубашка отстирана и суп понаваристее. А актрисе нужен зритель, как воздух. Чужие глаза, уши и эмоции.
Актрисе - за сорок, у неё четверо детей от одного мужа, при вопросе о котором, у неё начинается приступ смеха с грустной улыбкой в конце. Замуж вышло рано. Он был актёром, красавцем, переигравшем всю линейку амплуа героев любовников. Быть актёром на профессиональной основе тяжело. Особенно, если ты играешь в провинциальном театре - душат амбиции. Выход-чемодан-Моска-ГИТИС. Разочаровавшись и плюнувши на фрустрацию - обратно. А когда совок накрылся медным тазом, оставаться актёром в театре стало ещё унизительней. К нарастающему к год от года чувству, что жизнь прожита зря прибавилось ещё и фактическая составляющая – на эту самую жизнь буквально не хватает денег. И он ушёл в бизнес. Время было жестокое, тогда обламывались и опытные партогеносы, перековавшие партийные билеты в бумажники и вертлявые бизнесмены, начинавшие с фарцовки. Бизнес горел, он начинал новый и так далее. Она же продолжала играть, переходила из труппы в труппу, растила детей, гладила мужу рубашки, утешала его, что всё получится, что всё будет хорошо.
Мы курим в открытое окно машины. Ей очень идёт деловой костюм, даже с не смытом театральным гримом. «Когда он жил с нами – фрукты были по-большим праздникам, а теперь виноград, персики…» - она по-детски закусывает губу. Она начала свой бизнес. На том поле, где игра пойдет - организация праздников. Прирождённая актриса всегда будет играть на сцене или среди пьяного быдла, башляющего на «веселье». Неважно. Таких как она не любят в бабском обществе. У нас привыкли жалеть. Вот если муж гуляет, пьёт, бьёт - это не плохо, это нормально, как у всех. Такая жалость уравнивает, подправляет голос под общий хор общероссийского плача Ярославны. Если тебе за сорок, растишь детей без мужа, успешна, занимаешься любимым делом при этом прекрасно выглядишь - то ядовито смотрят с подозрением. В её жизни театр не замкнул её в четырёх стенах гримёрки, с выбором или умереть на сцене или спиться от обиды за непризнанный гений.
Хочется как-то очень пафосно это закончить, но я не буду. Это просто хорошая история про хорошую женщину. Пафос тут совсем не обязателен.