В миры мы не одни. Не в глобальном смысле, а так, на бытовом уровне; за стеной, на другом конце дороги, в соседнем окне есть "кто-то". Даже рафнированные эстеты и экзальтированные дамы, погруженные в пепел собственных мыслей, вынуждены сталкиваться с мешком мусора, выброшенного хмельной рукой или перешагивать через храпящую биомассу, что ещё вчера было Дядей Витей. В башенки из слоновой кости не скрыться никому. Также как не закрыться никакими железными дверями от любопытных глаз, дворовых сплетен и просьб "напроезд-попить-позвонить". От соседей, как от тараканов избавиться невозможно.

Мои соседи это сущий паноптикум. Я пишу это без доли презрения или иронии. Просто это так и есть.

В период героинового бума, когда под ботинком жалобно хрустели шприцы, один из них славненько загремел на зону, потом вернулся и снова загремел. В конце концов, возвращение домой всё же стало у него ассоциироваться с конвоем и собаками, а домом, как пелось в той песни, стала тюрьма. Вслед героям этих песен он и уехал. Вернулся через много лет и человека как подменили, полноправный член общества. Ага, так маркером на лбу и написать. Только десять лет вычеркнуто из жизни. Безвозвратно. Но, что для нас время.

На зону ушёл и другой его ровесник. Причём очень анекдотично. В день призыва, буквально в армию проводили, а следующий день он встретил уже в отделении. Здравствуй, взрослая жизнь. Той ночью, он кого-то порезал. Его мать со смехом рассказывала мне об этом. В сырое, мартовское похмельное утро я явно не догонял такого юмора. В тюрьме он два раза женился, покрылся синей мозайкой татуировок, периодически звонил и дружелюбно хрипел в трубку. "Армия, тюрьма, велика, ли, блядь, разница"-его мать, широко улыбалась, выставляя мартовскому солнцу золотой ряд зубов. Мне было нечего ответить. Это семью, вообще, с трудом можно назвать несчастной. По отдельности всё выглядит очень убого, вместе - а вроде так и надо. Бухать, ели сводить концы с концами, без надежды и мыслей на лучшее будущее. Всё сводится к мелочному, типа дочку пристроить в техникум и заебись.

Другая моя соседка, каждую весну, едет отдыхать в психушку. Всё начинается в первые дни марта, когда вялотекущая шизофрения потихоньку начинает напоминать о себе. Далее постепенно нарастает и скатывается кубарем в сильные руки медбрата. Её муж, спившейся афганец, уходит в сотый с начала года запой. По вечерам, за несколько часов до белой горячки, еще не выпив свою "золотую рюку", он грустно пыхтит Беломором в закат. А затем, ближе к маю, она возвращатся. До следующей весны. Тюрьма, психушка, велика ли разница. Беломорина исчезает в густых ветках, с ещё не распустившимися почками. Молодые листья новый весны ещё не знают этого круговорота.
В колонках играет: mogwai - cody

LI 5.09.15