…Когда в доме нет света, я вспоминаю тебя. Мне страшно, мне кажется, что ты в каждом квадратном метре этой темноты. Ты коптишь свечой на потолок, расплавленным воском заливая мой стол. Ты дышишь, той же темнотой, что и я, и твоё сердце бьётся, наверное, так же, хотя нет моё……честнее. Оно выжимает из себя всё, что может, на, возьми эти 111 ударов, я не думаю, что должен тебе больше. Ты бы улыбнулась моему пафосу, как всегда абсолютно не подходящему к моменту. И я бы смущенно покраснел. Хорошо, что темнота скрывает эти улыбки и краски.
За стеной проснулся сосед. Его кашель напоминает смех клоуна из того мультика. Противный и страшный. Помнишь, как прижавшись ко мне, ты шептала мне об этом. В твоём шёпоте было что-то от сквозняков и коммунальных квартир. Я не мог его разобрать, но игривость слов щекотала мне слух. Я гладил твою ключицу и мой подушечки пальцев плавились, что твой воск. «страш-стрш-cшшш»-шептала ты, и слизывала пепел с моих ладоней.
А сосед доставал ружьё. Да, я всегда тебе говорил, что по весне он стреляет в луну. Ну, я не знаю зачем, а ты не верила, пока сама не увидела. Он долго его чистил и заряжал, кашляя и сплевывая из открытой форточки на кухне, а мы вжимались в тахту и слушали.ну когда, когда. И порох уносил дробь к небу, и мы плакали от счастья и тахта смущенно тарахтела.
И было всё на своих местах: тахта, твоё тело, сосед с ружьём и луна. Теперь твоё не-тело стреляет глазами в своё не-отображение в зеркале. В темноте не важно, что из этого более нереально.
Утром о твоем присутствии напомнит лишь засохший воск на моём столе. Я ототру его и пойду рассказывать о тебе соседу. Он выслушает, но не поверит, скажет это всё луна. И начнёт свой рассказ, но я не буду в это вслушиваться, я молча выкурю сигарету и уйду .
А ночью сосед всё-таки застрелит луну. Она разлетится на кусочки и осядет серебряной пылью на улицах города. Немножко луны раствориться в моёй чашке чая, стоящей у открытого окна. Я выпью и удивлюсь, что она так неэкзотична на вкус. Соль с привкусом пороха…