Дельфин нравится всем.

На стыке альтернативы и репа, хотя какой это в сущности реп. Ни похожий не на англоязычные варианты в виду отсутствия соответствующего пафоса и идейности и по тем же причинам на русские клоны – худшие экземпляры типа Влада Валова и т. д. Дельфин был далёк и от настоящего русского хип-хопа (как бы смешно это не звучало), представленного Кастой, смешавшей всю эту пацанскую романтику с западными битами и добавив туда немного поэзии, разговоров за жизнь, самоиронии, в общем, полученное блюдо было адоптировано для нашей аудитории и не вызывало отвращения. Но Дельфин был вне этой культуры. К последним своим альбомом он и вовсе запел и репером его считали только отстающие от времени муз. критики и стремящиеся срубить бабло звукозаписывающие компании, по инерции включающие Дельфина в хип-хоп сборники. К альтернативе его отнесли по тем причинам, что альтернативой у нас в музыке долгое время считалось всё, что не пело про то, что ветер с моря дул или не бренчало под гитару про последнюю осень. Иными словами, была попса и рок, остальное – альтернатива, туда как в чёрную дыру, скидывали всё – от поп-панка до готики; разделять и навешивать ярлычки было занятием элитарным и уделом узкого круга лиц. А Дельфин в пост-Мальчишниковой период мутил эпатирующий и прогрессивный по тем временам проект, черпая семплы из Sonic Youth и My Bloody Valentine, мягко говоря, не самые известные у нас в стране группы, и не было бы ничего удивительного, если бы он так и остался певцом не для всех, клубным исполнителем в пределах двух столиц.
Но Дельфин нравится всем.
Я ещё не встречал сверстника, которому не нравился бы Дельфин. Конечно, есть люди, которые его не слышали, которым нравится один этап творчества и не нравится другой, которым нравится только несколько песен и т. д. Но чтобы, кто-то прямо говорил о том, что он «терпеть ненавидит» не было. Гопники тащутся от Мальчишника, от всей этой «секс-секс –без-перерыва» тематики, которая хоть и является пошлостью в чистом виде, но всё равно звучит стёбно и для того времени даже скандально. А скандал это уже что-то.
Вся субкультурная среда в прямой или косвенной форме признавалась ему в любви. Дельфин никогда не входил в круг исполнителей, слушать которых было признаком дурного тона. Он не был подвластен изменчивой моде на героев. Шевчук и Кинчев застряли в середине 90-х, не пройдя face-control глянцевых журналов и клубной индустрии, Лагутенко был по изящнее, да по свежее, но слишком далёк от социальных проблем, к тому же его изысканный экзистенционализм был не каждому по зубам, Летов чересчур маргинален и грязен, панки и интеллектуалы повесили его каждый в свой иконостас. А Дельфин навечно остался голосом поколения. Его первые альбомы, наполнены суицидо-депрессивно-наркотическими композициями, что вполне отражало реальность 90-х. Героиновый бум + вечная подростковая мания к саморазрушению. Песни протеста, но уже не для пения хором на баррикадах (как у Цоя), а для выражения собственной боли в отдельном окопе. В его песнях всё слишком знакомо, система образов общая для миллионов тинэйджеров. Голос поколения мог быть выражен только так: вкрадчивым грустным голосом, шепчущим понятные тексты и громким ором под аналоговый скрежет. В «Не в Фокусе» и «Глубине резкости» появляются народные хиты, более мейнстримовые композиции, но герой не сдулся, просто подача материала стала более качественной. Страхи, любовь (без Мальчишнековской пошлости), одиночество, «вкусные» подростковые темы, завернутые в грусть стихов. Просто без жлобства, умно, без позёрства.
На последних альбомах Дельфин поёт. Спорный вопрос плохо или хорошо.Вообщем-то, он никогда не скрывал, что голоса у него нет.
Главное, что всё так же честно.