В коем-то веке осталась одна в квартире. В коем-то веке мне совсем не нравится это. Если бы я была художником, я бы села сейчас и сотворила что-то гениальное. Взяла бы в руки краски и домазала бы кровавое сердце на нашей стене. Красиво. Очень. Если я была художиком, могла бы выразить все что я чувствую сейчас, сейчас и вообще. Я каждый вечер сажусь и начинаю что-то писать. Обо всем, но вообщем о себе. У меня не получается ничего выразить, ни словами, ни фотками, ни тем более эмоциями на лице. Я хотела бы рассказать об этом. Каким-то способом. Хотела бы дать почувствовать это тебе, тебе и вообще всем. Но главное конечно тебе. Я остаюсь одна и снова начинаю себя жалеть. От того, что я мало сплю (хотя я много сплю), от того что мне хочется слышать один голос, держать одну руку. Хотя не одну. Чтобы быть как кот и у кого-то на коленках и больше почти ничего не надо. У меня есть смысл жизни. Большой и очень важный для меня. Но не самый важный все еще. Если бы я могла так просто всю жизнь есть одни яблоки, курить по пачке в день и кофе сутра, на теплых коленках с хорошей музыкой и выпускать дым в окно и если всегда был сентябрь и кто-то кому можно все рассказать. Мне не нужно было бы ничего больше. В моей школе все считают меня очень талантливой и еще более странной. Девочкой со тяжелой судьбой, которой пришлось покинуть свою любимую Беларусь, потому что там все голодают и злой президент. Я чувствую что вру в тот момент когда показываю плохие фотки на уроках, когда ленюсь рисовать, не могу поднять себя с постели по утрам. Когда говорю это. Почти всегда. Я даже не знаю за что сбываются почти все мои мечты и почему не смотря на это я не чувствую себя счастливой каждый день. А только пару раз за день. Когда Сашенька одна Сашенька грустная. Потому что Сашенька дура, очень большая. Я начинаю искать ответы. Неосознанно начинаю искать ответы. И все так изменилось. Я больше не такая как была и не хочу быть такой. Но там. Там глубоко мне иногда кажетя что все осталось по-прежнему. Мняются люди места занятия а страх все это вдруг потерять остается. И остается еще кое-что. Что можно назвать стиральной доской черного цвета или пропастью. Какое-то странное желание все красить в черный цвет, всех ненавидеть, хотя есть кого любить. Все нормально, просто невозможно быть всегда счастливой. И невозможно быть одной в этой квартире. И без кое-кого холодно. Даже воле теплой батареи. И дома находится невозможно, когда никого никого нет.