Уже свыкся не просто с сознанием смертности, но с истинным положением самосознающего существа — положением умирающего. Да, знаю, помню... Вот только живу преступно несоответственно.
Нужно отказываться от гораздо большего, чем казалось...

Желания, обещания, поцелуи мира, умирающего во мне, крылья снов... К чертовой матери Ваш больной мир и его вонючие потроха. А — пошло оно... А — погуляй вволю, выразись — и пропади все пропадом! — вот что поет Желание и пришептывает, и лепечет, что это долг, долг божественный!..

Легче, приятней, наркозней уходить будет тот, некто-последующий, кто вдохнет аромат твоих наслаждений, запечатленный в строках, звуках, красках и линиях, райской памятью помня, что ты был на вершине... Чего же боле?.. Без Моцарта – разве я жил бы?.. Был Моцарт, есть Моцарт — и умереть можно... Запечатлеть стон наслаждения, изрыгнуть фонтан жгучей крови, а там будь что будет!..

Но долг иной. Но страдание — тьма, в которую должен вбросить карту спасения, предупредить... Знаю, вижу... Тьма одиноких путников. Им не до поцелуйчиков, им дорогу, ночлег и опять дорогу...