Артур Конан Дойл — создатель технологии ужаса

Борис Никитинский

         В самой читающей стране мира читают много и бессистемно. Особенно в юности, когда детская тяга к знаниям преломляется в желание быть по-взрослому осведомленным и мудрым. Любопытство, не имеющее границ, открывает дверь для неизведанного, в котором много загадочного, необъяснимого и оттого жутковатого.
         Первым писателем, создавшим технологию страха, был Артур Конан Дойл. Хотя формально он никогда не работал в жанре ужасов, но в рассказах о Шерлоке Холмсе изобрел некий метод, сумму приемов, позволявших раз за разом безошибочно программировать вполне определенные читательские эмоции.
         После него были Эдгар По, Говард Лавкрафт, Стивен Кинг и другие, но Конан Дойл был первым в истории культуры профессионалом страха. Типичная модель: к знаменитому сыщику является посетитель и излагает историю, в которой может не быть ничего пугающего или даже криминального. Но в ней есть нечто странное, алогичное, необъяснимое. Нарисованные пляшущие человечки, пестрая лента, велосипедист, регулярно возникающий на пустынной сельской дороге и исчезающий неизвестно куда, - сами по себе эти события еще не несут опасности. Но они непонятны, необъяснимы, а потому тревожат и заставляют читающего вздрагивать при любом шорохе. Маленький сбой в привычном порядке вещей заставляет подозревать присутствие зловещего нечто, опасности, неперсонифицированной и оттого непредсказуемой и грозной. Рациональный гений Шерлока Холмса решает задачу, мистическое отодвигается на второй план, логика находится там, где ее вроде и не было, читатель радуется всесилию человеческого разума, но вздрагивать при непонятных звуках не перестает. 
         Вместе с интересом к непознанному приходит страх, и кажется, что победить его можно, только узнав природу непознанного. Но с глубиной познания страх не уходит, и спать можно уже только, когда во всей квартире горит свет. Одному в темноте побывать не удается: только что был один, свет выключается, и вроде кто-то сопит рядом, и в кухне вода начинает сама литься из крана. Непознанное и мистическое, только что прочитанное или просмотренное, не желает расставаться так быстро. Но при свете дня опять просыпается интерес к потустороннему и таинственному.
         Если есть спрос, то есть и предложение. Кинематограф оказался идеальным механизмом для приобщения широких масс к демонизации и вампиризации населения. Технологии страха, изобретенные Конан Дойлом, при помощи кино обрели свое воплощение.
         Если книги заставляют работать вображение, то кино предлагает готовые образы. Эти образы часто сформированы на основании классификации демонов и бесов, сделанной Говардом Лавкрафтом, и удивительным образом их имена совпадают с именами лжебогов в Библии. Лавкрафтовская энциклопедия считается классической, он утверждал, что все нарисовано с натуры, и имена демонов подлинные. Судьбу Лавкрафта счастливой не назовешь, несмотря на его осведомленность о духовном мире. Его родители умерли в больнице для умалишенных, он жил в доме, где постоянно были закрыты ставни, и оттуда совершал свои путешествия в “параллельные” миры. Устойчивый спрос на потустороннее, основанный на вере в сверхъестественное, рождает предложение, от которого любопытному человеку трудно отказаться.
         В кинематографе создана эстетика ужасного, сегодняшние фильмы о вампирах и дракулах не ставят целью напугать вас, а стараются вовлечь в сопереживание. Вампир - как положительный герой, достойный уважения и сострадания, по меньшей мере - понимания, а для адреналина в кровь остается старый “добрый” маньячный триллер с продолжениями, где сочетается фантасмагоричность и бытовая достоверность. Фредди Крюгера отправили на отдых, его сугубая брутальность не отвечала настроениям MTV-generation. Нужен был антипод. Плохой следователь - хороший следователь. Контрастный душ. Трансформация внутреннего образа упыря повлекла необходимость в изменении его фактуры: теперь это симпатичный с виду человек, на хорошей машине, с нормальным бизнесом, свой среди нас. То, что поначалу заявлялось как галлюцинация, как проекция внутреннего мира, как сон наяву, стало реальностью со всеми присущими реальности чертами, эмоциями и чувствами. Хотя литры крови из томат-пасты продолжают литься, но теперь это оправдывается тонкой организацией души вампира, его индивидуальной реакцией на события. Интеллектуальный хоррор не пугает зрителя, а делает его своим сторонником.
         Зритель, оправдывающий вампира и соглашающийся с жизненной философией упыря, вызывает противоречивые чувства. С одной стороны, он, зритель, не виноват. Его накормили тем, что отравлено, спрятав яд под кучей приправ. С другой стороны, это твой сосед по лестничной площадке или через забор, и твои дети проходят каждый раз мимо него после школы.
         Самое интересное, что авторы не скрывают своей связи с духовным миром. Сэр Артур Конан Дойл был любителем посидеть на спиритических сеансах и пообщаться с духами. Стивен Кинг заявляет, что сам не понимает, как пишет свои книги. Ему кажется, что за него это делает кто-то другой. Марио Бава, Дарио Ардженто и другие всерьез увлечены странной игрой со смертью и предлагают зрителю в ней поучаствовать.
         Зритель боится, но соглашается, он уже не может разобраться, где в его жизни реальность, а где мистика, двери в его доме открываются и закрываются сами собой, а с обложек кассет его домашней коллекции щерятся лавкрафтовские персонажи.
         Какой же вывод мы хотим сделать? Страх не приходит в жизнь без причины и не исчезает без остатка. Зло не является нейтральным по отношению к человеку. Фильм ужасов – оружие, направленное против способности человека любить. «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви» (1 Иоанна 4:18). Желание пощекотать нервы влечет за собой мучение. Отсутствие любви приносит отверженность и одиночество, а коротать одинокие вечера с «Восставшими из ада» - незавидная перспектива.

Говард Филлипс Лавкрафт, “американский король ужасов”, 1890-1937