– Я поэтому и ненавижу японскую еду, – кричит она. – Сашими. Калифорнийские роллы. Буэ‑э‑э, – она поднесла руку к горлу и сделала вид, будто её тошнит.

– Калифорнийские роллы не японская… – я умолкаю, глядя на неё в упор, не в силах вспомнить, что я хотел сказать.

– Что? – спрашивает Л, наклоняясь ко мне.

– Нам нужно с тобой поговорить, – я пробираюсь к ней поближе.

Но в этот момент на сцене происходит что‑то странное, что привлекает моё внимание. Мaри Элен Готье, в простонародье именуемая Милен Фармер,  движется по сцене, как будто следуя за мной, она смотрит мне прямо в глаза и опускается на колени у края сцены. На ней практически ничего нет, туфли на длинном каблуке и нечто струящееся, совершенно прозрачное, на голое тело. На голове абсолютно фантастическая причёска, она поёт что‑то волшебное, я расслышал слова: “ У меня в сердце строчная нить,
Ниточка луны”, – а на её губах играет слабая, едва заметная и все же явная ухмылка, она становится заметнее, её глаза загораются, а задник сцены становится красным, и на меня вдруг накатывает волна пронзительных ощущений, прилив интуитивного знания, и я словно вижу, что творится в сердце Милен, и мое собственное сердце бьется быстрее, и я понимаю, что в это мгновение я получаю от неё некое невидимое послание. Я вдруг понимаю, что у нас есть что‑то общее, что мы словно скованы одной цепью, и я могу поверить даже в то, что все, кроме нас, исчезли, музыка затихает, замедляется, и её послание , невнятное вначале, теперь становится более властным, и Милен кивает мне, а я в ответ киваю ей, все вокруг проясняется, мое тело горит, и неизвестно откуда возникает мерцание огней, оно охватывает меня. я его слышу, чувствую, вокруг меня парят оранжевые буквы, складывающиеся в слова: “Я… ДЬЯВОЛ… КАК… И… ТЫ…”

…А потом все – и зрители, и музыканты – появляются снова, и ритм медленно нарастает, и Милен чувствует, что я получил её послание – и я чувствую , что она знает , что я отвечу, – она довольна, она отворачивается, а меня бьет дрожь: в ушах звонит, щеки горят, член встал и пульсирует так, что мне больно, руки трясутся. Но внезапно это прекращается, как будто кто‑то выключил свет, и задник сцены начинает мигать. Ведьма уже на другой стороне сцены, и все чувства, бурлящие в сердце и голове, вдруг утихают. Теперь мне еще больше хочется разузнать о своём будущем, эта информация кажется жизненно необходимой, она гораздо важнее той связи, что возникла на миг между мной и Элен Готье, которая кажется призрачной и далёкой. Я поворачиваюсь к своей будущей супруге, с которой мы будем вместе 6 лет.

– Эй, – кричу я. – Ну как?