Публикую чуть правленную статью Вячеслава Федорова о сердце древлеправославной веры - Керженце. Увы, среди круга своего общения большого интереса к уникальному явлению русского духа и рождению абсолютно новой формации граждан наделённых самоосознанием - не наблюдаю. Гораздо больший интерес вижу к различным таинственным находкам, обмусоливанию сладкоречивого "благочестия" и завуалированным ролевым играм. Основное достоинство статьи вижу в её спокойном повествовательном тоне, позволяющем самим делать дальнейшие выводы и искания.

СОХРАНИВШИЕ ДУШУ

[350x250]Экспедиция наша будет не сказать что дальняя — на Керженец-реку. От Нижнего это час электричкой до Семенова, а там автобусом — и вот те река. Но не она нас будет интересовать, а леса при ней. В прошлом они были глухими, непроходимыми, почти таежными. По сей день леса эти хранят тайну истории российской, которая зовется расколом.

Керженец… С тех пор как стало известно имя этой лесной неторопкой речки, ни с чем другим, как с миром раскольников, его и представить трудно. Даже уральских, сибирских и алтайских староверов во все времена кликали "кержаками". Этим именем называли особо гонимых и упорных в "древлей" вере людей.
Керженец… Суровое и таинственное слово, впитавшее в себя людскую гордость и боль трех столетий.
"Несть бо во всей вселенной такой лучшей веры, яко же тамо, несть нигде доброжелательных человек, яко же тамо, и несть душевного спасения иного хотящим спастися, яко же тамо: тамо бо пустынна места пространная, и многие отцы от многих лет в тех пустынях неисходимо пребывают".
Мир раскольников был замкнут и впускал редких, стремившихся познать его. А хождения на Керженец предпринимали многие журналисты и писатели. Купцы, возвращаясь из этого лесного края, говаривали, что "приехали в Керженца" или "побывали на Керженце". Найти общий язык с "кержаками" удавалось не всякому.

[350x209]Долгие годы об этом мире было принято молчать. Истинную веру, с которой Русь началась, загнали в леса и охаяли. Сколько о старообрядцах недоброго наговорили! Места в Прикерженье опасными слыли, будто разбойники там водились. Говаривали, что умирать будете, а вам крошки хлеба не подадут, водой не напоят. А в конце XIX века о них обратное писали:
"Замечательно, что у всех людей старой веры повсюду сохраняется один и тот же обычай во всем их домашнем быту: они постоянно были хлебосольны, вечно гостеприимны, ласковы, слегка угрюмы, но обходительны…".
Постоянная борьба за существование, за право хранить веру отцов воспитала у раскольинков предприимчивость и смекалку. Историки подсчитали, что более двух третей российского купечества были старообрядцами. Независимость духовная переросла в независимость экономическую.
[212x350]Забегая вперед, скажу: все, без исключения, кто писал о старообрядцах, любовались ими. А в одной публикации смело говорилось, что с Керженца, со старообрядцев началась Россия промышленная. Это не к утверждению, это к слову…
В каких учебниках истории вы прочтете такое: "Старообрядцы-богачи всегда живут со своими рабочими из староверов запанибрата, кормят за одним столом с собою и, в случае нужды, им помогают".
Мир старообрядчества открыл нам нижегородский писатель Павел Иванович Мельников-Печерский. Его книга "В лесах" даже в наше расхристанное время читается и любима. Все, что в ней написано, кажется нам уже далеким и ушедшим. Но не так это. Еще можно найти в тех самых лесах догнивающие останки скитов: могилы старцев и матушек тайно хранились всегда. Ни в какие времена гонений старообрядцы не отступали от совести своей и почитали ушедших и погибших за веру.
Не по совпадению какому мы начинаем нашу экспедицию весной. Впереди лето. Узнаете о достопамятных керженских древностях, так, может, надумаете и съездите. Посмотрите, где Россия хранила душу свою. Побродите, поклонитесь гордым людям, которых ничто не сломило. Не в пример властям не вертели они головой то на восток, то на запад — в себя верили. Может, и вы этой веры чуток ухватите, так и то не зря в дороге-то были.
Когда представляют церковный раскол, случившийся в XVII веке, то трактуют его весьма просто: патриарх Никон привел в порядок церковные каноны, исправил церковные книги, в которых малограмотные переписчики с годами наворотили столько ошибок, что еще Иван Грозный назвал эти книги “растленными”.
Ввел он и новшества в обряды: крестный ход надо было вести против солнца, а не по солнцу, поклоны класть не земные, а поясные, слово “аллилуйя” следовало петь не два, а три раза, креститься не двумя, а тремя перстами, как крестятся греки.
Заботы Никона устремлялись прежде всего к “благолепию Русской Церкви”.
А народ не новшества в деянии Никона уловил — “старину рухает”! Греки ему примером истинного православия стали. Шесть лет Никон патриархом и все это время греков у себя привечает. Они ему иконы пишут, монастыри по своему подобию ставят.
[243x348]И царь Алексей Михайлович с ним заодно. Выгодно государю с помощью сильного и волевого патриарха церковь слугой воли своей сделать. Царь сказал, церковь одобрила, народ — повинуйся!
Патриарх Никон возомнил себя уже подобием Папы Римского и бумаги стал подписывать: “Божию милостию, великим государем и патриархом”.
В 1666 году Собор великих патриархов остановил не в меру ретивого Никона и разжаловал его в монахи, сослав в монастырь. Царь вынужден был одобрить волю Собора.
Власть изменчива. К вершинам ее через кровь идут. Крови на Никоне еще не было, вот он и не удержался. Истинно верил в новшества свои, бывало, и царя клял, когда тот на его дороге оказывался. Наказан был патриарх, но реформы, им начатые, были приняты и одобрены. Собор великих патриархов узаконил раскол, еще не ведал о нем.
Народ узнал, что греки верх взяли, и завопил: «Погибло православие!»
Историки, знатоки раскола, в конце XIX века отмечали в своих трудах:
“Господствующая церковь потеряла влияние на народ, потому что оставила духовный меч и взяла вещественный”.
Точнее о тех вечерах и не скажешь.
Не упрям был народ, а чуток: как же сохранимся в благочестии? Как же сохранимся в вере отцов и дедов наших?”
Число 666 есть число апокалипсического зверя. Затаился он в приметах и верованиях и вот прыгнул, обнажив когти свои.
[256x350]В “Книге вер”, опороченной Никоном, пророчески говорилось: “Егда же исполнится 1666 лет, да нечто бы от прежде бывших вин зла никаковато не пострадати и нам”.
Начались великие страдания. Не было теперь почитателям старых порядков места в храмах, и собрались они в бега.
“Обширен и дивен возделывателями был край Приморский, убежище представляла Ветка (Белоруссия — авт.), привлекательным стал Дон. Но никуда в такой силе и массе не стекались староверы, как на ту сторону матушки Волги, в дремучие леса нижегородские”.
В скором времени на Керженце уже обосновались 77 раскольничьих скитов. Еще до антихристова года, предчувствуя тревогу, снялись с места монахи смоленского Бизюкова монастыря. В лесах при Керженце построили они две обители, которые потом стали звать Смолянским скитом. На Балмаш-реку перебрались царские бояре. Монах Дионисий из Шуи привел с собой белых крестьян, и застроили они малыми починками и заимками берега Кезы и Козленца. Из Твери на Каменный Вражек пришел раскольник Комер и тоже стал рубить скит. Встали в лесах Улангер, Шарпан. У самого Керженца расположился Оленевский скит.
К началу XVIII века на Керженце насчитывалось уже 94 скита.
История окрестила беглецов раскольниками, но, помилуйте, как можно обвинять их в расколе, если они хотели сохранить то, что накоплено было веками, и не пустить по ветру, в угоду чьим-то интересам?
И, придя на Керженец, они не бунтовали, не роптали, а сидели по скитам и усиленно молились Богу во спасение душ своих. Этим и вызывали страх.
Разве могла быть спокойна власть, если знала, что где-то в лесной глуши есть керженский народ, не принявший правил общего жития и продиктованной веры? Занозу принято выдергивать.
Русский философ, считающийся основоположником анархизма, Николай Бакунин писал:
“Раскол является проявлением свободного духа русского народа… Сначала старообрядчество выражало протест исключительно религиозный против насилия религиозного, против смешения власти духовной и светской, против притязания царей стоять во главе церкви. Впоследствии и очень скоро оно получило значение политическое и общественное. В нем всегда разность разделения России на официальную и народную. В государстве и обществе, созданном Петром I, все было чуждо народу: законы, классы, порядки, нравы, обычаи, язык. В расколе продолжалась и сохранялась для народа прерванная Петром история народной России”.
Опасную черту противостояния с властью раскольники переступили во времена Петра I. Они со злобой отвергали все его реформы и нововведения. Царь принял их вызов и начал с ними затяжную войну. Повелев всей России брить бороды, Петр учинил особый досмотр за кержаками. Теперь каждый бородач-раскольник своим ежегодным взносом содержал пешего воина. Царю не поперечишь. Зато, глядя на его “скобленный” лик, можно было чуть слышно сказать: “В бороде честь, а усы и у кошки есть”.
Привез Петр из западных стран невидаль всякую. Картофель повелел “всюду сажать и в пищу употреблять”. По Керженцу тут же сказания пошли, будто бы “сей плод вырос на могиле блудницы”. Лишь под страхом смерти стали разводить его, да и то на продажу, сами же “антихристово семя” не ели — грешно.
Царь дальше пошел и распорядился завезти из Китая чай. На что раскольники тут же ответили: “китайская стрела в Россию вошла, в христианские сердца и сгубила их до конца. Кто пьет чай, тот спасения не май. Кто чай пьет, тот Бога отчаялся”.
Не приняли старообрядцы и сахар, усмотрев, что в нем есть кости животных. Позже, когда к чаю привыкли, все равно пили его без сахара, предпочитая мед.
О табачище на Керженце и слышать ничего не желали. Никто из раскольников этого зелья в рот не брал.
Еще один сатанинский соблазн — “кофий”. Кто дерзнет пить кофию, то в этом человеке будет ковчег лукавства и не будет самого господа Бога в сердце”.
Раскольники Петра и за царя-то не признавали. “Не мы одне, а многие из нас (то есть принадлежащих к господствующей церкви — авт.) не похваляют его”. Очевидцы, путешествуя по заволжским скитам, отмечали, что ни в одном доме, где жили старообрядцы, не было его портретов. “Государи благочестивые ходили в бородах”.
Раскольников пытались представить дремучими людьми, которые противятся всему новому. Говаривали, что “раскол есть старая Русь”.
А вот историк Н. И. Костомаров уловил иное:
«Раскольник не похож на старинного русского человека… В старой Руси господствовало отсутствие мысли и невозмутимое подчинение авторитету властвующих: раскольник любил мыслить, спорить, раскольник не успокаивал себя мыслью, что если приказано сверху, так-то молиться, то, стало быть, так и следует. Раскольник хотел сделать собственную совесть судьею приказания, раскольник пытался сам все проверить и исследовать». Вывод, которому приходит историк, и вовсе необычен — он считал, что раскол является “крупным явлением умственного прогресса”.
Но заступники раскола, а вернее, старообрядчества проявятся позже, когда всем уже станет ясно, что при Керженце сформировалась община особенных людей, не похожих на тех, что заполняла большую часть России.
А пока год зверя породил еще одну смуту, какую уже по счету на Руси?..
И что примечательно: смуту раскола посеял патриарх Никон, уроженец Нижегородчины. Его злейшим врагом стал протопоп Аввакум — друг детства и юности. Опять же нижегородская земля укрыла беглецов, и самый жестокий удар по расколу пришелся все на ту же многострадальную землю.
Год зверя породил круг ада.
ПИТИРИМОВ ОГОНЬ
Взгляд историков на личность нижегородского архиепископа, а позднее и епископа Питирима различен. Одни утверждают, что он был церковным просветителем и за ним водится немало добрых дел: открытие церквей, строительство школ… Другие относятся к нему более сдержанно: да, был умен, просвещен, начитан, но уж очень зависел от государя и совершил деяния, не подобающие духовному лицу, хотя и под знаменем веры.

Для керженских же раскольников он был просто палачом. И ничто его оправдать не может.
В Нижнем он был пришлым человеком.
Питирим, в миру Петр, происходил из торгово-посадских людей и рожден был в селе Горицы, что близ Шуи. Родился он за год до Собора вселенских патриархов, узаконивших раскол. Родители его были убежденными старообрядцами, да и сам он начинал приверженцем “древлего православия”. Склонный к отшельнической жизни, он долго скитался по монастырям, изучал творения духовных отцов, русскую историю, занимался даже церковной археологией и много размышлял о “предмете веры”.
Публиковавшиеся биографии Питирима — это хвалебный ему гимн.
“Соединяя в себе глубокие познания с чистотою жизни, он сделался мудрым и ревностным обличителем раскольничества, за что удостоился благословения и похвалы великого стоика православия святителя Дмитрия Ростовского, который лично благословил его на дальнейшие подвиги”.
Знал ли святитель, что это будут за подвиги?
Сотоварищи по расколу обвинили Питирима в предательстве и готовы были учинить над ним физическую расправу. Почувствовав опасность, Питирим поспешил скрыться в Никольском болотном монастыре близ Переславля Залесского. Здесь и произошла его роковая встреча с будущим царем Петром. Тот разыгрывал в этих местах свои “потешные” баталии. Оба Петра были молоды и тщеславны.
Задумывая свои “подвиги” Питирим посчитал благословение святителя недостаточным и обратился за поддержкой к царю.
Для лучшего надзора и обращения раскольников в православную веру, ему представлена была судебная власть по некоторым их делам. Через год после такого распоряжения правительства власть Питирима была еще более уполномочена.
28 сентября 1707 года “по благословению местоблюстителя Патриаршего престола избран на подвиги против раскола, и деятельность его распространяется в пределах нынешних губерний: Ярославской, Костромской, Владимирской и Нижегородской”.
Начал Питирим свои “подвиги” с заволжских лесов. К чести нижегородских митрополитов, приняли они Питирима весьма сдержанно, так как придерживались умеренных взглядов на раскол.
За семь лет Питирим обратил в православие около 2000 раскольников. Но число их не уменьшилось. Во времена Петра I Заволжье наводнили противники реформ. И тогда Питирим вновь решается просить царя о поддержке. Он уже наметил стратегию борьбы с раскольниками.
[350x234]13 марта 1715 года ответ получен:
“По сему прошению отца игумена Питирима запрещается всем ему возбранять в сем его равноапостольском деле, но повелевается паче ему вспомогать. Ежели же кто в сем святом деле ему препятствовать будет, тот без всякого милосердия казнен будет смертию, яко враг святыя Церкви; а буде кто из начальствующих не будет помогать, тот лишен будет имения своего”.
Тактическое исполнение замыслов Питирима государь возложил на нижегородского вице-губернатора Ю. Ржевского, которому наказано было советоваться “с епископом Питиримом тайно”.
Руки развязаны… Благословение получено… Заполыхал питиримов карательный огонь…
Не видя помощи в проповедях, Питирим начал “ловить, хватать, наказывать, сбирать, штрафовать, морить голодом, держать без счету дней в кандалах, бить кнутами, рвать ноздри, заточать в крепости, ссылать в Сибирь, гноить в подземных казематах, сводить людей на плаху и т. д.”
В Нижнем на Благовещенской площади прилюдно казнили керженского дьяка Александра. Вина его была в том, “что он на царское величество злое дело мыслил и делать хотел”, на самом же деле вступил в дискуссию с Питиримом о вере. “Вождь керженского раскола”, как называл его сам царь, был обезглавлен, сожжен и тайно захоронен.
За Пафнутовом есть небольшая деревенька Ключи. За деревенькой — холм, поросший высокими соснами. Печально известное место. Под соснами и сейчас можно обнаружить след заплывшей землей ямы. Здесь, на Ключевой горе, был казнен старец Макарий “со подвижниками”. Солдаты Ржевского вырыли под соснами яму, на толстые сучья положили жердину и навесили над распахнутой могилой петли. Непокорных раскольников подтолкнули к краю ямы… До сих пор помнят этих великомучеников.
В Осинках иноки монахи не пожелали видеть, как солдаты будут громить их обитель. Они закрылись в овине и подожгли его…
Навестившему Нижний царю Питирим показал громадные книги “покаянных свидетельств” раскольников, горы вывезенных из скитов книг и икон.
Питиримовы замыслы шли дальше. “Разноречие и разноверие не способствует креплению державы”. Он уже мыслил идти войной на иноверцев. Держись мордва, черемисы, чуваши, татары!
В Нижегородской с окрестными ей епархиями во время его управления “несколько тысяч иноверцев магометанского закона и идолопоклонников, по увещеванию св. Писания, обращено и в содержании христианского закона были наставлены”. Что означали сии слова? Обошлось без кровопролития?
Смерть остановила питиримово пламя.

Вячеслав Федоров
Фото: Владимира Андрианова