Приёмыш.

В зал бара гостиницы вошли трое: мужчина, женщина и ребёнок. На первый взгляд – обычная семья, если, конечно, не учитывать, что ребёнок плакал. Но когда к их столику подошла официантка, выяснилось: взрослые говорят только по-английски, а ребёнок только по-русски.
- Извините, - попросила женщина официантку. – Вы не могли бы спросить у мальчика, что он хочет покушать? Видите ли,.. Ольга, - прочла она имя напечатанное на значке приколотом у той на груди, - мы только вчера его усыновили…
- Конечно, - поспешила Оля избавить женщину от лишних и едва ли приятных для неё объяснений. – Скажи, малыш, как тебя зовут? – обратилась она к ребёнку.
Услышав знакомую речь, мальчик плакать перестал. Вытер глаза кулачком, посмотрел на официантку и, с явным интересом и даже радостью, ответил:
- Тимур.
- Что ты хочешь покушать, Тимур?
- Я не знаю.
- Как вы думаете, он будет сэндвич? – спросила женщина у официантки. – Сэндвич и сок?
- Что вы, - возразила ей Оля. – Такому маленькому и сэндвич… К сожалению у нас нет детского меню, но я думаю ему понравится бефстроганов с картофельным пюре. А вот сок – пожалуйста.
- Тимур, ты хочешь сок? – спросила она малыша по-русски.
- Хочу.
- Какой тебе принести?
- Мне… - мальчик ненадолго задумался. – Любой.
«Вот же какой…– прикусила губу официантка. – Любой… Интересно, а знает ли он вообще, какие бывают соки? Яблочный, апельсиновый, ананасовый, грейпфрутовый, вишнёвый… Но, похоже, все эти слова для него ничего не значат, а известно ему лишь только одно – просто сок».
Когда Оля выполнила заказ и снова подошла к их столику, стало понятно, что помощь требуется не только ребёнку, но и усыновившим его родителям. Мужчина хоть и молчал, но было видно сколь торопливо и нервно, как лекарство, он выпил заказанные виски, явно надеясь, что они хоть немного успокоят и снимут излишнее напряжение. А женщина вдруг вытерла салфеткой глаза и стала говорить:
- Я не знаю, как наладить с ним отношения. Он плачет, а мы не можем понять, чем малыш не доволен? И если в России не так уж сложно найти переводчика, то в Америке… Я просто не представляю, что мы с ним там будем делать? Наверное, придётся нанять русскую няню…
- Не надо няню, - Ольга понимала, что в данном случае нужно говорить как можно увереннее, чтобы это чувство передалось и родителям. – Сколько Тимуру? Годика три? В этом возрасте дети очень легко обучаются языкам. А наличие русскоязычной няни лишь затянет процесс.
- Да, нам говорили, что легко, что скоро, но плачет-то он сейчас. А мы не хотим, чтобы он плакал. Мы хотим, чтобы он улыбался, мы хотим, чтобы Джесси было хорошо…
- Джесси?
- Да. Так мы решили назвать мальчика.
- Ничего, не переживайте. Всё будет хорошо. Вам просто надо привыкнуть друг к другу и тогда слёз станет гораздо меньше. То есть, что я говорю, их не будет совсем.
- Вы, правда, так считаете? – с надеждой посмотрела на Олю женщина.
- Конечно. Да и язык тут вовсе не при чём. Просто малыш оказался в непривычной для него обстановке, а это кому угодно не понравится. Главное, что ваш мальчик симпатичный и сообразительный – вон какие глазки умные. С такими глазками он быстро всему научится, и языки выучит, и писать, и считать… Надо только с ним заниматься.
Они говорили еще долго, зачем-то обменялись электронными адресами, а потом Сьюзен, так ее звали, почему-то сказала:
- В России всё как-то холодно - и природа, и люди. Холодно, неприветливо, сложно… Поговорите, пожалуйста, с Джесси, расскажите о том, что мы любим его, что скоро он окажется в другой стране, где тепло и солнечно, и что всё у него будет хорошо.
Ольга с готовностью кивнула и обратилась к мальчику:
- Понравился тебе вишнёвый сок?
- Вкусный.
- Ты знаешь, что за тётя с дядей сидят напротив тебя? Это твои родители – мама и папа. Они тебя очень любят, вот только так получилось, что они говорят на другом языке, а потому не могут сами сказать об этом. Язык ты выучишь. А родители совсем скоро повезут тебя в другую страну. Там небо голубое, море тёплое…
- А телевизор там есть?
- Конечно, есть.
- А мне можно будет смотреть мультфильмы?
- Можно. И мультфильмы смотреть и в игры играть… Всё у тебя там будет, наверняка даже собственная комната. Там будет стоять твоя собственная кровать, твой собственный компьютер…
- Мой собственный компьютер?!
- Да, представь! В общем, всё у тебя там будет, но и ты постарайся поменьше огорчать родителей плачем и капризами. А то они могут подумать, что тебе с ними плохо и сильно расстроятся…
Тут Оля замолчала. Перед ней сидел маленький, испуганный мальчик и перед ней решалась его судьба, решалась круто, меняя всё, вплоть до имени. По сути, меняя при этом самого человека – детдомовский мальчик Тимур из России исчезал, а вместо него появлялся другой, Джесси из Штатов. И не сказать, что эти перемены были не к лучшему. Конечно, к лучшему… к несравнимо лучшему! Жалко, конечно, что красивое и мужественное имя Тимур, придётся поменять на какое-то, как показалось Ольге, бесполое и беспородное Джесси. Впрочем, имя - это единственное о чём стоит сожалеть. Или всё-таки есть и другие причины?
Тут Оля вдруг почувствовала всю тяжесть серо-свинцового московского неба, ощутила холод, откуда-то взявшегося внутри закрытого бара ветерка, и ей стало… стыдно. Стыдно за мать, которая, возможно, бросила этого ребёнка, и которой было безразлично умный он или нет, красивый или не очень… Стыдно за страну, которая не удосужилась научить малыша таким простым словам, как вишнёвый, апельсиновый, яблочный. Стыдно за себя саму, что она радовалась за уезжающего мальчика. Что в роли усыновителей оказались именно эти родители – явно обеспеченные, но, главное, из другой, тёплой страны. То есть тому, что малышу больше не придётся ощущать на своих плечах тяжесть родного неба.
- Я отойду на минутку. – Сказала она женщине и быстрым шагом вышла из зала.
Оля шла в подсобку, где у неё, в одёжном шкафчике, лежала небольшая мягкая игрушка-собачка, которую она купила, думая подарить собственной дочери. Но теперь её планы изменились. Поэтому она взяла игрушку и вернулась с ней в зал.
- Вот, возьми. Его зовут Уля, и он будет твоим другом, - подарила она собачку мальчику.
«Конечно, - думала Ольга, - у тебя будет много игрушек. Но ведь должно что-то остаться и с родной земли. Что-то подаренное не потому, что надо, не потому, что жалко, но с любовью. И прости нас малыш, что этим «что-то», оказалась лишь эта маленькая, игрушечная собачка. Да и та подаренная слишком поздно».