моих непраздных дней

и радости уединенья...

(с) Амадо Нерво

Все люди делятся на наивных и не наивных. Первые с удивлением обнаруживают, вторые с удовлетворением констатируют... Я из вторых. Но существуют вещи, которые меня нимало удивляют. Каждый новый день приносит  собой удивительные открытия. Например, я стала замечать, насколько легко не наивные  люди позволяют себя использовать. При этом они не испытывают дискомфорта. Вокруг меня тоже есть люди, которые пользуются мной. Кто дальше, кто ближе. Пусть пользуются, на здоровье, но только настолько, насколько я им позволяю. Ведь кто-то еще очень давно подметил верную закономерность: если хочешь получить что-то от людей, сначала отдай это. Работает безупречно в отношении дружбы, внимания, любви и денег.

Не стаю удивляться насколько необозримо глубоко человеческое желание подавлять. Тишина рассеяна. Пространство заполнено информацией, забито и ежеминутно пополняется ею. Люди внимание-голики, люди аплодисментоманы. Вокруг их столько. Человек-слушатель становиться все бесценней, потому что во всех бунтует человек-рассказчик. Человеческая беседа превращается в борьбу за право поведать о себе. Как писал Кундера:

«Её все любят. Ибо Тамина умеет слушать, о чем рассказывают ей люди.

Но в самом ли деле она их слушает? Или просто внимательно и молчаливо смотрит на них? Этого я не знаю, да и так ли это важно? Главное, она не прерывает их. Вы же знаете, как это бывает, когда двое беседуют. Один говорит, а другой перебивает его: «Ну точно, как у меня, я...» и начинает рассказывать о себе, пока первому,  в свою очередь, не удается вставить: «Ну точно, как у меня, я...»

Эта фраза «Ну точно, как у меня, я...» может казаться согласным эхом, продолжением мысли собеседника, но это вовсе не так: на самом деле это грубый бунт против грубого насилия, стремление высвободить из рабства собственное ухо и завладеть ухом противника. Ибо вся жизнь человека среди людей не что иное, как битва за чужое ухо. И весь секрет популярности Тамины в том, что она не стремится рассказывать о себе. Она без сопротивления принимает захватчиков своего уха и никогда не говорит: «ну точно, как у меня, я...»