Он сидел у камина в кресле с высокой спинкой, сделанного из красного бархата. Кулаком левой руки ощущал колючесть щетины, а правой держал бокал красного вина. В его глазах мерцал огонь, но он его не видел. Погруженный в воспоминания как старый фильм просматривал события минувших дней, и эмоции с новой силой захлестнули его.
Все воспоминания были сосредоточены на ее образе. Ее глаза, улыбка, слезы. Как она радовалась своему первому платью, которое он подарил. Ее удивление.
- Просто так? Мне? Как она приложила его к себе и начала кружиться. Был поздний вечер, ее изящное тело в лунном свете. Детская радость и женственная натура вызывает невольную улыбку и восхищение.
Осенний дождь, ее печаль сменялась восхищением, радостью и снова печаль. С интересом наблюдала за каплями дождя на окне, как одна скатывалась и сливалась с другой, образуя новую, сливавшуюся с третьей и так далее, образуя маленькие ручейки. Она проводила пальцем по окну и как будто указывала путь тонкой струйке. Потом печально смотрела куда-то вдаль, и ее глаза наполнялись слезами, но они так и не скатывались по ее нежным щекам. Она смотрела на серое небо и тут же появлялась улыбка, надежда. Не трудно было понять ее мысли, но то, что творилось в ее милой головке было всегда загадкой, ее тайной, быстрая смена настроения, волшебство желаний. Однажды она показала одно из таких желаний. Он не удивился, но это все же произвело на него впечатление.
- Смотри, если на это озеро направить луч света оно будет переливаться золотом. Контраст серости и чистого света - это так прекрасно.
- Не сомневаюсь.
- Хочешь посмотреть?
Они стояли в беседке у озера, она сняла обувь и пошла босой по мокрой и холодной траве. Это было так приятно мокнуть вместе с ней. Подойдя, ближе она взглянула на небо, потом сложила ладони домиком, закрыла глаза и спустя несколько мгновений, словно бутон медленно начала раскрывать ладони, а облака повинуясь жесту, стали рассеиваться, расходиться в разные стороны. И тогда дождь прекратился, и озеро заблестело, а дождинки на ее ресницах весело поблескивали. Тогда восхищению не было предела.