Леся ОРЛОВА, обозреватель
В последнее время я постоянно думаю о языке. В смысле, о русском. Ну или о любом другом, хотя, мне кажется, ни один не претерпевает такого надругательства в настоящее время.
Нет. Речь вовсе не о набившей оскомину утомительной политической борьбе русского языка с украинским. Речь о том, что происходит с повседневным литературным русским. О его последовательной деградации, на которую невозможно повлиять — можно только беспомощно наблюдать, как устойчивые нормы сменяются победительной безграмотностью, стремительно занимающей позиции нормы. Есть у меня здесь и собственные фавориты. Числом три.
Первое — «одеть». Это слово меня буквально преследует. «Я одела», «я одену», «не знаю, что одеть», «советую одеть»… Так говорят почти все — и те, кто предлагает одежду, и те, кто выбирает и покупает. И странно звучит уже нормальная норма — «НАдеть». Казалось бы, все мы худо-бедно изучаем правила русского языка. НАДЕТЬ можно что-то, ОДЕТЬ можно кого-то. «Карл Лагерфельд ОДЕВАЕТ Николь Кидман» (а Николь Кидман одевается у Лагерфельда), «Николь Кидман НАДЕВАЕТ пальто от Лагерфельда». Проще некуда. Но мы стараемся еще больше облегчить для себя процесс. Раз уж все пошло от слова «одежда» — будем не только «одеваться», но и «одевать». Эх…
Еще одно слово (за его модификацию, насколько мне известно, следует благодарить компьютерщиков) — «пользовать». Тут с грамматическими правилами все не менее просто. «Использовать» — пользоваться услугами. «Пользовать» — оказывать оные. И все. Пользуют — доктора. Больных. Пользуют — проститутки. Клиентов. Во всяком случае, так было всегда. Но не теперь. Теперь у нас «пользуют проституток» (то есть клиенты зачем-то оказывают им услуги, еще и оплачивая этот приятный процесс). Теперь у нас «пользуют лекарства» (то есть оказывают лекарствам вообще непонятно какие услуги). Все пользуют, короче. Я даже догадываюсь, почему. Потому что звучит красиво. Эдак по-старинному…
Третье слово — и вовсе загадка. Его модификацию я, как ни стараюсь, отследить не могу. Это слово — «кремА». Не «кремы», как полагается (с ударением на «е»), а «кремА». Не понимаю. Тоже, что ли, потому что звучит необычно и красиво?
Я слышу эти несчастные «кремА», «пользовать» и «одеть» повсюду. В магазинах, от знакомых и по телевизору. Я встречаю это в журнальных и газетных материалах (впору посыпать голову пеплом по случаю тотального вымирания братства профессиональных корректоров — но об этом я еще как-нибудь порассуждаю подробней). Я боюсь. Без шуток. Потому что обычная правильная речь в условиях самодовольного царствования лингвистических мутантов выглядит уже эдаким анахронизмом. И если ты говоришь «использовать», «надеть» и «кремы», ты чувствуешь себя вражеским шпионом, которого старательно обучали в иностранной разведшколе, поставив речь и навыки произношения, но не подготовив к адаптации в современном языковом пространстве.
К слову, совершенно не знаю, как вести себя в таких случаях. Поправлять — себе дороже («сильно умная»), не поправлять — молча страдать, сражаясь с собственным зубовным скрежетом. Совершенно не преувеличиваю: три вышеперечисленных безграмотных словоформы вызывают у меня слуховое ощущение сродни, знаете, такому, которое возникает при скрежете железа о стекло. Сильно нежная, да? Ну, какая есть…
То же самое испытываешь, бродя по просторам форумов русскоязычного Интернета. Письменная грамматика тоже оставляет ощущение постапокалипсиса. Особенно лично меня угнетает почему-то классическая ошибка в употреблении возвратных форм глаголов. Ну, вы знаете — «ТСЯ» и «ТЬСЯ». Казалось бы, чего проще? Есть очень простой проверочный вопрос. В спорных случаях употребляемое вами слово проверяется вопросом «что делает?» или «что делать?». Что делает? — учится. Что делать? — учиться. Не-а. Никто не проверяет. Слова, заканчивающиеся на «тся» (делает) вообще исчезли из обихода. Сплошное «ться». Сплошное «что делать». Впору задуматься о том, на какие вопросы подсознательно отвечает весь массив нашего общества, тотально изменившего правила письменной речи, отказавшегося от чего-то во имя неизвестно чего… Надо думать, психологи и социологи еще исследуют этот вопрос.
Я уверена, что в скором времени появятся вполне серьезные исследователи, которые станут утверждать, что на наших глазах происходит самоочищание языка (я бы сказала — мутация), что таким вот образом отмирают устаревшие формы и рождается новый, адекватный современности способ общения. Не знаю. Заранее не согласна. Все это, как говориТСЯ, «от лукавого», как бы мои потенциальные оппоненты ни ссылались (вот еще, кстати, больной пример — все эти «НЕ» и «НИ») на пример безболезненного избавления русского языка от твердого знака после Великой Октябрьской. Невежество всегда отличает склонность к театральным эффектам, громким самооправданиям и новым лозунгам, под которые подводится мощная идеологическая база. Невежество готово на что угодно — лишь бы не учиться… Оно побеждает всегда, потому что выбросить сложную сломавшуюся вещь легче, чем разобраться в устройстве механизма-шедевра. И, пожалуй, без пресловутого смайлика здесь не обойтись…