традиционное февральское: ангелы и ёлки.

в начале марта из мягких небесных сугробов вылезают сонные ёлочные ангелы (ничуть не похожие на привычных, какими принято ёлки украшать – эти, вылезшие, – лохматы, с помятыми со сна перьями… и ёлки они не украшают, а выносят). зевая и потягиваясь, ангелы пролазят в форточки, стучатся в кошачьи дверцы и находят в самом дальнем тёмном углу дома забытую с января ёлку… потом любопытные районные старушки до самых майских праздников шепчутся о явлении им ангела из форточки, через которую ангел пытался протащить засохшую ёлку, осыпая всё вокруг не манной небесной, не белыми перьями, а колючими жёлтыми злыми иголками.
ночные сторожа супермаркетов (конечно же, знакомые со всеми любопытными старушками) подтвердят: факт, были ангелы, и даже не один, а целая бригада во главе с особенно простуженным. он-то и командовал остальными на чистом ангельском наречии: майна-майна-майна-майна-вира-вира-вира-вира! – и те поднимали огромную новогоднюю ёлку, уже который месяц торчащую на площадке у автостоянки… «представляешь, Ивановна, – говорил сторож. – уволокли они ёлку, даже не уронили ни разу и слова дурного на директорском «мерсе» не нацарапали, истинно, ангелы!».
постепенно в городе не остаётся ни одной забытой ёлки, ни большой, ни маленькой… тогда усталые ангелы возвращаются на небеса, сворачиваются крылатыми клубками и засыпают до следующего марта, до той минуты, когда им снова приснится сухая еловая иголка, колющая бока даже сквозь райскую пуховую облачность…