далеко-далеко на севере (там, где заканчивается терпение путников и сухой хлеб) течёт река слов, говорят, что её источник – болтливый язык одного инеистого великана, которого даже Рагнарёк не заставит умолкнуть.
поэты черпают воду ковшами и выбирают слова, острые и блестящие, как наконечники стрел.
малые дети купаются в реке, брызгаются словами и словечками, в которых нет никакого смысла, кроме радости.
кто-то подогревает воду и шепчет тёплые слова…
а выкипевшие слова собирают с потолка разные задиры, чтобы язвить ими друг друга, кидая под ноги (а то и за шиворот запуская - вместо репейников).
лекари держат в пузырьках целебные слова и отмеряют по капельке, по букве…
на одном берегу реки всегда живёт Ингрид, на другом – Нильс. они любят друг друга, как любили их дедушки и бабушки (тоже Нильсы и Ингрид), но моста между ними нет – нужно прочитать реку, вычитать в струях крепкий каменный мост, чтобы выдержал воина и его секиру по имени Гром-и-Молния… только Нильсы не умели читать, и последний совсем не умеет, поэтому один стародавний Нильс посадил на берегу реки сосну: когда она подрастёт, будущий Нильс срубит её и перейдёт к грядущей Ингрид. расти осталось совсем немного: на три долгих прыжка лосося.
те же, кто умеет читать, лежат по мягким берегам и смотрят в воду, мимо них проплывают слова, слова, слова, истории о белках, воинах и богах, о морошке, волшебном мешке и собаке с пушистым хвостом…
зачитавшиеся – говорят люди – превратятся со временем в длинные строчки и будут шуршать в траве, пытаясь прочитать собственный хвост. осторожнее, ладно?)