Если захочешь просмотреть всю жизнь Генри, то увидишь, что в ней не было ничего экстраординарного. Обычная жизнь человека, который не хватает звезд с неба, который в меру удачлив и неудачлив. Все очень обычно: школа – первая любовь; колледж – забыта школьная любовь, появилась новая, успешно доведенная до свадьбы; работа в Научном Центре Космических Технологий на должности младшего инженера сетей коммуникации и связи – отношения с женой охладели, перетекли в бытовые. Когда стало понятно, что дело идет к разводу, Кристина наняла юристов и целенаправленно начала добиваться деления имущества и пыталась максимально обобрать мужа до нитки. Генри воспринял подобный поворот событий спокойно, не стал сооружать ответные баррикады из юристов со своей стороны, а отдал требуемое, тем более, что у его уже почти бывшей жены появился серьезный мотив к требованию имущества – выяснилось, что Кристина находилась на втором месяце беременности от своего уже почти бывшего мужа и согласна на прохождение теста ДНК на отцовство ребенка, после его рождения. По завершению бракоразводного процесса Кристина продала все отсуженное у мужа имущество и покинула Америку, уехав к матери во Францию. Так Генри стал холостяком и плательщиком алиментов. Кристина добилась от суда лишения права посещения ребенка отцом в неоговоренные с ней сроки, суд утвердил, что Генри имел право на встречу с ребенком продолжительностью не более недели, не чаще, чем один раз в год.

Кристина уехала, а Генри продолжил работать, исправно выплачивать алименты, копить имущество, он продолжил жить своей скучной жизнью, и в ней мало что изменилось, разве что вместо секса вечером в пятницу появились посиделки в баре с пивом или женщины, спавшие с ним за деньги. После развода прошло пять лет. Генри вот уже три года подряд, как ездил навещать ребенка в Лион. Он проводил со своей дочерью, со своей белокурой голубоглазой красавицей, всего неделю в год. Это была неделя, которой Генри ждал весь год, это была единственная неделя в году, в которой он был по-настоящему счастлив. Отец и дочь это время обычно проводили, путешествуя по Европе. Ребекка была тогда очень маленькой и мало что понимала, но никогда не боялась, когда приходил почти незнакомый дядя и увозил ее,  она не просилась обратно к матери, она доверяла этому дяде так, как маленькие дети могут доверять только своим родителям.

Генри получил на работе должность заместителя главного инженера сетей коммуникации и связи. Шел май месяц, встреча с Ребеккой была установлена судом на август. В связи с повышением, Генри до встречи с дочерью должен был скопить большую, чем он предполагал сумму денег, что его не могло не радовать. Вечерами он начал заново планировать маршрут непродолжительного отдыха с дочерью, выбирать гостиницы, читать информацию о детских парках, искать особые места, в которые следует съездить. Он расписывал часы их предстоящего времяпровождения, пытаясь продумать все так, чтобы их встреча не только была незабываемой для него, но и для его дочери. Чтобы она, так же как и он, ждала встречи весь следующий год.

У Генри всегда были небольшие проблемы со здоровьем. Его периодически мучило повышенное внутричерепное давление, он консультировался у врачей разных клиник. Одно из обследований установило, что у него предрасположенность к эпилепсии или даже эпилепсия в нетяжелой форме. Он проходил курс лечения. Но через неравные промежутки времени, когда через месяц, когда раз в несколько лет все повторялось. Врачи ему твердили, что это нормально, они проследили его генеалогическую линию и выяснили, что у его деда в молодости были те же самые проблемы. Насколько Генри помнил, его дед никогда на здоровье особо не жаловался и ушел в мир иной, когда ему было 82 от инфаркта. Перспектива дожить до восьмидесяти лет Генри вполне устраивала, поэтому на периодические головные боли он особого внимания не обращал, пока в июне того года боли не стали из периодических частыми. Генри за всю историю своего недуга к тому времени без консультации врача прекрасно знал, какие лекарства следует покупать, поэтому на осмотр не спешил. Его больше волновала предстоящая встреча с дочерью. Но боли участились и с каждым новым приступом становились сильнее, стали сопровождаться рвотой и временным ухудшением зрения. Генри решил, что на этот раз дело обстоит серьезнее и в утро того дня решил после работы сразу ехать в клинику. Но по приезду на работу у него начался приступ такой силы, что от боли он потерял сознание. Когда он пришел в себя, он услышал множество голосов разных людей вокруг и почувствовал, что несколько пар рук его перекладывают с чего-то мягкого на что-то другое. Боль полностью не прошла, но стала вполне терпимой. Генри попытался открыть глаза, но увидел перед собой лишь мутную темную пелену. Всем телом он ощутил движение. Его куда-то везли. Врачи заметили, что мужчина на каталке очнулся, и сказали ему, что все будет хорошо, что они едут в больницу и уже скоро там будут, где высококвалифицированный доктора быстро определят причину, повлекшую за собой сильный приступ с потерей сознания… но Генри ничего не слышал, он видел перед собой темную мутную шевелящуюся пелену и думал о дочери, но пелена ему мешала, не давая представить ее лицо.

Генри очнулся через два дня. Сиделка, увидев, что пациент пришел в себя, встала и вышла. Через несколько минут в палату, в которой лежал Генри, вошел доктор. Он рассказал Генри о том, что, пока он был без сознания, его обследовали и узнали  диагноз. У Генри нашли мозговую грыжу в вырезке мозжечкового намета и в большом затылочном отверстии, являющуюся осложнением, вызванным злокачественной опухолью головного мозга. Хирургическое вмешательство невозможно. Генри находился в сознании лишь благодаря новому дорогостоящему препарату. Этот препарат не являлся лекарством, он поддерживал жизнь, не давал опухоли сковать тело новыми волнами боли. К данному препарату у организма возникало привыкание за несколько дней. Далее следовала смерть.

По прогнозам врачей жить Генри оставалось три или четыре дня. Единственным желанием смертельно больного было успеть увидеться с дочерью. Ему были сильно нужны деньги. Помощь пришла от друзей, которые нашли для него нужную сумму, а он в свою очередь передал им права на распоряжение всем своим оставшимся имуществом.

Над головой Генри было утреннее солнце Лиона, жить ему оставалось три или два дня. Препарат еще действовал нормально. Генри потратил почти все свои деньги, которых бы оказалось недостаточно, если бы не помощь Научного Центра Космических Технологий, оплатив прощальный подарок для своей дочери. Он подходил к дому, в котором жила Ребекка со своей матерью. Звонок. Кристина отворила дверь, не прекращая за что-то отчитывать Ребекку. Генри замер, увидев свою дочь. Девочка за год сильно подросла, стала еще больше похожа на маму, только цвет глаз и волос был папин. Мать, наконец, перестала отчитывать дочь и увидела, кто стоит на пороге. После непродолжительного собственного ступора и крика дочери: «Папа!», - Кристина захлопнула дверь перед носом у бывшего мужа. Она повернулась к дочери и сказала, что ей показалось, что пришел папа, что ее папа приедет в августе, а это чужой дядя. Генри стал настойчиво звонить в дверь, на что Кристина крикнула, чтобы он убирался от ее дома, иначе она вызовет полицию. Генри уже не могла испугать полиция, но он понимал, что оставаясь перед дверью, он только уменьшал собственные шансы увидеться с ребенком. Дойдя до телефона автомата, он набрал номер дома, в котором жила Ребекка. Никто долго не брал трубку,  он набрал номер второй раз и, после минутного ожидания, на том конце послышался голос бабушки его дочери, мать его бывшей жены заявила, что Кристина не желает с ним разговаривать и тем более не позволит ему встретиться с Ребеккой. Его смерть приблизилась еще на два часа, когда в очередной попытке поговорить с бывшей женой по телефону ему «посчастливилось» услышать ее голос. Он рассказал ей о своей болезни, на что та ему заявила, что она ему не верит, что он специально все придумал для того, чтобы встретиться с дочерью в незапланированное время. Так же, в случае еще одного звонка им домой, она пообещала написать на него жалобу в полицию и пригрозила своими связями в правительстве, которое его депортирует обратно  в Америку, если он не уедет туда в ближайшее время сам.

У Генри не было права отступать, и не было на это времени. Но он понимал, что если ему удастся встретиться с дочерью, он всего лишь переступит через одну преграду, создав куда большую, выполнит свое последнее желание, но ни чем не поможет ей и не сможет передать прощальный подарок. До вечера Генри ходил по магазинам, периодически принимая новые порции препарата, каждый раз увеличивая дозу, и покупал игрушки, покупал книги, которые он хотел, чтобы прочитала дочь. Купив большое количество книг и игрушек, он остановился у цветочной лавки и купил все цветы, которые там были, договорился с владельцем лавки о доставке цветов и попросил его доставить не только цветы, но и игрушки, а также попросил передать конверт.

Около восьми часов вечера того же дня к дому, в котором жила дочь Генри, подъехал небольшой автобус полностью загруженный цветами и игрушками. Из автобуса вышел владелец цветочной лавки и направился к двери дома. Сам Генри сидел в том же самом автобусе, наблюдая за происходящим и надеясь еще раз увидеть дочь.

Генри удалось свой последний ход рассчитать правильно. Кристина была женщиной не упускающей случая получить что-либо за бесплатно, поэтому она не отказалась, а наоборот даже с радостью приняла цветы и подарки для дочери, несмотря на то, что она прекрасно знала, кто мог их им отправить. Кристина была женщиной любопытной, поэтому Генри не сомневался в том, что она откроет неподписанный конверт, переданный ей все тем же владельцем цветочной лавки. В конверте Кристина нашла оплаченный счет на обучение дочери в Оксфордском Университете на любую выбранную Ребеккой специальность.

Ребекку Генри из окна автобуса не увидел.

Началось новое утро. Генри пробыл ночь в отеле. Поспать он не смог, так как каждый час он должен был принимать препарат. Купив несколько газет в круглосуточном супермаркете, Генри направился к дому дочери. В полседьмого утра он сидел на скамье в полуквартале от нужного ему дома. Рядом с ним лежал бинокль, купленный вечером прошлого дня. Отец ждал появления дочери. Он хотел взглянуть на нее, перед тем как… Нет, Генри было совершенно не страшно, но он хотел посмотреть, а потом ему нужно было уходить. Он не хотел умереть рядом с домом самого дорого для него человека. Около десяти утра Кристина вышла из дома, открыла гараж, выкатила машину и подогнала ее к крыльцу. Через несколько минут, смотря в бинокль, Генри увидел Ребекку, девочка с улыбкой на лице бежала к машине, прижимая к себе куклу. Одну из тех кукол, что вчера купил ей ее отец. О том, что те куклы и цветы в далеком детстве были от отца, Ребекка узнала, когда закончила школу. Тогда же он узнала об оплаченном обучении в Оксфорде и о том, что ее папа не бросил, когда ей было пять лет, что ее папа не уклонялся от алиментов, на отсутствие которых жаловалась Кристина, она узнала, что ее папа умер. Ребекка простила свою мать и нашла могилу своего отца. Она часто потом на нее приходила.

Генри проводил взглядом машину, куда-то увозившую его маленькую девочку, поймал такси и попросил ехать на вокзал. В такси он принял последнюю дозу препарата. У него оставались еще таблетки, но для себя он уже решил, что это будет последняя доза. В кассах вокзала Генри купил билет на поезд до Милана. Всю свою жизнь Генри провел очень размеренно, и ему не хотелось умирать, сидя на лавочке в каком-нибудь парке, он захотел умереть в движении, на тот момент ему это казалось ни чуть не размеренным, а потому важным поступком. Через пять минут после начала движения поезда, у Генри случился сильный приступ, и он умер. Его лицо было настолько умиротворенным, что со стороны могло показаться, что он спит. В последние секунды своей жизни Генри думал о дочери.