Вчера, разглядывая во френдленте иллюстрации к «Щелкунчику», я вдруг четко вспомнила свое восприятие сказок в детстве. Сказки я любила всегда и сейчас люблю, но в сказках постоянно встречались моменты, от которых всё мое детское существо буквально переворачивало.
Их было три.
Первый – это финальный бой богатыря со злодеем. Как мне хотелось неожиданных поворотов сюжета, как мне хотелось, чтоб богатырю сейчас надавали по шее, чтоб его убили, чтоб хоть что-то произошло НЕ ТАК, КАК ВСЕГДА! Очень яркое воспоминание сохранилось – как лет в 7 сижу я на даче и смотрю старый, черно-белый фильм «Василиса Прекрасная» (или «Кощей Бессмертный»), такое монументальное сталинское фэнтэзи. Герой Иван в исполнении не менее монументального актера Столярова уже вышел на бой с Кощеем Бессмертным.. и не то, чтоб мне нравились лысые плюгавые старикашки, но как же мне хочется, чтоб случилось хоть что-то неожиданное. И в то же время смотрю на монументальное лицо актера Столярова и понимаю: НИЧЕГО не будет.. Эта болезненная жажда неожиданностей привела к тому, что я стала ярой поклонницей отрицательных персонажей: я каждый раз надеялась, что на этот раз НАМ повезет..
Второй – появление Царь-девицы (просто очень ярко помню свои переживания на мультике «Конек-горбунок») или еще какой-нибудь Царевны-лебедь. Трудно в это поверить, я просто трепетала, я ждала этого момента весь фильм, в книге я первым делом искала иллюстрации с ней: мне хотелось увидеть несказанную КРАСОТУ. И каждый раз я была жутко разочарована: то белое и толстое, что художник считал Царевной Лебедь, или худое, тонкое и звонкое, которое выдавали за Царь девицу, никуда не годилось. Все в книжке было изображено нормально, но сногшибательная (по идее) красота оказывалась ВСЕГДА какой-то убогой.
И наконец третье – момент, которого многие слушатели (читатели, зрители) ждут, а меня от него просто воротило. Это момент в финале, когда чудище или там уродец какой (вроде Щелкунчика) превратиться во что-то офигенно прекрасное, героиня сначала почему-то начинает стесняться, краснеть и куда-то судорожно пытаться слинять, но потом видит, что .. что все очень неплохо и подает прекрасному прЫнцу руку. Так вот, никогда меня этот момент не радовал! Я вполне понимала, почему начинала метаться главная героиня: ведь она любила то чудище. С его шерсткой, с его клычочками. Любила того уродца с его страшными зубками. Она УЖЕ ЛЮБИЛА это все! И вот вместо этого всего, страшненького, но уже родного, вдруг является что-то шикарно одетое и красиво причесанное.. такое по-сказочному гламурное. И вот его НАДО любить, хотя очевидно: то, что вылупилось из уродца, это СОВСЕМ другая личность! Вот почему-то всегда радость сказочных девушек в этих случаях казалась мне о-очень натянутой.
.. А теперь я понимаю, как здорово все эти сказочки обкатали мое сознание. С определенного момента я стала честно болеть за положительных героев, соглашаться, когда мне навязывался некий стандарт красоты и.. вот, пожалуй, единственное, чему я не научилась радоваться до конца: процессу вылупления приличных людей из «жутких, но симпатичных» монстров. Всегда мне казалось (и до сих пор кажется), что очень уж это скучно..
В общем, к чему я клоню.. да ничего нового я не сказала, все это вы и без меня прекрасно знаете. Что сказки если и призваны будить фантазию, то в основном авторские, авангардные, типа «Алисы». А так сказки, особенно фольклорные и к ним приближенные, призваны в первую очередь катком проехаться по буйному детскому сознанию, и научить его (мягко так, в игровой форме) признавать стандарты, признанные в обществе. И буйное детское сознание так забавно трепыхается под этими добрыми сказками, пытается бунтовать.. а потом все равно сдается.. неизбежный процесс, никуда не денешься. Пусть уж лучше сказки это делают, чем, к примеру, религия..
Просто я подумала о том, какое феерическое жлобье вырастет из деток, для которых основной сказкой детства станет «Шрэк»…
[618x476]