Уже не первому знакомому предлагаю почитать Мариам Петросян «Дом, в котором», и все время реакция одна и та же: «О чем? Об интернате для детей-инвалидов? Ой, я не буду это читать, это тяжелое».. Долго объясняю, что в книге нет никакой чернухи, никакого нагнетания, никакой социалки. Нигде ни намека, что действие происходит в России – могло бы происходить где угодно. Что книжка абсолютно «потусторонняя», чуть ли не фэнтези. О детях, которые, замкнутые в тесном мире, создают себе мир параллельный и некоторые из них вместо выхода в реальность, в Наружность, когда приходит конец обучения, предпочитают полностью уйти в этот параллельный мир. Объясняю. Нет, все равно «не буду, тяжелое»..
В ночь с воскресенья на понедельник наконец-то посмотрела "Список Шиндлера". Три часа - не отрываясь от экрана. На другой день заикнулась в разговоре, вот, дескать, отличный фильм посмотрела. В ответ - чуть не сочувственое: "Тяжелый, наверно?"..
Для меня просто не понятен сам термин. Что значит «тяжелое» (не путать с «чернухой»)? То, от чего ты заплачешь? То, что даст тебе почувствовать боль другого? То, что вызовет в тебе сострадание? *** к книге Петросян, кстати, все это не относится, ее герои сострадания не вызывают, настолько они превосходят обычных людей. просто сама тема многих отпугивает***
ЧЕМ это плохо?
Почему люди этого БОЯТСЯ?
Почему не понимают того, что понимали древние греки в каких-то лохматых античных веках, когда писали и смотрели трагедии с сюжетом «все умерли»: что через сострадание душа очищается и освобождается от многого ненужного?

Но еще больше меня поражает, что именно эти люди считают «легким».

Образцом «легкой», милой, расслабляющей литературы у нас считается Дарья Донцова. Я читала пару ее романов, поэтому могу говорить.
Читающие ее, вы когда-нибудь задумывались, что в любой ее книжке трупов – на небольшое кладбище? И это типа «иронический детектив», в котором должно быть трупов – минимум. Но даже не это самое страшное, а реакция главных героинь на эти смерти. У этих героинь на глазах мрут друзья, соседи, просто случайно встреченные люди – эмоциональной реакции ноль. Даже больше. После лицезрения очередной смерти героиня приходит домой, а там – бугага! – мопс обкакался. Героиня веселится со всей семьей. На следующий день другая смерть, но героине некогда переживать, потому что – бугага! – мопс написал на ковер.
В чем здесь «ирония», а? «Ирония» - это тонкая скрытая насмешка, как в романах Хмелевской, а не бугагашечки про гадящих мопсов.
И самое главное: ни разу не смешно, а откровенно противно, когда эти бугагашечки сопровождают рассказы о смертях: вот так, без всяких швов склеено – смерть – бугагашечка – смерть – бугагашечка.
Полное эмоциональное одеревенение – вот что вызывают эти книги. И они «легкие»?