Я помню как я была маленькая, и мой дедушка забирал меня из детского сада.
он был высокий, у него были большие, широкие шаги.
Я шла, держа его за два пальца его широкой ладони, стараясь идти как он широко выставляя вперед ногу, на которую наступала, и изредка подпрыгивала.
 Я помню, как при переходе дороги он каждый раз сжимал мою ладонь, обращая моё внимание на едущие по дороге машины.
Я помню как я шла задом наперед перед ним, а он ругался что нормальные люди так не ходят, а сам, переживал наверное сильно, как бы я не упала, но я же упрямый ребенок.
Ты часто собирал остатки хлеба, и хлебные крошки, и специально ходил кормить голубей. Ну а так же, ты носил много мясного уличным котам и собакам.
 Я много чего про тебя помню. У меня даже где то лежит наша общая фотография, где я с тобой, а ты в своем пиджаке, это было 9 мая.
Ненавижу май.
 И это именно ты научил меня их не пугать, меня, еще совсем маленького несмышленыша, сказав с серьезным видом "А если тебя так? Кто? Да даже я." Или что то такое.
Ты не одобрял почти ничего что я делала. Или совсем ничего. Ты часто на меня ругался. А в один день я даже ушла из дома, часа на четыре, было какое то межсезонье, и очень темно.
Но никто из нас двоих не извинился. Мы вообще очень часто ссорились и спорили, но ну очень редко извинялись.
 Я помню как ты учил меня определять время по игрушечным часам с большими стрелками, я была маленькая, и мне это было совсем неинтересно, но ты держал меня, и только благодаря тебе, я сейчас умею ходить с такими часами.
Ты вообще, был хозяин в доме. Никто кроме меня не спорил и не возникал. А у меня просто был такой характер. Я единственная могла тебе противостоять, но тебе было все равно на мое противостояние, а мне на твое.
 Во все праздники, мы собирались за столом. А особенно 9 мая. Ты же был военный, ты одевал пиджак с медалями и я радовалась что у меня такой прям такой дедушка, и поздравляла тебя и обнимала. А у тебя была такая хорошая улыбка.
  Когда я тебя радовала она всегда была такая хорошая.
Я ненавижу май.
Я ненавижу май.
Я его не переношу.
  Перед твоей смертью, мы ссорились особо мерзко. Ты звал меня к себе в комнату, я приходила, и не могла засунуть свой дурацкий характер куда нибудь. Или просто убрать на время.
 У тебя же был рак желудка? Или что там? Ты же долгожитель, мать твою. Ты в 89 ездил к своему 99-летнему дяде в Питер, и вы там какой то такой своей компанией гуляли ночью. А ты сам по себе доезжал до вокзала в эти 89!! И не позволял никому провожать, или забирать.
Я ненавижу май.
Я его терпеть не могу.
 А когда ты умирал, или даже уже умер, когда приехала скорая я сидела в своей, соседней комнате и билась в истерике. Я не могла с этим примирится. Я ушла к Даше, и там улыбалась и старательно забывала о том что тебя уже нет. Ты же долгожитель, не так ли?
Единственное, как я видела твою смерть, это через дверь. Ты вставал, отказываясь от помощи, а потом упал. У тебя были бледные ноги. Нам сказали что ты угасаешь. Но сказали что можешь за неделю, а можешь и за три месяца, и за больше.
Но МЫ, МЫ то тебя знали, мы думали что за месяца четыре, тебе ведь столько делали операций, а ты ходил, что - то делал, и был всегда подвижен...
 А ведь раньше, я часто входила в вашу комнату когда ты спал, и чтобы успокоится слушала твоё дыхание.
А тогда я не смогла заставить себя войти, и прислушаться.
Последнее твое, что я видела - это ноги. Бледные, очень бледные ноги. Но ты же всегда был бледный...
 А умер ты за день до дня победы.