Извиняюсь, совсем нет времени написать, так что кидаю "из архива"

Дорожная зарисовка

Тяжёлый был день. В голове проносились его обрывки, ласкуты воспоминаний сегодняшнего утра. Раздетый, он сидел, а может лежал, не знаю, какое слово лучше подойдёт к его позе, на старом тряпичном кресле, повёрнутом к окну, открытому нараспашку. Для сентября было слишком душно. Обычно в это время восточный ветер выдувал из города остатки летнего зноя, но сейчас ветра не было. У окна виднелись очертания занавески и подоконника, освещённых с той стороны далёким уличным фонарём и тусклой Луной в обойме с редкими звёздами. За окном не было видно ничего, кроме крыши соседней постройки.
Тот же свет, проникая в комнату, выбирал из темноты некоторые предметы. Где-то на стене висели часы, которые показывали полпятого ночи и методично отстукивали уносящиеся вдаль, как пунктир разделительной полосы на шоссе секунды.
В первый раз за долгое время он расслабился. Было слишком жарко и даже горячий дым от сигареты не поднимался выше колена, а стелился по полу, заполняя его пеленой.
Окурок в его правой руке, согнутой в локте и поставленной на подлокотник, уже почти догорел и норовил сбросить изрядное количество пепла куда-то вниз. В левой руке, почти у пола, слегла позвякивал льдом полупустой стакан виски. Впрочем, допивать его не хотелось. Хотелось сплюнуть накопившуюся во рту слюну, но вполне приличный интерьер комнаты не позволял этого.
Он повернул голову и в сотый раз за ночь увидел её серое в темноте лицо. Она лежала на животе, повернув голову в его направлении. Ровное дыхание и чуть открытые губы говорили о глубоком сне. Он знал, что вьющиеся локоны, раскинутые по подушке были каштанового цвета. Её нагое тело до пояса прикрывала лишь тонкая простыня, через которую проступал овал бедра. В полумраке её тело казалось особенно сексуальным, а изгиб спины и чуть видневшаяся из под локтя грудь будили желание.
"Да, с ней было хорошо. Вот только странно, как она очутилсь на этом полузабытом выезде из города, да ещё в такое позднее время. И имя, я опять забыл его спросить". Эти мысли окончательно рассеяли хмель. Положив погасший окурок в переполненную пепельницу и поставив так и недопитый стакан на стол, он медленно встал: надо было вспомнить расположение вещей и тихо одеться.
Плотно застегивая кожаную куртку, он вышел на улицу. Небо уже начало светлеть. Свежесть уходящей ночи сильно контрастировала с пропахшей бензином одеждой. Словно подгоняя новый день, с востока подул ветер, которого так не хватало в душной комнате оставшегося за спиной придорожного мотеля. Несколько минут он просто стоял, глядя на горизонт и выметая из головы лохмотья так и не подступившего сна. Потом он сел на мотоцикл, повернул ключи в зажигании, и в предрассветную тишину ворвался низкий рокот мощного четырёхцилиндрового мотора.


3.11.2005