Eva_Kolganova (литклуб) все записи автора Странно... Почему "Отвертка" числится в ЗАКРЫТЫХ сообществах? Арин, ты не в курсе, что это значит???
Ева Колганова

Eva_Kolganova (литклуб) все записи автора Я проснулась в незнакомом помещении. Оно сильно напоминало больничную палату или комнату в самом дешевом пансионате. Размер – примерно три метра в ширину, четыре в длину. Серо-голубая краска на стенах. Цвет блеклый, но не потому что стена выцвела, а просто такая краска, хотя явно нанесена недавно – ни трещин, ни надписей, ровная, слегка блестящая поверхность. На полу такой же несимпатичный светло-коричневый линолеум, но тоже новенький.
Я находилась в постели и оттуда разглядывала комнату. Обычная больничная палата, только что-то в ней не то. Я попыталась встать. Мне казалось, что если я в больнице, то стало быть чем-то больна, и встать мне будет затруднительно. Но я вспорхнула, как бабочка. В теле царила необыкновенная легкость. Странное состояние, непривычное.Читать далее...

Eva_Kolganova (литклуб) все записи автора Складывается впечатление, что это сообщество практически никого не интересует... Как будто никто не пробует себя в прозе или поэзии, и как будто никто не хочет, чтобы это прочитали другие....
Грустно.
Ева Колганова

Kira_Eller (литклуб) все записи автора Йо, старый серый сослик, стоял на берегу ручья и смотрел на свое отморожение в воде. - Жалкое зрелище, - вдохнул он. - Жалкое, иначе и не скажешь.
Он навернулся, медленно прошел дцать ярдов по течению, пресек ручей и так же медленно вернулся на зад. Вновь посмотрел на свое отморожение.
- Тут я и давал, - дохнул он. - И на этой стороне тоже. Но никто не замечает. Жалкое зрелище! И говорить тут не о чем!
В этот момент за его спиной застращали кусты и из них выклубился Винни-Плюх.
- Доброе утро, Йо! - поздоровался он.
- Доброе утро, мудвежонок Плюх! - уныло ответствовал Йо. - Если это и впрямь доброе утро, - надбавил он. - В чем я сильно сумлеваюсь.
- Но почему? Что случилось?
- Ничего, мудвежонок Плюх, абсолютно ничего. Все мы иногда не можем, а некоторым так вообще не до этого. Тут уже ничего не поделаешь. Читать далее...

Kira_Eller (литклуб) все записи автора Я угнездилась в потертом кресле и огляделась. Кто-то явно постарался придать старому бомбоубежищу приличный вид - покрасил стены, постелил ковролин на пол, в коридоре вдоль стены расставил кресла для посетителей и развесил картины непонятного содержания, но саму атмосферу искоренить не удалось. Ее навевал долгий спуск под землю по разбитой лестнице с неравными по высоте ступеньками, толстенные металлические двери, периодически преграждавшие путь, отсутствие окон, хотя бункер был хорошо освещен - а главное, несмотря на жаркий, душный конец июня - по спине полз холод, а стены, казалось, сами источали сырость. Не исключено, что по углам и под ковролином расползается предательская плесень.
На самодельной визитке, которую я мяла в руках, значилось: Центр психологической реабилитации после утраты необъяснимого. Мне пришлось долго уговаривать себя прийти сюда, слишком уж все смахивало на аферу, выкачивание денег за ерунду, но моя утрата действительно не поддавалась никакому объяснению, более того - причиняла ужасные неудобства. И я подумала - если есть хоть один шанс из ста, что мне объяснят, что произошло, и что теперь делать - за это можно и заплатить. Потому что жизнь стала в конец невыносимой.
В сыром коридоре я сидела не одна. Напротив меня, в таком же кресле, сидел нервного типа молодой человек. Он мял в руках сборник японских кроссвордов, постоянно ронял ручку на пол и поправлял на носу очки. Когда я на него смотрела, сразу отводил глаза и с напускной сосредоточенностью начинал рассматривать картину у меня над головой. На всякий случай я обернулась и посмотрела тоже. Ничего особенного - что-то похожее на раздавленную асфальтным катком мезузу распласталось на грязно-синем фоне. На шедевр не тянет. Ну не хочет, не надо - и я принципиально перестала обращать на очкарика внимание, если он такой нервный.
Интересно, а у него что за проблема? Настолько же непонятная, идиотичная и не поддающаяся объяснению, как и моя? Судя по его виду, с ним тоже случилось что-то выдающееся. Вот только держу пари, что это произошло раньше, чем со мной. Уж больно он дерганый и… ненастоящий какой-то. В одну секунду вроде неплохо выглядит, а иногда то ли сереет, то ли блекнет - начинает напоминать картонную иллюстрацию, как та медуза у меня над головой. Или это я схожу с ума?
В этот момент парень конвульсивно дернулся всем телом, резко обернулся и посмотрел на свежеокрашенную стену у себя за стеной. Внимательно ее изучал секунд десять, потом судорожно вздохнул, повернулся обратно и стал трагически сморкаться в клетчатый носовой платок. Закончив эту процедуру, он в первый раз взглянул мне в глаза и громким шепотом спросил:
- Вы ее тоже не видите?
Я окинула его и близлежащие метры взглядом и ответила вопросом на вопрос:
- Просите, кого?
- Я так и знал! - все еще шепотом взвыл очкарик и снова засморкался, - все напрасно! А ведь я каждый день хожу к ней и умоляю вернуться. Сосиски ей ношу, чтобы не померла с голоду, колбасу. Вчера даже курицу гриль принес. А она ни в какую, не хочет обратно и все!
В эту секунду мне захотелось встать и уйти отттуда подальше. Или хотя бы отвернуться - ясно было, что сейчас он начнет выворачивать свои проблемы наружу, а мне смотреть на них совсем не хотелось. Как не хочется смотреть на бомжей, изуродованных детей - на всех тех, кто одним своим существованием напоминают нам о том, что с каждым из нас однажды может произойти несчастье. И все равно, мы предпочитаем отвернуться, пройти мимо, как сквозь пустое место. Потому что пялиться неудобно, неприлично, даже если любопытно. Мне же не хотелось признавать, что я сама уже попала в переделку, и кто знает, кому из нас в итоге будет хуже - мне или этому мальчику.
В тот мемент, когда я уже готова была сорваться с места и уйти прочь из сомнительного заведения, рядом с очкариком распахнулась дверь и оттуда выглянула женщина средних лет. Мельком взглянув на моего соседа, она обратилась ко мне:
- Виктория Алексеевна? Проходите, пожалуйста.
Дернуло же меня предварительно позвонить. Теперь уже не отвертишься. Комнатка была небольшой, но на удивление уютно обсталенной. Вдоль стен рамещались стеллажи с книгами, висело несколько картин. Почти половину пространства занимали два огромных мягких кресла и небольшой журнальный столик. В углу у двери стоял столик на колесиках, на котором размещались чашки, кофеварка, лежало печенье и какие-то плюшки.
- Хотите кофе? - голос у женщины был мягкий и какой-то убаюкивающий. Она вообще никак не походила ни на врача, ни на психолога. Скорее на пожилую соседку, к которой вечером можно забежать на чашку чая и поплакаться в жилетку на жизненные неурядицы. И быть уверенной, что уж она со своим опытом и выслушает, и поймет, и подскажет. Неформальность обстановке придавало еще кое-что - у нее на ногах вместо туфель были большие пушистые тапочки с заячьими ушами.
- Ноги опухают за день, - улыбнулась она, перехватив мой недоуменный взгляд, - ну, - она поставила передо мной чашку кофе, тарелку с печеньем и уселась напротив, - Меня зовут Лариса. Отчество ни к чему.
- Вика, - еще раз представилась я.
- Очень приятно. Я знаю, - она тихонечко размешивала сахар в чашке, отчего ложечка завораживающе постукивала по тонкому фарфору, - что у вас много сомнений и больше всего хочется уйти, не говоря уже о том, что очень нелегко было заставить себя появиться здесь. Ничего не бойтесь. Поверьте, за время существования центра я и мои коллеги успели наслушаться таких историй, что нас уже навряд ли чем удивишь. Здесь никто не будет сомневаться в вашем психическом здоровье и все, что вы расскажете, не покинет стен этого кабинета. Вам ведь нечего терять, правда? А я, возможно, смогу вам помочь. - Она улыбнулась мягкой, почти материнской улыбкой, - так что же с вами произошло, деточка?
Я вздохнула, отпила глоток кофе и начала рассказывать. Читать далее...

* * *
Иван сидел, как обычно, пялясь в пустую квартиру Скво и ожидая ее прихода. Она еще не ответила на письмо, но скоро должна была вернуться с работы и, может быть, что-то написать ему.
Пока же он бегал в нетерпении от компьютера в кухню и обратно, смотрел ежеминутно на часы, и вдруг раздался звонок в дверь. Сестра из своей комнаты полетела открывать: это пришла ее лучшая подруга похвастаться не так давно приобретенной породистой собакой. Смешной щенок овчарки, опередив хозяйку, неуклюже перебрался через порог и, путаясь в лапах, пошагал в квартиру. Иван вышел посмотреть, снисходительно улыбнулся, поздоровался с подругой Лиды, спросил сколько месяцев и как растет. Хозяйка Танечка радостно сообщила, что у Мухты прорезались зубки, и она теперь грызет дома мебель.
- Купите косточку специальную, - посоветовал Иван и направился в комнату, чтобы снова засесть за любимой игрой. Как только Танечка заглянула в комнату полюбопытствовать, во что же он так увлеченно играет, диск зажужжал и игра выключилась. С досадой закатив глаза и заскрипев зубами, Иван встал из-за стола. «Принесла же нелегкая эту мымру, - злобно подумал он. – Сейчас Скво вернется, а я пропущу этот момент!»
- Вы гулять сейчас пойдете? – сквозь зубы процедил Иван.
- Да! – ответила Таня, перекрикивая звонкий собачий лай, который разносился теперь по всей квартире. Щенок носился из комнаты в комнату, поскальзываясь то и дело на поворотах на лаковом паркете. – А что ты делаешь? Играешь?
- Играю.
- А что за игра? Можно посмотреть? – тараторила Танечка.
- Ой, он даже мне не дает! – хмыкнула сестра. – Пойдем!
- Нет, ну подожди! – Танечка не желала сдаваться. – Я тоже очень люблю всякие игрушки, особенно квесты! А как называется?
- Окна. – Внутри Ивана все кипело от раздражения.
- Что-то я такого не слышала, - протянула Танечка. – А дай посмотреть?
- Пусть комп отдохнет, я давно сижу, - бросил Ваня.
- Ну, конечно, как самому круглосуточно заседать, так это нормально, и комп ему не жалко, - с укором сказала Лида. – Ну, пойдем, Тань! Пусть Мухта на улице погоняет!
Но Танечка почему-то заупрямилась.
- Вань, ну покажи хотя бы коробку или сам диск!
- Коробка куда-то задевалась, а на диске ничего интересного, - безнадежно проговорил Иван, сдаваясь, и ехидно добавил: – На, посмотри, может, что увидишь.
Он нарочито громко вздохнул и направился в кухню, а Таня повертела в руках диск с «Окнами», прочитала название и положила на край стола.
- Пойдем, Лидуш, - позвала она. – Ничего не понятно там.
Иван повернул из кухни в коридор, и еще издали заметил, как спружинил на четырех лапах шустрый щенок и, подпрыгнув, ухватился зубами за блестящий и любопытный для него предмет, лежащий на краешке стола. Читать далее...

* * *
Иван сидел за компьютером, опустошенный и разбитый. Ему было невыносимо больно от того, что он зависит от виртуальной девушки, от всей этой игры. Он не управлял «Окнами», это «Окна» управляли им, они им играли, а не он.
На мониторе все маячила запертая дверь. Иван наконец дернул мышку в сторону и побрел в комнату девушки. Неожиданная мысль осенила его, и он подошел к столу и, взглянув на тетрадь, лежащую там, вызвал панель меню. Там была новая кнопка со значком, изображавшим ладонь. «Интересно, когда это появилось? Я что-то просмотрел?» - Ваня нахмурился, кликнул на значок и получил возможность водить им при помощи мыши, как указателем. Подведя ладонь к тетради он нажал левую клавишу. Тетрадь открылась, а вверху замаячили кнопки: открыть, листать, закрыть.
В тетради были нарисованы непонятные знаки. Иван пролистнул несколько страниц и тетрадку отложил, кликнув «ладонью» на компьютер. «Включить? Д/Н» - выскочил вопрос.
- Конечно, да! – вслух произнес Иван и нажал на клавиатуре соответствующий символ. Компьютер девушки стал загружаться. «Интересно, если она вдруг вернется и увидит, что компьютер включен, что она подумает?!» – с любопытством прошептал Ваня. Виртуальный экран загорелся, возникла стрелка, подчиняющаяся движениям мышки на столе у Ивана, и молодой человек не долго думая нажал на соединение с Интернетом и загрузил эксплорер.
Модем погудел, пощелкал, как полагается, и зашипел, подключаясь. Мигнули поочередно два мониторчика в правом нижнем углу, и в эксплорере развернулась страничка по умолчанию. Иван увидел, что попал на сайт онлайновых дневников.
- Они там, за окнами, и до этого додумались? – прищелкнул он языком. – А я отсюда, в этом окне, могу читать то, что происходило за другими окнами? Вот это да!
Еще раз поблагодарив мысленно высшие силы, что именно его они подвели в нужный момент к нужной палатке, Иван принялся изучать заглавную страницу. Надписей и линков было множество, и Ваня ткнул на первую, привлекшую его внимание ссылку «Войти в свой дневник». Через несколько секунд перед его глазами появилась страница со смешным рисунком вместо фотографии и названием «Дневник Sqwo». Читать далее...

* * *
Однажды ночью он выискивал место, куда хотелось бы заглянуть, и увидел, что в одном из темных окон открыта створка, в которую наполовину высунулась девушка и курила, стараясь, чтобы дым не шел в квартиру.
«Ну, надо же! – улыбнулся Иван. – Совсем как я в четырнадцать лет! Пойду, гляну, кто такая».
Проникнув в комнату, он осмотрелся. Девушка докурила, но еще стояла у открытого окна, проветривая комнату. Щель внизу под дверью была заткнута покрывалом. «Ого! Вот это конспирация! Родители, наверное, строгие!» Девушка закрыла окно, села за стол и вытащив из ящика стола потрепанную разрисованную тетрадку, стала листать, отыскивая чистые страницы. Все остальные, как увидел Иван, заглядывая через плечо, были коряво исписаны простым карандашом. Похоже, это были стихи.
«Они тут еще и пишут сами? – поразился Ваня, вспомнив что это всего лишь персонажи игры. – Ладно, известные книги, которые я читал или о которых не слышал. Но они и сами творят! Это же кем надо быть, чтобы создать такую игру?! Наверное, разработчиков была целая толпа!» Так думал Иван, а сам тем временем пытался прочесть неразборчиво написанное стихотворение, которое девушка стала аккуратно переносить в другую тетрадь. Читать далее...

Часть вторая
ИГРА

Иван не торопясь шел от автобусной остановки к своему дому, поддевая ногой камешек. Домой ему очень даже хотелось, но он, можно сказать, оттягивал момент возвращения. Дело в том, что в широком нагрудном кармане его синей куртки лежал только что купленный CD с новой игрой.
К компьютерным играм Иван пристрастился не так давно. С компьютером обычно он общался в силу необходимости на работе, а дома стояло какое-то старое железо, к которому он притрагивался очень редко. В основном им пользовалась его младшая сестренка Лида. Она печатала институтские рефераты или подключалась к Интернету и часами болтала в чатах, ругая про себя медленную связь и древний комп. Брат не знал, что сестра недовольна имеющейся техникой, ему было все равно. Иногда он брал у друзей какую-нибудь «стрелялку» и бездумно расстреливал противников, бегая по многочисленным катакомбам, но это занятие могло увлечь его не более чем на полчаса, после чего диск перемещался в свою коробку и больше не доставался.
Однажды как-то он гостил на дне рождения приятеля, но компания была ему чужой, а уйти сразу показалось неудобно, и приятель усадил его за свой быстролетный компьютер, включив какой-то диск, за которым, по его словам, он просиживал в последнее время все вечера. Быстро показав, что к чему, друг удалился развлекать гостей, а Ваня принялся играть. В такую игру он играл впервые, здесь не требовалось ни за кем бегать, не приходилось никого убивать. Тут надо было ходить по улицам, квартирам и подъездам и отгадывать загадки. Эта игра требовала сообразительности и большой внимательности, чтобы не пропустить ни одну мелочь, без которых игра дальше продолжаться не могла.
Иван быстро заинтересовался и втянулся в новую для него забаву, сидел и записывал всякие попадающиеся на его пути слова и знаки, которые боялся забыть. Он понял, что такого рода игры нравятся ему куда больше, да и имеют хоть какой-то смысл. С горящими глазами он еле оторвался от компьютера, когда все-таки пришло время уходить, и в первое же свободное время побежал в магазин за этим диском. Его компьютер к диску отнесся иначе, сообщил, что он уже старый и склеротичный, чтобы играть в такие серьезные игры. Читать далее...

Четверг, 24 Апреля

Вечером
Заметила одну вещь: в последнее время желтый дом, где живет Магда, вызывает во мне очень неприятные чувства. Не так, как раньше, когда он меня тревожил, отталкивал и одновременно притягивал. Сейчас он мне просто отвратителен, и я не знаю, с чем это связано. Сегодня смотрела, как обычно, со своего наблюдательного пункта в курительной комнате на его облезлые стены. Я ведь так и продолжаю туда приходить, курить и разглядывать дом, это уже своего рода традиция. Я все время жду, когда появится хоть кто-нибудь в его дворе, кроме детей, которые, кстати, больше на улице не показывались. Теперь я сомневаюсь, их ли я вообще видела. Так вот, я стояла, облокотившись на подоконник, настроение было далеко не из лучших. Весна уже стала привычной и не радует так, как поначалу. Я уже не считаю пробившиеся из под земли травинки и оставшиеся клочки грязно-серого снега. Меня все время что-то тяготит, сны вроде не страшные, но просто неприятные, после них я просыпаюсь в подавленном состоянии. Ко всему прочему примешалось чувство, что за мной постоянно кто-то наблюдает. Это ощущение возникает дома, в моей любимой, родной квартире, которая всегда была для меня отдушиной, островком, куда практически не было доступа тяжелым мыслям. Мне надоело зарисовывать линии с ладоней, все равно они совершенно разные, и мне не удается различить в их множестве хоть какой-то намек на систему. При взгляде сквозь очки линий нет, гладкая кожа. Я уже привыкла, как привыкаю ко всему странному, только от привыкания легче на душе не делается. Читать далее...

Среда, 5 Марта

Днем
Ну надо же, какой неприятный опять меня посетил сон этой ночью. Боюсь, что получится коряво, у меня никогда не получалось гладко описывать сны, а прифантазировать или додумывать мне бы не хотелось. Надо посоветоваться с Магдой, что это может значить.
После разговоров с Магдой про буквы, мне приснилось, что в очередной раз разглядывая дома свои линии, я зачем-то взяла нож и провела острием по ладони вдоль пальцев, провела вроде слегка, но появился порез, отчего по всем линиям и складкам стала сочиться кровь. Тонкие красные струйки бежали по причудливо изогнутым впадинкам моей ладони сначала хаотично, а затем стали складываться в буквы, в множество букв, в постоянно меняющееся множество букв! Как только я пыталась прочесть что-то, буквы перетекали вниз ладони, а новые струйки уже по новому заполняли линии, и я никак не успевала разглядеть, что же там пишется.
Это копошение букв никак не прекращалось, а я не предпринимала ничего, только тщетно силилась разглядеть слова и хоть что-то прочитать. В тот момент казалось, что там очень важное послание для меня, и если я его не узнаю, со мной случится беда. От отчаяния я до боли сжала изрезанную ладонь в кулак и снова разжала: буквы размазались и потрескались, но льющаяся все сильнее из раны кровь смывала прежнюю и все пыталась что-то сообщить мне. Я закричала от бессилия, глаза стали застилать слезы и вместо ладони я вообще видела только одно сплошное красное пятно.
Я выскочила из квартиры и спустилась вниз. На улице перед моими глазами не предстал привычный, спокойный, засаженный старыми ветвистыми деревьями дворик. Я оказалась рядом с шоссе, по которому безостановочно мчались машины. В панике я оглянулась на дверь своего подъезда, но там не было моего подъезда! Это была дверь в модный магазин, а по бокам от нее сквозь высокие оконные стекла недобро щурились на меня манекены. Все они, как один, смотрели на меня, и все стояли, прислонив ладони к стеклу так, чтобы я видела яркие кровавые буквы, вырезанные на этих мертвых ладонях. Читать далее...

Часть первая
ДНЕВНИК СКВО

Среда, 29 Января

Вступление
Итак, наверное, я поддалась повальному увлечению сетевыми дневниками и вот пишу первую запись. Попробую хотя бы сама себе объяснить, зачем мне это нужно. Это не желание вывалить на всеобщее обозрение свою личную жизнь, свою подноготную. Это, скорее, попытка разобраться в самой себе и в том, что меня окружает... в тех странных событиях, которые недавно стали со мной происходить.
Как я поняла, просмотрев несколько дневников, здесь к твоим излияниям читатели иногда оставляют комментарии. Может, кто-нибудь таким образом поможет мне объективно оценить все, что со мной творится, кто-нибудь даст совет...
Я пыталась вести обычный дневник и поняла, что это не то, что мне нужно. Бумага все стерпит, но она ничего не сможет мне подсказать. Я могу беспредельно подробно описывать все и часами анализировать свои записи, но, боюсь, мне не справиться одной. И вот поэтому я пришла сюда. С надеждой и верой.

Четверг, 30 Января

Утром
Вот я снова здесь. Не знаю, как часто получится у меня заходить сюда, но дело даже не в том. Мне очень хочется все подробно описать, но просто не поднимаются руки. Может быть, я слишком суеверная и боюсь, что изложенное на виртуальной бумаге мне уже не стереть ни из памяти, ни из жизни. А еще я просто не знаю, с чего лучше начать. Стоит ли описывать только настоящие события или то, что им предшествовало? Нужно ли рассказывать о себе и о тех, с кем свела меня судьба в столь необычное время?
И стоит ли вообще вести этот дневник, не проще ли пустить все на самотек и предоставить провидению самому вершить начатое? Возможно, вчера я сгоряча завела этот дневник, до конца не осознавая, смогу ли я перевести все в буквы...
Но я не привыкла поворачивать вспять и попробую осуществить задуманное. Сейчас мне необходимо временно прервать повествование. За это время я обдумаю свои же вопросы и приступлю к делу. Читать далее...

Кратко:

Online-дневник девушки с паранормальными способностями... Новая и никому не известная компьютерная игра...
литклуб

Это мой старый недописанный рассказ! Я точно никогда его уже не закончу, может, кто допишет?..


Она терпеть не могла джаз.

* * *
Она сидела в «Forte» за ближайшим к сцене столиком. В помещении царил полумрак. Горели лишь маленькие праздничные свечи на столиках, да три разноцветных прожектора, освещающих сцену и музыкантов, играющих джаз. У противоположной сцене стены находилась стойка бара, там были зажжены лампы, но их свет не распространялся на основное помещение.
Пламя свечи, стоявшей на ее столе, слегка трепетало, сильно наклоняясь, лишь когда на нее выпускали струи сигаретного дыма. Из большой стеклянной вазы с водой торчала начинающая увядать красная роза. Она была в подарочном серебристом пакете, прозрачном с одной стороны.
Все столики в ресторане были заняты людьми, которые в данный момент не прикасались к тому, что было у них на столах, а внимательно слушали музыку. Их лица были обращены к сцене. Кто-то не сводил восхищенных глаз с музыкантов, некоторые кивали головой в такт музыке, а кто-то тихонько делился впечатлениями с соседями по столу.
На сцене действительно творилось что-то бесподобное. Известный пожилой саксофонист-виртуоз в сером костюме-тройке, похоже с трудом застегивающемся, исполнял свою музыку. По синтезатору молниеносно бегали пальцы молодого клавишника. Он делал под музыку странные движения головой: взад-вперед, похожие на те, которые делает кошка, когда вылизывает лапку. Слева от саксофониста, сидящего на стуле-вертушке, извивался гитарист, поражая всех присутствующих великолепной техникой игры. Бас и барабаны на фоне звучания остальных инструментов были не особо заметны. Они являлись стержнем ко всей музыке и ее фоном, но не привлекали внимание.
Мелодии были длинные, в некоторых местах, наверное, самых интересных, сидящие в зале негромко хлопали, выражая таким образом свое одобрение и поклонение. Лица их были одухотворенные, внимательные и серьезные. Слушатели напоминали завзятых театралов, прибывших на известнейшую оперу.

* * *
Она не понимала джаз. Он был ей скучен и неинтересен. Техника музыкантов, их мастерство, разумеется, бесконечно поражали ее, но музыки она не чувствовала. «Наверное, я несерьезная, если мне не нравится серьезная музыка», - уныло думала она, уже не пытаясь постичь непостигаемое для нее. Ей очень хотелось есть, но это, по-видимому, было неприлично, так как такого себе никто из присутствующих не позволял. Изредка она, не выдержав, поднимала высокий бокал со светлым искрящимся пивом, и делала небольшой глоток. Окружающие никак не реагировали на это действие, стало быть, это не возбранялось. Тарелка с нетронутой осетриной «по-царски» манила к себе и притягивала ее взгляд, и она пыталась забить никотином голод, который пришел с первыми нудными звуками саксофона.
В голове начинало шуметь от пива и от непонятной музыки, которая хотя и не доставляла удовольствия, но все же уводила куда-то, непонятно куда, постепенно наполняя сознание матовым безразличием. В глазах все расплывалось, словно в них попала пыль и мешала смотреть. Она заметила, что напряженно, почти не моргая, следит за импровизированным танцем гитариста, то наклоняющегося вперед, то выгибающегося назад, насиловавшего свою гитару и трясшего головой, словно у него длинные волосы, которыми он размахивает на рок-концерте. Оказалось, что в данный момент играет только он один, исполняет соло на гитаре. Отдыхающий саксофонист, всем корпусом повернувшийся влево, с удовлетворением наблюдал за ним. Белая рубашка гитариста, небрежно заправленная в серые брюки, расстегнулась, и оттуда сверкала мокрая гладкая грудь. Лицо музыканта тоже блестело от пота. Саксофонист вернулся в исходное положение и, приложив свое орудие к губам и закрыв глаза, затянул на нем что-то неземное и, наверное, красивое. Человек, сидящий за клавишами, все так же дергал головой и шеей, слушая гитарное соло. Вслед за саксофонистом он тоже снова присоединился к ансамблю.
Ей было неизвестно, когда это кончится. Долгие однообразные мелодии сменяли одна другую, и музыканты никак не оставляли сцену. На лицах слушателей не было заметно и капли утомления, все продолжали восторженно внимать джазовым излияниям и хлопать в необходимых моментах. У нее же начинала болеть голова, и ныло все тело от длительного сидения на круглом стуле с неудобной спинкой. Она закрыла воспаленные глаза. Ей сразу стало легче и не хотелось их открывать. На внутренней стороне век она видела изменяющиеся коричневые узоры, - странное, обычно короткое явление, замеченное ею еще в детстве, - и пыталась продлить наблюдение за ними.

* * *
Она ненавидела джаз. Сегодня она стала его ненавидеть. Она сидела с закрытыми глазами, и ей никуда было не деться от нелюбимых звуков.
Вдруг она почувствовала, что звуки стали отдаляться от нее, делаясь все тише и глуше. Одновременно с этим тело странно оцепенело, и она уже не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Она попыталась открыть глаза, но не смогла, словно веки были придавлены снаружи чем-то тяжелым. Это непонятное тяжелое через какое-то время стало нажимать на глаза, и глазные яблоки, повинуясь, отступили вглубь глазниц. До этого она сквозь прикрытые веки видела слабый-слабый свет, теперь же глаза созерцали абсолютную темноту, находящуюся у нее внутри, - где именно, она не знала, потому что ничего не было видно. Тела она уже совсем не чувствовала, координация нарушилась, и ей сейчас было неизвестно, в какой позе она заседает за столом, и заседает ли вообще. Может быть, ее расслабленное тело теперь сползло на пол, а может, оно вообще парит в воздухе.
У нее не осталось ничего кроме мыслей, все чувства исчезли, но это не было неприятно. Она находила в этом даже что-то хорошее, и самое главное, она больше не слышала джаз. «Я мыслю, стало быть я существую», - вспомнила она, и ей стало очень смешно. Очень было странно – смеяться только мысленно, но в данный момент она не могла это сделать иначе.

* * *
Через какое-то время, количество которого она тоже не могла себе представить, чернота вокруг стала на нее давить. Сначала было просто скучно, затем стало страшно. Мыслилось не ясно, а смутно; мысли путались, становясь похожими на кошмарный сон. Что с ней происходит, а главное, когда это кончится, если кончится вообще, она не понимала. Запертая внутри себя, она ощутила приступ клаустрофобии. Непривычной, ненормальной клаустрофобии. «Ушел в себя, вернусь не скоро», - снова вспомнила она известную фразу и ужаснулась ей. А раньше казалось остроумно…
Ей хотелось вернуть хотя бы одно из утраченных чувств. Ну, хотя бы обоняние! Тогда она смогла бы почувствовать запах сигаретного дыма, запах так и не отведанной осетрины «по-царски», запах дорогого одеколона сидящего за соседним столом элегантного мужчины… «Если я, конечно, еще там», - добавила она мысленно. Или почувствовать вкус - вкус пива и выкуренной недавно (а, может, и давно) сигареты. А еще лучше – звук… Да, конечно, звук! Теперь она отдала бы много, чтобы УСЛЫШАТЬ джаз.
И оттого, что она не чувствует ничего, из того, о чем раньше даже не задумывалась, а иногда с удовольствием бы и отключила подобное чувство, она мысленно закричала изо всех сил. И в тот же миг она ощутила страшный мощный порыв воздуха, который появился откуда-то тоже из нее, но в тот момент непонятно, с какой ее стороны, и вытолкнул ее из себя. Совсем.

* * *
Она зависла под потолком ресторана прямо над собой, сидящей, по видимости, в той же позе, в какой и была, когда вдруг ушла в себя. (Теперь это выражение звучало не забавно, а естественно и опасно). Обретенные чувства больно ударили ее по соответствующим им органам. Глаза ослепил свет, все такой же слабый и мерцающий, но после абсолютной темноты он действовал, как слепящие потоки солнечных лучей. Во рту был странный, совсем не ожидаемый ей, вкус, очень резкий и солено-горько-кисло-сладкий одновременно. Обонятельные рецепторы ощутили все даже самые еле уловимые запахи, наполняющие ресторан. Плечом она прикасалась к потолку и чувствовала это, но не плечом, а каждой клеткой своего тела. «Теперь меня две, - думала она. – интересно, что ощущаю я, сидящая внизу?» Но сидящая внизу не шевелилась и не открывала глаз. Может быть, спала?..
И еще, к ней вернулся слух, и она опять услышала джаз! Он, казалось, звучал теперь громче и был всеобъемлющим. Ей представлялось, что она сама часть этой музыки, не родной и не манящей. Ей захотелось понять эту музыку, и она стала по воздуху медленно приближаться к сцене. Что она собиралась там сделать, она еще не знала, что-то вело ее, и она покорилась.

* * *

от автора:
Там дальше подразумевалось, что она поочереди в таком летучем состоянии вселяется в каждого из музыкантов и их инструменты... сливается с музыкой и наконец понимает джаз.
Но может будут другие варианты?
литклуб

Рафик спускался по темной проксаксизской лестнице вслед за Джокером. Он шел и обдумывал свои творческие порывы, - чем они были вызваны и как лучше себя в них выразить.
Когда они были уже совсем близко к месту назначения, Раф вдруг вспомнил, что принял решение больше здесь не появляться. Он досадливо сморщился, с удивлением однако подумав, что, как это ни странно, он совершенно забыл о своем решении. Теперь от-ступать было поздно, Джокер уже переступал границу темной и светлой частей проксаксизма, и Раф, ускорив шаг, догнал его и от-правился вслед за ним. Оказавшись в проксаксизской квартире, те-ло Джокера странным образом преобразовалось в скопище плотно прижатых друг к другу шариков. Эта субстанция еще напоминала Джокера, который дребезжащим и даже каким-то жужжащим голо-сом пробормотал:
- Покедова! - И затем шарики стали по одному отделяться от общей массы и летать вокруг нее, делая обороты с каждым разом все шире, и в конце концов разлетелись в разные стороны, оставив Фатахова в легком шоке. Где-то он видел подобное, но не помнил, где. Ну, а я вам могу пояснить, что эту фишку Джокер позаимство-вал из небезызвестного фильма «Газонокосильщик».
Стало быть, Джокера разбросало в разные стороны, а Рафику пришлось опять ходить в одиночестве. Одной из новых комнат была комната ДАРЫ ЗЕМЛИ. Вспомнив, что на самом деле суще-ствует сеть продуктовых магазинов с таким названием, Рафик сме-ло отправился туда, собираясь добыть чего-нибудь съестного. Читать далее...

Eva_Kolganova (литклуб) все записи автора Рафик был в одних трусах и из-за этого он стыдливо продвигался по лестнице, опасаясь, что кто-нибудь сейчас появится и будет смеяться.

- Здесь очень темно, можешь не беспокоиться о своем внешнем виде, - пытался успокоить его Фенол, но так как бас продолжал медленно тащиться на полусогнутых от стеснения ногах, блондинчик хитро взглянул на него, обхватил за талию и вместе с ним ринулся в ближайшую стену. Боль резко ударила Баса в каждую клетку тела и исчезла без следа. Жених и невеста оказались в светлой маленькой комнатке, где им надлежало привести себя в порядок.

Фенол заглянул в платяной шкаф, - в комнате был только он, большое трюмо и стул, - и вытащил висящий на плечиках черный свадебный костюм с розочкой в петлице. Он повесил его на спинку стула и быстро стянул с себя пиджак, брюки и казачки.

- Одевайся! - указал он Басу на белый наряд. - Тебе будет впору. Читать далее...

Kira_Eller (литклуб) все записи автора Люди говорят, дурака вспомнишь, он и появится... Я, конечно, нисколько не сомневаюсь в умственных способностях моего брата, но сейчас его внезапное появление в дверях как нельзя лучше иллюстрировало известную поговорку. В нормальном состоянии я бы заметила и красные глаза, и необычную бледность. Но мне было плевать на все, кроме своих собственных ощущений.

- Привет, - сказал он, привалившись к дверному косяку, словно его ноги не держали.

- Ага, - пробурчала я, снова прикладываясь к кофе.

Вопрос был задан в лоб:

- В клубе вчера была? Читать далее...

Kira_Eller (литклуб) все записи автора Я так прямо столбом и встала. Что делает Сирье дома? Она должна быть на работе уже давно... И совсем не должна шататься по моим раскопкам. А во-вторых, после выхода из-за камина у нее был такой спокойный и безмятежный вид, что я нечаянно подумала - а может, это она сама вырыла яму, если совсем не удивлена? Вопросов у меня была куча, один другого труднее, и что еще хуже, это то, что ни на один из них самостоятельно я ответить не могла. Кроме того, я очень надеялась, что меня никто не увидит ни в такой одежде, ни за закапыванием могил, потому что даже самая дохлая крыса в сарае прекрасно знает - если Кей вышла в огород и пытается что-то там сделать - кто-то очень большой в лесу сдох. Меня земля не любит, самое большее, на что я способна - пообрывать ягоды или полить маленький кактус. Увидеть меня за прополкой для моих родственников в деревне было бы равносильно разряду на электрическом стуле. А потому я оказалась в дурацком положении. Смываться поздно, комбинезон уже не стащишь, Сирье меня заметила и успела оценить. Может, сказать, что теперь в моде рвано-огородный стиль? Читать далее...

Kira_Eller (литклуб) все записи автора Я валялась в большой, наполненной до краев ванной и расслаблялась на всю катушку. Ванна всегда превращается для меня в своего рода ритуал. Воды налил, плюхнулся - все совсем не так просто. Обычно я насыпаю в ванну побольше специальных солей, что очень хорошо для кожи, а главное - вода становится просто потрясающих оттенков. Сегодня я валялась в ярко-бирюзовой воде, утопая в айсбергах белой пены, накапав туда же своих любимых духов для аромата и добавив в воду два литра молока - чтоб загар не облез. Вот это я называю как следует расслабиться. Тепло, вкусно пахнет, на раковине стоит запотевший стакан кока-колы со льдом, телефон тоже рядом, на полу, прикрытый для надежности полотенцем, и играет компакт-диск с японской музыкой... Даже поспать можно. Янек и Клеопатра придут еще не скоро, беспокоить меня не будут, купайся сколько хочешь.

Я действительно так думала... Но спустя где-то полчаса, послышался стук входной двери, из щели под дверью повеяло сквознячком и послышались шаги в квартире. Интересно, кто это заявился? Вроде никого быть пока не должно.

Послышался легкий стук в дверь.

-Можно?

Вот и разъяснилось. Это Янек. Теперь на повестке дня другой вопрос - он тут случайно или специально пришел тогда, когда я принимаю ванну? И главное - с какой целью? Читать далее...

Kira_Eller (литклуб) все записи автора С грохотом отодвинув стул, я оставила на столе почти полную чашку кофе и решительно направилась в спальню.

Однако у самой дверцы шкафа решимости во мне заметно поубавилось. Я постояла немного, не решаясь открыть дверцу. Дрожь брала, как подумаю, что там увижу.... Интересно, тот носок все еще на люстре или уже свалился? Как всегда, мое любопытство победило и я, приказав коленям не дрожать, одним махом откинула в сторону вешалки и сдвинула заднюю стенку.

Носок висел. И землетрясение никуда не исчезло, как я втайне надеялась. В кабинете царил первобытный хаос в самом красочном проявлении. Еще и убирать придется... Со вздохом я стянула злополучный носок с люстры. Да пропади все пропадом... Влипла я по уши, а теперь и кольцо пропало, как я отдавать буду, если хозяин меня найдет? Я сжала кулаки. Да гори все огнем, поживу тихо-мирно, а жарко станет, смоюсь из страны.

Та к бы я стояла как истукан посреди каморки, с носком в руках, если бы не почувствовала запах гари. Словно очнувшись, я обернулась и застыла снова. Горели бумаги на письменном столе, эдакий пионерский костерчик разгорался. Читать далее...

OverOdium (литклуб) все записи автора Какая чистая прозрачная вода, хранящая холод. Она тоже спит – абсолютно спокойна, но я слышу тихие размеренные всплески чих-то шагов, эхом усиленные стенами ночи. Лунный свет легко проходит сквозь толщу воды и, отражаясь от песчаного дна, наполняет её своим таинственным запахом.
Похоже, эта пустыня бесконечна: водная гладь простирается к горизонту, где сливается с чёрным небом. Ничто не нарушает её пустоту и безмятежность, кроме её шагов. Она идёт по колено в воде, оставляя едва заметные следы на её поверхности. Острые камни на песчаном дне врезаются в ступни её ног – вода чуть теряет свою прозрачность оттенками крови. Её длинные волнистые волосы развиваются в ночном воздухе, хотя он спокоен: настолько легки они. Может по этому, издали черты её напоминают силуэт ангела в серебряном свете луны.
Прозрачное длинное белое платье, сшитое, наверное, из тумана ночи, пропитано покоем и тяжестью воды, но шаг её уверен. Я вновь погружаю взгляд в воду – к её ногам. Перед ней бескрайняя пустыня, покрытая пеленой остывших слёз. Незыблемая, казалось, вечная, но лишь ангел касается её песка, камни рассыпаются, осколками вонзаясь в кожу. За её спиной чёрной бесконечной линией дно лавиной брушивается в бездну. Песок бесшумно осыпается в бездонную пропасть, унося с собой только камни, – вода остаётся спокойной и прозрачной. Кажется, остановись ангел, и пучина мгновенно поглотит её, но она идёт не оглядываясь, возможно, даже не подозревая об опасности. Шаг её остаётся твёрдым и решительным, в то же время – спокойным и мягким.
А мне под кожу иглами тумана уже прокрался ужас. Я вдруг понимаю, что стаю на небольшом пятиугольном выступе над водой, и ангел идёт мне навстречу. Теперь я вижу её глаза. В них отражается ночь и бескрайняя гладь моря слёз. За ними бездна…
Она смотрит прямо на меня, подходит всё ближе. Мои же глаза наполняются страхом. Я не могу сделать даже шаг назад: холод воды отталкивает меня. Протягиваю руку вперёд, пытаясь остановить беспощадного ангела. Нет. Она словно призрак проходит сквозь меня. И я уже чувству, как рассыпается под моими ногами… сон…

OverOdium

Eva_Kolganova (литклуб) все записи автора Жило-было я. Мне было очень хреново. И пошло я в ОВИР, чтобы сделать доброе дело - заказать заграньпаспорт. Но когда я подошло к ОВИРу, оттуда вышел Вик, почти живой... Соответственно, не очень мертвый. У него было уже три заграньпаспорта. Они позволяли ему проникнуть за грань. За одну из них он уже почти проник. Почти, - потому что все-таки был мертвый не окончательно.

Само я собиралось сделать только один заграньпаспорт, и еще даже не знало, за какую грань мне придется отправиться. А второй заграньпаспорт Вика имел огромное значение - он дал возможность ему проникнуть за грань разума. Беда была в том, что данный паспорт был одноразовый, и вот вернуться по нему Вик уже не мог. Но он не печалился, ведь оставался еще один заграньпаспорт, о котором я собираюсь просветить вас позднее. Сначала надо подготовить для этого почву.

Ну, а тем временем, я подошло к ОВИРу совсем близко, и было мне при этом очень хреново. Вик увидел меня, но сначала не мог сконцентрировать взгляд на моем угрюмом лице. Поэтому я замерло, чтобы облегчить ему эту задачу, и когда два прострационистических глаза наконец уставились на меня, я поздоровалось. Вик тоже поздоровался и спросил, за-какую-грань-паспорт я собираюсь себе сделать.

Этот вопрос поставил меня в тупик. Но чтобы не показаться совсем уж тупым, я ответило, что собираюсь за грань реальности.

- А где же эта грань? - заинтересовался Вик. Его взгляд снова собирался расконцентрироваться, и в связи с этим я снова замерло, чтобы остановить этот ненужный процесс.

- Этой гранью является зеркальная поверхность, - с умным видом ответило я. - Пришло время мне попасть туда.

- А, ну это дело хорошее, - кивнул с согласием Вик.

- Еще бы!.. - поддакнуло я. - А что надо для того, чтобы получить заграньпаспорт?

Вик задумался...

- Это для каждого по-своему.., - протянул он. - Когда ты зайдешь в ОВИР, они сразу поймут, взглянув на тебя, достойно ли ты чести получить прошенный тобой заграньпаспорт.

- Ты, как я вижу, достоин? - постаравшись убрать из голоса ехидные нотки, проговорило я.

- А ты как думало?! - усмехнулся Вик. - А тебе одноразовый или как?

Я призналось, что даже не думало об этом аспекте получения заграньпаспорта. Вик сочувственно покачал головой и наставительно произнес, что, мол, одноразовый - это большая ошибка, и чтобы я ни в коем случае не совершило ее.

Я поблагодарило Вика за совет и вошло в ОВИР. На пороге я оглянулось. Вик удалялся от ОВИРа странной походкой, выражающей одновременно и радость, - от того, что он почти живой, - и грусть, - от совершенной по незнанию ошибки в получении заграньпаспорта.

Да, а третий заграньпаспорт являлся пропуском за грань доступного пониманию. И как я поняло, в тот момент Вик еще им не воспользовался.

Я отвернулось от уходящего Вика и зашло в душное помещение ОВИРа. Очереди, как ни странно, не было. Хотя, может, это и не странно, ведь сам-то ОВИР был необычный...

Попав в кабинет, где сидели они, я высказало желание получить заграньпаспорт, соответствующий своему призванию. Они долго разглядывали меня исподлобья, сверля пронизывающими взглядами. Я стало нервничать. Их чуждые взоры насторожили меня, и надежда стала сжиматься.

Они еще какое-то время изучали меня, решая, достойно ли я или нет. Так как взгляды некоторых, подобно взгляду Вика, тоже концентрировались на мне с трудом, то мне приходилось стоять, вытянувшись в струнку. Я стояло и размышляло о том, что дело скорее всего не в Вике, не могущем уставить на меня свои мутно-зеленые глаза, а во мне. Что-то во мне, значит, было такое, рассеивающее внимание...

Наконец они закончили свой осмотр и попросили меня заткнуть уши, чтобы иметь возможность посовещаться. Я честно заткнуло уши указательными пальцами и принялось в напряжении ждать. Когда обсуждение меня закончилось, они махнули мне рукой, чтобы я освободило уши, и ... отказали.

- Может быть, позднее, - безучастно сказал кто-то из них.

Я вышло из ОВИРа на ватных ногах, вдохнуло свежий воздух улицы и вспомнило, как мне хреново.

20 февраля 1998 года
Ева Колганова

Eva_Kolganova (литклуб) все записи автора
Я не могла понять, где нахожусь. Заблудилась на другом конце Москвы. А ведь было уже поздно, народу ни души, где метро - неизвестно, по узенькой улочке машины почти не ездили, а если и проезжала редкая машина, то водитель не останавливался на мой призывный жест. Как могло такое произойти, я понятия не имею, знаю только, что шла туда я в оцепенелом состоянии, похожем на транс. Надо было вспомнить, где на меня накатила эта аморфность, когда я перестала следить за своими перемещениями. Мне казалось, что это было не так уж долго, значит я не могла пройти слишком много. Стало быть рядом где-то все-таки есть станция метро. Что за станция, память пока отказывалась мне ответить, а на улице тем временем становилось все тише, и гасли окна домов. Читать далее...

OverOdium (литклуб) все записи автора Как-то копаясь в старых бумагах, наткнулся я на довольно интересную вещицу: дневник Джека Лоунрета. Решил представить вашему вниманию одну из записей:

«… Темно. Здесь всегда так, и мои глаза уже давно привыкли. Хотя совсем недалеко, шагов пятьсот в сторону гудящего металла, каждые пять минут с внушительной скоростью оглушительным воем проносятся ослепительно белые глаза огромного грохочущего змея. К нему тоже все привыкли, и никто не обращал на него никакого внимания. То ущелье, в котором он обитал, было единственным путём, связывающим наш посёлок с остальным миром.
Остальной мир в понимании большинства жителей был таким же холодным и тёмным, окружённым чёрными скалами. Но я знал из рассказов моего деда, что там наверху есть совершенно другой мир наполненный ярким светом.
Конечно, эти рассказы были чрезвычайно интересны, и мир казался довольно притягательным, но, каждый раз заглядывая в светящиеся глаза змея, я чувствовал дрожь во всём теле, каждой серой шерстинкой ощущая ужас тех неприятностей, что могли бы случиться со мной за пределами посёлка.
Жизнь в посёлке протекала очень спокойно. Единственный, кто довольно часто покидал это спокойствие, были торговцы, вынужденные отправляться на поиски всего того, что более или менее было необходимо жителям.
Конечно, самой необходимой была еда! Я уже несколько часов довольно остро ощущал это. Вот-вот должен вернуться один из торговцев. Он считал меня постоянным покупателем и с радостью отдавал любой товар за полцены. Мои сбережения уже насчитывали порядочную кучу различного мусора, и я с нетерпением ждал, когда же смогу обменять весь этот хлам на что-нибудь съедобное.
Что это? Воздух наполнился таким сладостным запахом, что у меня начала кружиться голова. Такой волшебный запах мог издавать только затаившийся в расщелине двух чёрных скал довольно крупный таракан! Он был настолько велик и упитан, что я ели сдерживался, чтобы не набросится на него в безумном приступе голода, рискуя упустить. Но я всё же применил проверенный способ охоты на подобную живность, которому, кстати, также научил меня мой дед.
Вот, беспомощный, шевелящий длинными усами, он был уже в моих руках. Я с трудом, но с огромным удовольствием откусил ему голову. Усы упали на пол. В конце концов, всё было завершено полной моей победой над голодом.
Сытость предавала смелости, и я решил пробежаться до гудящего металла, двумя широкими, но не очень высокими, заборами уходившего в бесконечность. Именно по ним проносился гигантский червь.
Я не знал, какая опасность может исходить от этой твари, но торговцы рассказывали, что когда змей их заставал между этими заборами, проносясь над ними, они испытывали такой ужас, что долго потом не могли решиться покинуть посёлок.
Я был в шагах пятидесяти от гудящего металла, на котором уже сидел мой знакомый и пытался перетащить через него огромный, раза в два больший его самого, кусок чего-то съедобного и довольно приятно пахнущего. Он заметил меня и поприветствовал несколькими замысловатыми движениями длинного почти лишённого шерсти хвоста.
«Надо бы ему помочь» – подумал я и уже хотел сделать шаг, как приступ страха откинул меня назад, развернул, швырнул о скалу. На секунду я потерял сознание. Когда я открыл глаза, ужасное чудовище с оглушительным гулом ещё проносилось мимо. У моих ног лежала окровавленная голова торговца. Его открытые глаза полные уже умершего страха смотрели на меня.
Я наклонился к ней и обнюхал, наверное, по привычке. «Может съесть её?», но я был сыт, и пахла она уже не так приятно, как съеденный мной неосторожный и глупый таракан…»

OverOdium