Он загорал, лежа на спине и поджаривая живот. Небольшая птица села ему на грудь и сильно клюнула в левый сосок (у мужчин тоже mamma?) Сердце его остановилось, и душа его, спугнув птицу, отлетела вместе с ней.

Дни идут пустые, блеклые, скучные. Праздное, дармовое безделье, неустроенный быт, полное отсутствие каких-либо авантюр, притупились все желания, far niente без сладости и приятности. Казалось бы – реализуй былые замыслы, выпрямляй искривленное, ломай хрупкость старого льда, плыви, ощущая бодрую прохладу окружающего мира. Нет! – лень, превратившаяся в привычку, даже в главную черту характера, обволокла мысли и поступки, держит на одном месте – том, в которое ты не стремился, не искал которого и которое – точно – не должно было быть твоим.

Главное назначение дневника – быть большой или малой суммой глубокомысленных рассуждений, которыми автор щеголяет перед собой (перед зеркалом) в случае, если дневник заведён для сокровенного; либо перед другими людьми – в том случае, когда назначение дневника – быть непременно прочитанным кем-либо помимо автора. А вообще-то, нет ни одного дневника, который писался бы без тайной надежды автора на благодарного читателя. Кажется, у Достоевского такой тезис есть – по-моему, в «Подростке» юноша-протагонист (Долгорукий? Долгоруков? словом, Ротшильд недоделанный) говорит на эту тему, прежде чем пуститься во все тяжкие по части откровенности.
Кстати, предыдущий абзац, на мой взгляд, – достаточно яркий образец того, о чем в нем говорится.

Я впервые выхожу на просторы Интернета в новой для себя роли – в качестве человека, рассказывающего что-то о себе.
Все время раньше я, если выразиться чуть неточно, лишь подглядывал. Этим словом назову я использование поисковых и справочных служб, просмотр чьей-то предназначенной для свободного доступа информации, редкое чтение Пелевина и Лукьяненко да ещё давние заходы на фотопорнографию (года два-три назад бросил это занятие, забоявшись капитально заразиться чем-нибудь нехорошим из-за наглых непрошенных атак порно- и примыкающих к ним сайтов на мой компьютер).
Себя на публичный показ я выставлять боялся, стеснялся, хотя прекрасно понимал, что есть на первых порах такой щит для интравертов, как анонимность. Ею, между прочим, часто злоупотребляют разного рода электронные стриптизеры и эксгибиционисты. Воспользуюсь им пока и я – Консерватор, или ek-vator.
В личном дневнике человек всегда пишет о себе, но он вовсе не обязан представляться предполагаемым читателям. Я ограничусь набором общих, размытых данных: мужчина; курю, но не пью; 32 года; разведен, при этом свободно общаюсь с пятилетним сыном; работа моя предопределена моим филологическим образованием; пробую свои силы в писании рассказов; ну, если хотите, признаюсь еще, что мне нравятся средней упитанности блондинки.
Думаю, что вести дневниковые записи буду весьма нерегулярно.