Он смотрел в темно-серую зиму.
И казалась, что нет ничего.
Только если стреляешь не в спину,
То уже непременно в лицо.

На кленовой тропе повстречалась мне чья-то судьба.
Я почти приручил, но она под конец испугалась.
Ты позволь мне остаться до горького слова «весна».
Я не видел ее. Настоящих почти не осталось…
Нарисуй мне на плечи закатом чужие дожди.
И, с улыбкой накинув на грозы сочок из агата,
Раздели мою вечность на глупое «я» или «ты»,
Не забыв подписать между строк «Были вместе. Когда-то».

На кленовой тропе повстречалась мне чья-то мечта.
Шаловливая, дерзкая, наглая, чуточку злая.
И она мне, как ветер шептала «не плачь никогда…
Потому что в слезах бесконечность любви умирает…
Потому что, когда ты летишь - надо просто лететь!
И, быть может, внизу тебя кто-то поймает.
Только так невозможно и больно смотреть
В высоту, на закрытое небо, которое тает».

На кленовой тропе повстречалась мне чья-то любовь.
И я выкрал себе ее дивное чуткое сердце.
И лаская метелью страстей, разбивал вновь и вновь
И оно раскололось на сломанный ключ и закрытую дверцу.
По холодной ладони гадала мне светом луна.
Опрокинута белая ночь и исчерпаны песни.
Боги слишком устали играть. И мы сходим с ума.
Ты по теплой дороге песка, ну, а я…по бесчестью.

Если честно, не понимаю зачем я за этим слежу.
Но пусть будет.

В голове сигаретный дым.
Я выпускаю его через губы.

[или наоборот? ]

Сначала он касается губ, а потом заползает внутрь.

[глупая зима. этой зимой все расстаются.]

она. меня. почти. достала.

на целых два дня выкинуло из цивилизации...вырубили свет. перегорели пробки и провода..

Скачал себе несколько работ Владимира Трофимова. Кайфую. Скрипкааааа....

знаешь, в чем заключается ирония пустой и
выброшенной на асфальт пачки из-под сигарет?
никто точно не знает, что в ней ничего нет.
и такие как ты и я подбирают ее. заглядывают
внутрь. и выбрасывают вновь.

знаешь, в чем заключается ирония зеркал?
даже такие как мы с тобой можем видеть себя,
а они. сколько бы не смотрели. даже друг в друга.
никогда себя не увидят и не поймут, что всего
лишь зеркала.

знаешь, в чем заключается наша ирония?
мы можем тысячу раз поднимать сигаретные коробки,
бесконечно смотреть в зеркала. но уже вряд ли
сможем перестать чувствовать. и мы все чаще
засыпаем, представляя себя «чем-то» а не «кем-то».

Закончим концерт? Моя муза пьяна
До потери сознанья в бокале мартини.
Так прекрасна и столь же нелепо юна…
Разве вы не об этом, my darling, просили?
Разве вы не хотели остаться одни?
Только вы и паденье кометы сквозь время.
Я всего лишь отдал вам узор тишины.
Или предал. Не знаю. Я не уверен.
Разве вы не желали вспороть облака
Нараспашку?! И в звезды! не глядя, на вскидку!
Чтобы только осколок шального свинца
Ваше сердце согрел, как смычек греет скрипку?!

Будь вы прокляты, darling!!! Вы все же добились.
Ненавижу! Глупец… даже больше себя!
Все кометы, упавшие с неба. Разбились!
Но...
Закончим концерт? Моя муза пьяна.

Недорисованные фиолетовые качели.
И разноцветные стекляшки в терракотовое небо.
Ветер, зацепившийся своим осколком за апатитовые ветки высоких деревьев.
И маки в твоих ладонях…и маки. В твоих ладонях.

[255x355]
Пару месяцев назад придумывали игру, персонажей к ней. Так это дальше и не пошло. А зарисовки, рисунки...остались. Фотошопом над этой картинкой ососбо не страдал да и ладно.

Ну-ну...температура 38,4 вышла на финишную прямую. К 19-му я буду или трупом или выздовевшим.)
А в понедельник на работу..

Нед! Йа не хачу гламур!!!! только не йа!!!!!!

У человека день рождение, спросил что ему подарить. А он мне сказал "три твои гламурные фотки со счастливым вырожением на роже. И никакого черного цвета, кроме твоих волос..."

З.Ы. А 19 у меня день рождения...

Мне снится чужая комната с потолком сладкого цвета гниения, зеркало, узкое и высокое в деревянной раме. Оно подвешено на гвозде около двери и чуть смещено вправо. Я не знаю, почему мое сознание впитало в себя эту деталь, почему оно обошло весь прочий интерьер комнаты, но будто зачарованное и завороженное остановилось, разглядывая это смещение. Я подхожу ближе и всматриваюсь внутрь своего отражения, провожу рукой по его поверхности, а потом замечаю, что мои пальцы оплывают, как оплывает воск, едва коснувшись пламени. Оплывают и вытягиваются вновь. Раз за разом. По помещению пробегает время и, растрепав обои на самой дальней стене, укладывается на белые накрахмаленные простыни. Это заставляет меня повернуться. Я напоминаю себе стрелку на циферблате часов. Тик-так.
Время лежит на боку и смотрит мне в глаза. Я не слышу ее дыхания. Этот факт притягивает меня не меньше, чем наклон зеркала. Ее кожа белая, без единой морщины или же хотя бы складки, без теней на сгибах. Она обнажена, но скорее похожа на античную скульптуру, чем на женщину. Линия, идущая от ее бедра до талии идеальна, но холодна. Линия, идущая от ее живота до груди безобразна, но тепла. Я погружаю в нее ладонь и провожу по внутренней стороне. Это не больно, там ничего нет. Я вижу, что одна ее грудь чуть смещена…вправо. Тик-так. (И никак не могу вспомнить, где же я это уже видел.) Моя рука скользит вверх, прочерчивая по телу времени глубокий ров. За ребрами, там, где должно быть сердце, я нахожу свой нож. Нож-бабочку. Черный и быстрый, если уметь. Время улыбается и забивается под мои ногти грязью и маленькими коконами, осколками темно-коричневых бутылок из под коньяка и старыми французскими монетами.
Я вижу свое отражение в зеркале. Оно раскрывает нож и подрезает мне челку. Каждую прядь, на разную длину, но симметрично от центра.

***

Я не знаю что это за время года, но небо серое и низкое, на черном асфальте бордовые лужи и белые листья. Понимаю, что это было лето. Я заворачиваю за дом и иду по узкому проходу между ним и кирпичной стеной. На верху стены прикреплена проволока. Она под напряжением. В голове возникает навязчивая идея коснуться ее рукой, но я иду дальше. Ловлю себя на мысли, что мне всегда нужно получить тактильное ощущение, чтобы осознать, понять, впитать все, что я вижу. Новые ржавые трубы затекают на крышу дома. Так высоко, что мне не рассмотреть. Впереди вычерчивается решетка, я приподнимаю ее край и прохожу в следующий отрезок прохода. Дорожка, которая вела меня раньше, сменяется чередой каменных плит. Серых, как небо. Внутри каждой из плит плавают женские головы. С бледной кожей и яркими лилово-алыми губами. Плиты не серые, а прозрачные, наполненные водой. От них отражается солнце. Я вспоминаю, что это снилось не мне. Дальше проход затоплен, из кирпичной кладки стены выбиваются пряди шиповника и облепихи. Я смотрю на дно. Там лежит девушка. Она прекрасна. Ее шею едят водяные черви и крохотные головастики, руки уже затянуты тонким слоем ила. Они не тронули лишь лицо. Я всматриваюсь в ее открытые апатитовые глаза и розовые кувшинки, плавающие на поверхности ее темных зрачков. Она прекрасна. Под ногами черный асфальт и бордовые лужи, и белые листья ее размякших пальцев. Я не знаю, что это за время года, но иду дальше.

Чужая метель запуталась в твоих золотых волосах
И спорит с рассветом утренним серебряная звезда.
Ты солнце к небу усталому поднимешь в своих руках.
И птицей белой хрустальною под корку седого льда.
А я вечный странник по дну реки,
По дну безымянных дорог,
И бьется, качаясь как маятник,
В груди моей сердца мед.
Ты падай в мои объятия,
Ты падай и я пойму,
Что ты всего лишь проклятие,
Лишь шепот зимы на ветру.
Чужая метель запуталась в твоих золотых волосах
И спорит с рассветом утренним серебряная звезда.
Ты солнце к небу усталому поднимешь в своих руках.
И птицей белой хрустальною под корку седого льда.
А я вечный странник по дну реки,
По дну безымянных дорог!
По дну твоих глаз и памяти,
Которую ты не сберег.
Ты падай в мои объятия,
В глубины пустой воды.
Я тоже. Твое проклятие,
Упавшее с высоты.

Зимняя сказка. На мраморе ночи
Звезды, кружась, создают хоровод,
Скрипка в надрыве о чем-то стрекочет
И тает в бокале вина алый лед.
И я бы, поверь, пожелал неизвестности,
Вечной любви и хрустального сна,
Только качается маятник вечности
В сердце тебя и в сердце меня.
Будет закат в темно-ласковом небе,
Будут огни фейерверков…салют.
Будет и память на выпавшем снеге
Та, что оставили. Та, что не ждут.
Шалью, опутав стеклянные плечи,
Зима улыбнется…наивно…тепло.
И я пожелаю остаться не встреченным,
Остаться в том прошлом, что так далеко.

А снег растаял, да так больше и не выпал...
Ну что, будет первый Новый Год без него? Не очень то и хотелось..(

Ну вот...На матрикс ничего не ставим, но в Москву все равно едем. Предположительно автостопом. За то ставим на питерский манифест Утену. А точнее спектакль по Утене...на 40 минут. Спокойной ночи зрители..)
[397x277]

Ммм?
[425x550]

На спор. Стиль не мой, но писать понравилось.

Dream is…

Три сердца для птицы Забвенье.

Сколько себя помню, она всегда была девочкой от слова девственница.
И это было понятно с самого первого класса, хоть я тогда еще не решался применять такое умное слово. Попросту оттого, что не знал, что оно значит.
Казалось, ее волосы навечно сплелись в две косички, а карие глаза застыли в подобии взгляда девы Марии.
Позднее, когда ей было уже лет 15 и за ней ходили косяки парней, она заявила, что учеба ее интересует гораздо больше. Самое смешно, что оказалось именно так. Как они только не пытались подступиться к этой девчонке. Начиная от образа школьного мачо, заканчивая простенькой маской джентльмена, которая между тем трещала по швам. Потому что настоящим джентльменом из них не был никто. А меня…меня это не интересовало. Я ухлестывал за гораздо более доступными особами, которые сами с удовольствием затащат тебя в первый попавшийся подъезд без домофона и попытаются зацеловать до смерти. Паршивенько, но…что поделаешь. Сеееекс…
Потом она окончила школу с красным дипломом, а я под флагом отцовских денег. Было круто. Потому что за последний год в моем учебном заведении я появился ровно два раза. Первый для того, чтобы облить учительский стул клеем, а второй, чтобы посчитать родинки в декольте дочери директора, пока он будет на меня орать. Объект моей страсти. Не директор, конечно. Клэрис. Ей было 23. Всего то 6 лет разницы! Это не значительно. Она была его личным секретарем, а он охранял ее как ревнивый бульдог. Шавка. Старая лысая шавка.
А Клэр…Клэр белокурый ангел в красной длинной юбке и кружевном лифчике под тонкой тканью белой рубашки. Хи-хи-хи…Я снял все это через каких-то три дня после выпускного! А уходила она уже без трусиков, но по-прежнему в юбке.
Это как боевой трофей. Память о первой девушке мечты. Потом их было много. Девушек мечты…очень много, я даже сбился со счета. Мечта, она как воздух – почти не истощима. Вот это славное «почти» и застряло у меня в горле.
Забыл сказать, все под тем же флагом отцовских денег я поступил в один из лучших Институтов города. И как вы думаете что. А что? Да ничего такого. Естественно там училась она. Как там ее звали..? Дррр…Диии…Даниэль. Точно. Даниэль. И ее волосы все еще были заплетены в косички, но доходили ей до пояса.
Ладно. Вернемся к моему «почти». А оно заключалось в тоооом…что мне постепенно начали надоедать все эти девушки, девушки, девушки, де… Да. Пришла пора чему-то новому, чему-то более яркому.
К тому времени в инсте у меня было подобие своей шайки. Немного алкоголя, немного наркотиков… всякое такое. От скуки я предложил устроить оргию, а в результате это мероприятие вошло у нас в расписание каждой недели. Хотел как лучше, а получилось – как всегда!
Там-то моя на тот момент подружка и познакомила меня с Ликом. Лик, Лик, Лик… и все закружилось! Бдыщ!
Охрененно сине-синие глаза, охрененно невыносимо милая улыбка и охрененно любимая челка на один глаз. Что там про девушек мечты? Не знаю ни одной!
Несколькими словами: терял голову при виде его узких бедер в темных джинсах.
Бдыщ! Так обычно стреляют из пистолета в висок.
Больше я не хотел его делить ни с кем. Это было катастрофично, как и траектория из дула до пресловутого виска. Из дула – до виска.
Лик, Лик, Лик…Бдыщ!
А он был одержим. Наркотики – секс, секс – наркотики! Фак!
Он, конечно, всегда возвращался ко мне, но…Фак! Это было катастрофично, как и траектория из дула до пресловутого виска. Из дула – до виска!
И я, чертов псих, решил действовать ему назло. Взять его на гребанную ревность!!!

Девочка…что же ты. Я поймал ее на жалость. Даниэль, даже не зная причины моей депрессии, начала меня жалеть, подпускать каждый день на пол шага ближе к себе. Ближе…ближе…ближе…Бдыщ!
И в один не так чтобы уж очень прекрасный день она стала почти моей.
Опять «почти». Я решил ввести ее в свое лежбище грехов. И она туда вошла. Расплела свои косички и вошла. А волосы оказались золотыми. Нет, реально! Я бы мог поклясться, они были золотыми!!!
Но даже после того, как я с ней переспал, Лик не стал моим. Полностью моим. «Хочешь групповуху? Давай, не плохо будет…» Да пошел ты! Да пошел ты, любимый!!!
И он больше не возвращался ко мне. Ни разу.
Зато возвращался в клуб напротив моего дома. Клуб, в котором и веселилась вся наша свора. И я туда возвращался наблюдать, как он танцует стриптиз. Он не учился танцевать, но с его телом этому не нужно было учиться. Что же ты наделал…

Мне казалось, мир сходил с ума. А на самом деле это был я. Я сходил с ума.
А Даниэль, наверное, меня любила, даже не смотря на то, что я грежу совсем о другом. Девочка…
И я так чертовски к ней привязался. Как старый лысый директор был привязан к своей дочери. Я был привязан к ней как к последнему убежищу, в котором мог скрыть свое сердце. Как жалко, я должно быть выглядел со стороны!
Я видел, как в ее глаза кружевами складывались прошедшие месяца, как в них утонул целый год. И мне хотелось туда упасть! Затеряться в этом Читать далее...

Выпал...не то чтобы очень снег....и не то чтобы очень теплый и пушыстый. Но все равно приятно)