Тут погибла моя прабабушка
***
Митинг, посвященный 65-летию победы в Великой Отечественной войне, прошел 9 мая возле минского мемориала "Яма".
Посол Израиля в Беларуси Эдуард Шапира отметил, что еврейский и белорусский народы "заплатили огромную цену за независимость и процветание Израиля и Беларуси". "Сегодня мы вспоминаем жертвы наших многострадальных народов. В годы войны погиб каждый третий еврей и каждый третий белорус. Мы отдаем почести Красной Армии. Только благодаря ее победе мы находимся здесь, и стала возможной независимость Израиля", — сказал дипломат. Он подчеркнул, что ради памяти павших и жизни будущих поколений нельзя допустить искажения исторической правды о войне.
По словам председателя Союза белорусских еврейских общественных объединений и общин Леонида Левина, мемориал "Яма" стал символом, а праздник победы — днем, которые объединяют всех.
Дочь белорусского героя-подпольщика Михаила Гебелева Светлана Гебелева (Баффало, США) предложила почтить память участников подполья Минского гетто. "Я горжусь тем, что возвращаются их имена. В Минске появилась улица имени Михаила Гебелева, восстановлена историческая справедливость в отношении Маши Брускиной, власти белорусской столицы приняли решение установить мемориальную доску на здании бывшей инфекционной больницы гетто, в которой сражались отважные патриоты-медики под руководством Льва Кулика. Инфекционная больница была центром нелегальной организации гетто и Минского подполья", — отметила Гебелева.
Директор Музея истории и культуры евреев Беларуси Инна Герасимова призвала хранить память о войне и пригласила участников митинга на открытие выставки "Поколение Победы…" (11 мая) в Минском еврейском общинном доме. Среди других праздничных мероприятий МЕОДа она назвала возложение венков к местам массового захоронения евреев, погибших в годы Холокоста в Минске (12 мая), концерт творческих коллективов Еврейского культурного общества "Эмуна" для бывших узников Минского гетто (18 мая), открытие выставки фронтовых работ художника Абрама Рабкина "Дорогами войны…" (21 мая), а также акцию "Полевая кухня" (23 мая). Ее участников ожидают солдатская каша и концерт "Поклонимся великим тем годам…", в программе которого — выступление духового оркестра и песни военных лет.
Митинг завершился выступлением ансамбля Республиканского дворца культуры ветеранов "Память сердца".
***
http://news.tut.by/society/169544.html
Гештальт-терапевт (Гамбургский Гештальт Институт)
http://ruspioner.ru/ru.php?id_art=1461
***
Гештальт-терапевт Александр Лиор предлагает погадать на собственных никах и аватарах. Гадать будем по науке: соберите всех ваших клонов, рассеянных по просторам интернета, посмотрите им в лицо и перечитайте, что они написали. Не забудьте, что быть не в своем уме, а в уме клона — естественная потребность нормального человека. И удовлетворить ее можно только в двух местах: в онлайне и в психбольнице.
С появлением информационных технологий мы получили возможность жить не только в пространстве семьи, друзей и работы, но и в информационном пространстве. Благо каналов информации становится все больше, и скорость их все выше. Сеть — инструмент сугубо информационный, и технические особенности ее использования за рамками наших с вами интересов. Нам же любопытно то, как много людей делает ее частью своей жизни. Поскольку интернет предлагает все возможные способы самореализации при минимуме ограничений, сформировать себя в нем как личность становится очень просто.
В интернете, как и в жизни, у нас есть имя. Только, в отличие от паспортного, имя мы себе в интернете выбираем любое. Ник становится возможностью создать личность в соответствии с тем образом себя, который мы пытаемся, но до конца так и не можем реализовать в реальной жизни. Аватар — еще один пример такой самореализации. Анонимность в сети только декларируется: по тому, как мы себя позиционируем в интернет-сообществе, можно судить о том, чего нам не хватает в жизни за пределами монитора. Вспомните свои ники и аватары за последние несколько лет и попытайтесь найти в них что-то общее. Лейтмотив и будет самой активной вытесненной частью вашей личности. Процесс захватывает, уверяю.
Чувство анонимности позволяет освободиться от ощущения общественного давления, блоки теряют свою прочность и немного прогибаются, обнажая то, чему обычно не дают вырваться наружу. В одном исследовании проводили сравнение пользователей интернета — тех, кто в нем поселился, с теми, кто им пользуется при необходимости. Первые предсказуемо обладали проблемами с принятием своего тела, внешности, проблемами с общением и чувством одиночества — в большей мере, чем вторые. Однако при всем при этом они практически не показывали агрессии. Решая свои проблемы в интернете, пусть и иллюзорно, мы разряжаем накопившееся напряжение и чувствуем себя лучше.
Обычно мы общаемся достаточно спонтанно, и наше общение становится двусторонним, когда мы получаем реакцию другого человека на то, что мы сказали. Таким образом, мы постоянно передаем друг другу информацию, изменяя ее в основном количественно (что-то забываем или добавляем). При общении эпистолярном мы получаем возможность еще и перечитать то, что пишем. А это включает обратный процесс: мы начинаем общаться сами с собой, информация трансформируется и начинает влиять на нас самих. Общение делает нас лучше, а общение с самим собой (если не брать клинику) позволяет лучше понять себя.
Как водится, к хорошему быстро привыкаешь. А если это самое хорошее позволяет забыть про плохое, то и подавно. Иногда мы ловим себя на мысли, что чем больше мы проводим времени в интернете, тем большее количество своих жизненных вопросов решаем: начиная от чтения новостей, покупок в магазинах, заказа пиццы и заканчивая виртуальным сексом и самореализацией в блогах и социальных сетях. А то, что не так давно интернет-зависимость признали клиническим заболеванием, лишний раз напоминает, что все должно быть в меру.
Вывод. Улучшить жизнь легко — достаточно начать жить жизнью того человека, которым вы хотите быть. Но чем больше вы различаетесь с этим человеком, тем меньше у вас шансов остаться в своем уме. Мы, конечно, все здесь не в своем уме, но тем не менее.
Совет №1. Воспринимайте сеть как дополнение — безусловно, важное, нужное и полезное — к вашей жизни. Но дополнение.
Совет №2. Не пренебрегайте виртуальным общением. Оно не уже и не шире реального, оно просто другое. Общаясь в письменной форме, вы общаетесь прежде всего с самим собой. Не упускайте эту возможность. Если не попадете в психиатрическую лечебницу — она может вам никогда больше не представиться.
***
Телеведущая Ксения Собчак, начав писать в «РП», прогрессирует от номера к номеру не только в умении складывать слова, но и в искренности, с которой это делает. Осторожно: это не колонка. Это оголенный электрический провод.
Неподражаемо лжет жизнь:
Сверх ожидания, сверх лжи...
Но по дрожанию всех жил
Можешь узнать: жизнь!
Марина Цветаева
Я никогда не забуду то солнечное утро, когда ты мне первый раз соврала. Это был выходной, ты долго высыпалась, а потом стала наводить порядок в нашей маленькой уютной квартирке. Я бегала рядышком, наблюдая, как красиво и быстро ты все это делаешь. Я, косолопя свои маленькие ножки, осторожно зашла в спальню в тот самый момент, когда ты уже поменяла белье в моей маленькой кроватке и сняла белье с вашей большой. Я помню ярко-голубой матрац с каким-то причудливым золотым узором. И в центре матраца два больших темно-красных пятна крови. Белье тоже было перепачкано, ты выглядела ужасно расстроенной, а я в свои четыре года вообще пришла в ужас. «Мамочка, откуда это кровь на матраце?» — спросила я. Кровь до этого я видела, когда в деревне у бабушки разодрала коленку, она выступала тогда ровными полосками сквозь как бы побелевшую и ссадненную от удара кожу. Ее было очень мало, мне тут же прилепили на коленку подорожник, и страшно совсем не было. А тут крови было много, пятно выглядело крайне зловеще, и оторваться от него не было никакой возможности. «А это, Ксюшенька, ты вот маму вчера расстроила, ужин не доела, у мамы и пошла кровь». Я минуту ошарашенно стояла, глядя на быстрые движения маминых рук, собиравших белье в один большой кулек. А потом тихо ушла в папин кабинет и долго-долго плакала и клялась себе, что больше никогда-никогда не расстрою маму, потому что кровь — это значит, что мама умирает и маме очень плохо. О том, что даже у мамы бывают критические дни, я узнала уже в школе много лет спустя.
Я никогда не прощу тебе того, что ты не подарил мне собаку. Ты обещал мне ее на десять лет. Вы с мамой ужасно не хотели заводить животных, у вас и так хлопот хватало. А мне ужасно хотелось не ждать вас одной дома, а иметь друга. Я мечтала иметь собаку. Эрдельтерьера. Ты пообещал мне подарить его, когда мне было восемь, два года я упорно ждала, ни разу не напоминая, будучи абсолютно уверенной, что о такой важной вещи забыть совершенно невозможно. Я ждала, очень хорошо училась и представляла, как мы будем жить с моим эрдельтерьером после моего десятилетия. И вот оно наступило. Собаку ты мне не подарил. А я и не напомнила. И ничего не ответила на вопрос: «Почему ты загрустила?» Я вообще ничего не сказала. Просто я больше с тех пор не хотела иметь собаку.
Я никогда не прощу тебе той ночи, когда я узнала, что ты мне изменяешь, когда, так и не дождавшись твоего звонка, я быстро оделась и в каком-то мучительном ознобе, ничего не говоря маме, вся в слезах выбежала из дома и долго-долго шла. Было лето, но я все равно куталась в какой-то балахон, судорожно перебирая варианты, почему же ты мне так и не позвонил. Это время с одиннадцати вечера без твоего звонка было самым мучительным в моей жизни. Зеленый телефон на клетчатом диване, родители в соседней комнате и ты, такой взрослый, такой любимый, где-то там в ночном городе. Я шла и шла, на часах было два ночи, и я знала, что еще час — и я приду к тебе. Я прошла набережную Мойки, прошла половину Невского проспекта и свернула на Фонтанку. Маленькая угрюмая девочка-подросток семнадцати лет смотрелась странно в домашнем спортивном костюме и с беспрерывно текущими по щекам слезами в этой мутной и равнодушной ночи. Я пришла к твоему дому где-то ближе к четырем. Долго мялась у двери в темном подъезде, а потом позвонила. Тишина. Нет, вот какое-то движение, щелкает свет, и шаги в коридоре — на секунду я уже верю, что сейчас увижу тебя. А больше мне, собственно, ничего и не надо. Просто страстная, болезненная необходимость знать, что ты рядом, что ты помнишь обо мне, что ты есть. Дверь открывает твоя мама. Мне стыдно. Она недовольна, но все равно проводит меня в комнату и смотрит на меня такими глазами… Даже не знаю, когда после на меня еще смотрели с такой искренней жалостью, сочувствием и беспомощностью. «Звони родителям и ложись спать», — сказала она мне, дала валерьянки и плед и уложила на диване. Ты пришел только под утро и что-то долго бормотал про неотложную встречу с другом, про то, что телефон сел и про то, что у тебя какие-то невероятные были проблемы. И я, конечно же, верила каждому твоему слову. И не могло быть иначе. Только спустя много лет в Москве я случайно оказалась в одной компании с красивой брюнеткой-моделью. Она вкусно курила сигареты и много улыбалась. «А ты знаешь, у нас ведь с тобой много общего» — сказала она тоном,