Тепло детских воспоминаний — вот, что ощущаешь, когда смотришь на работы современной грузинской художницы Нино Чакветадзе. Сама иллюстратор говорит: «Все мы вышли из детства, и этот факт заставляет меня снова и снова рисовать то, что пережила сама, что оставило след в моей душе. Мне очень повезло в жизни: я родилась в семье, где высоко ценились родственные узы, где почитались старшие, где все домочадцы с большим уважением относились друг к другу. Детям, как и взрослым, важно знать правду о себе». >>>
Юлия Вихарева: И будет февраль. Будут вьюги скулить у порога...01-02-2016 04:00
И будет февраль. Будут вьюги скулить у порога.
И окна зажгутся. И свет будет – тёплая медь.
Пожалуй, зима для того и придумана Богом -
Чтоб людям почаще хотелось друг друга согреть.
Вдруг что-то простое покажется важным и нужным:
Давнишние письма иль фото за мутным стеклом.
Мне кажется, в мире нарочно придуманы стужи -
Чтоб людям хотелось согреться домашним теплом.
И кто-то достанет альбом с запылившейся полки,
И, может быть, вспомнит о ком-то забытом (как знать?!)
Ведь вечер зимою недаром придумали долгим -
Чтоб люди успели друг другу о многом сказать.
Мария Петровых: Глубокий, будто темно-золотой...23-01-2016 02:10
Глубокий, будто тёмно-золотой,
Похожий тоном на твои глаза,
Божественною жизнью налитой,
Прозрачный, точно детская слеза,
Огромный, как заоблаченный гром,
Непогрешимо-ровный, как прибой,
Не запечатлеваемый пером –
Звук сердца, ставшего моей судьбой.
Андрей Кузнецов (Арчет): У нас с тобой обязательно будет Лето...16-01-2016 20:16
У нас с тобой обязательно будет Лето.
Настоящее лето, теплое, как рука.
Знаю, что счастье - сиреневые билеты.
Все силуэты уходят на берег Леты,
эти снега - превращаются в облака.
У нас обязательно будет большое Море.
Такое большое, - только оно кругом.
Будет много историй. Они в миноре,
мажоре, соре, сорри, задоре, вздоре,
разговоре, с волнами, чайками и песком.
И Северное сияние. И рассветы.
И радуга - среди загорелой тьмы.
Знаешь, я просто верю.
Я верю в это.
Верю не как в примету, - а словно Свету.
Как давно это было. Ты в платье из легкого ситца,
Захолустье, открытые окна, полуденный час.
Дождь прошел, и у встречных такие лукавые лица,
Будто всё они видели, всё они знают про нас.
Пахнет степью окраина, прямо на улице - маки
И бессмертник, и брызжет и льется трава через край.
В этом городе знают пока что нас только собаки
И хозяйка, сдающая на ночь дырявый сарай.
Мы свернем на базар, где прилавки красны от редиски,
Майский овощ, который идет без приправы к столу.
Мы на ужин его будем есть, уместившись у миски,
По-восточному ноги скрестив на дощатом полу.
Как давно это было недолгою нашей судьбою,
Лето, ранние сумерки, миска с едой и свеча.
Мои руки, и губы, и волосы пахнут тобою,
Загорелою кожей и родинкой возле плеча.
Никогда нам не будет и, кажется, не было проще.
Темнота, только звезды в распахнутом настежь окне.
Как прекрасно тебя открывать и на слух и на ощупь,
Слушать тело твое и слова твои трогать во сне.
Пролетит самолет, и петух на заборе проснется.
И запахнет вокруг, как в деревне, сырой лебедой.
Голоса оживут - скрип калитки и скрежет колодца,
Звон пустого ведра и потом, чуть потише, - с водой.
Это снится еще, но я знаю, уже и не снится.
Звук глухой и далекий, как эхо в овраге лесном.
Открываю глаза - и действительно нету границы
Между светом и тьмой, между утренним сном и несном.
Время тянется долго, и радостна медленность эта,
Ветер форточку тронул, пчела барабанит в стекло.
Начинается жизнь, начинается долгое лето,
Солнце возле кровати, протянешь ладонь - и тепло.
Длинношерстные тени и локоны воска со свеч
И колотится сердце - не скоро не скоро не скоро
Несказанна и гулка священника Божьего речь
Вы немного бледны и церковным осыпаны хором
И захлопнется дверца, к которой не будет ключа
И дожди прошуршат, скрипу мокрого дерева вторя
А свеча догорает, и тени растут от плеча
И похожа на крылья душа в подвенечном уборе
Холодно в мире! Постель
Осенью кажется раем.
Ветром колеблется хмель,
Треплется хмель над сараем;
Дождь повторяет: кап-кап,
Льется и льется на дворик...
Свет из окошка -- так слаб!
Детскому сердцу -- так горек!
Братец в раздумий трет
Сонные глазки ручонкой:
Бедный разбужен! Черед
За баловницей сестренкой.
Мыльная губка и таз
В темном углу -- наготове.
Холодно! Кукла без глаз
Мрачно нахмурила брови:
Куколке солнышка жаль!
В зале -- дрожащие звуки...
Это тихонько рояль
Тронули мамины руки.
Амбразуры окон потемнели,
Не вздыхает ветерок долинный,
Ясен вечер; сквозь вершину ели
Кинул месяц первый луч свой длинный.
Ангел взоры опустил святые,
Люди рады тени промелькнувшей,
И спокойны глазки золотые
Нежной девочки, к окну прильнувшей.
Твой конь, как прежде, вихрем скачет
По парку позднею порой...
Но в сердце тень, и сердце плачет,
Мой принц, мой мальчик, мой герой.
===
Мне шепчет голос без названья:
-- "Ах, гнета грезы -- не снести!"
Пред вечной тайной расставанья
Прими, о принц, мое прости.
===
О сыне Божьем эти строфы:
Он, вечно-светел, вечно-юн,
Купил бессмертье днем Голгофы,
Твоей Голгофой был Шенбрунн.
===
Звучали мне призывом Бога
Твоих крестин колокола...
Я отдала тебе -- так много!
Я слишком много отдала!
===
Теперь мой дух почти спокоен,
Его укором не смущай...
Прощай, тоской сраженный воин,
Орленок раненый, прощай!
===
Ты был мой бред светло-немудрый,
Ты сон, каких не будет вновь...
Прощай, мой герцог светлокудрый,
Моя великая любовь!
Вероника Тушнова: Я поняла, — ты не хотел мне зла...05-12-2015 02:20
Я поняла, — ты не хотел мне зла,
ты даже был предельно честен где-то,
ты просто оказался из числа
людей, не выходящих из бюджета.
Не обижайся, я ведь не в укор,
ты и такой мне бесконечно дорог.
Хорош ты, нет ли, — это сущий вздор.
Любить так уж любить — без оговорок.
Я стала невесёлая... Прости!
Пускай тебя раскаянье не гложет.
Сама себя попробую спасти,
никто другой спасти меня не может.
Забудь меня. Из памяти сотри.
Была — и нет, и крест поставь на этом!
А раны заживают изнутри.
А я ещё уеду к морю летом.
Я буду слушать, как идёт волна,
как в грохот шум её перерастает,
как, отступая, шелестит она,
как будто книгу вечности листает.
Не помни лихом. Не сочти виной,
что я когда-то в жизнь твою вторгалась,
и не печалься — всё моё — со мной.
И не сочувствуй — я не торговалась!
Лариса Миллер: Ты прости нам, Господь, частоту колебаний...24-11-2015 22:36
Ты прости нам, Господь, частоту колебаний,
Перепады прости.
Ты же, нам подарив пустоту мирозданья,
Нас не держишь в горсти.
А ведь в нём всё способно клониться, крениться,
Всё грозится упасть.
Вот и ищем мы вечно к чему прислониться
И к чему бы припасть.
Вот и маемся мы день и ночь, зиму, лето,
Трепыхаемся мы.
То пугаемся слишком слепящего света,
То пугаемся тьмы.