Ворожит...
И каждая иголочка замурована в ледяной плен... Я иду на работу мимо кустов с длинными, свисающими вниз ветками - ветки все унизаны стеклярусом. Провожу по ним легонько рукой - и они звенят, будто музыка ветра.
А сейчас их припорошил снежок, и они стали похожи на белые пушистые оленьи рожки.
Улицы с утра оплетает серебряная канитель, к вечеру заливает алмазная глазурь - и по ней только ехать, но никак не идти. Зима ворожит...
Би-би-си начала транслировать передачу «Диски необитаемого острова» в 1942 году, и эта программа установила на радио рекорд долговечности. К настоящему времени она стала чем-то вроде национального достояния. За все эти годы программа приняла огромное количество гостей. В ней брали интервью у писателей, артистов, музыкантов, киноактеров и кинорежиссеров, деятелей спорта, комиков, поваров, садовников, учителей, танцоров, политиков, членов королевской семьи, мультипликаторов – и ученых. Гостей (к ним всегда обращались как к потерпевшим кораблекрушение) просили выбрать восемь аудиозаписей, которые они взяли бы с собой, если бы им пришлось остаться в одиночестве на необитаемом острове. Их также просили назвать предмет роскоши (неодушевленный) и книгу (предполагалось, что соответствующий религиозный текст – Библия, Коран – уже есть на острове, так же как и сочинения Шекспира). Наличие средств воспроизведения считалось само собой разумеющимся. Рекламируя программу, обычно объявляли: «...Предполагается, что у вас есть граммофон и множество игл к нему». Сегодня предполагается, что для прослушивания записей есть заряжающийся от солнечного света MP3-плеер.
Итак, вы, наверное, всё уже поняли. Небольшой заснеженный онлайн-радиоэфир, в который приглашаются все читатели этого журнала. Восемь аудиозаписей, предмет роскоши, книга. Буду рада подробностям и пояснениям выбора. Welcome в комментарии!
Наверное, это будет по-настоящему одинокое странствие, превосходящее всякое воображение, полёт к далёкой цели в абсолютной пустоте, без надежды случайно встретить на пути даже атом водорода. А каково это очутиться в бездне и верить всем сердцем, что ты приближаешься к тайнам Вселенной? Как долго мы будем лететь?.. Как долго мы сможем лететь?…
[must see]
Ты ложишься спать, а где-то
Наступает час рассвета.
За окном зима, а где-то
Жаркое, сухое лето.
Много на земле людей.
Мир велик.
Запомни это.
© Роман Сеф
Ах, какой залитый светом мир, и откуда только он льётся, свет этот - ведь небо давно, давно затянуто, забито мокрой, грязной тучеватой. А мир переливается и звучит.
И это, кажется, даже лучше, чем я представляла... впрочем, нет. Это просто иначе. Так - и представить себе нельзя было. Пронзительно настоящий вышел у Джоша альбом. Записанный за раз - без сведения инструментов и голосов, без перезаписи неудачных мест и какой-либо "чистки", живой, трепетный и искренний, весь - разговор по душам, весь - вдохи и выдохи с дрожью где-то между сердцем и животом, в самом нежном чувствительном. Мир совершенно внешний - небо и тучи, снег, облетающая листва и утренний чуть мерцающий туман, - вдруг беспрепятственно выливается в мир совершенно внутренний, перемешивается со всем невысказанным-невыплаканным... и начинает петь. Будто нет всего сковывающего, притягивающего ноги к земле - ни тела, ни моды, ни транспорта и расписания работы, ни зарплат, ни цен, ни проводов, ни радиоволн. Одна сплошная живая музыка. Просто фантастика этот Illuminations.
А может всё потому, что я ТАК ждала.
11 декабря к нам приезжают люди, о концерте которых я и мечтать когда-то не смела. Билет - вот он, лежит на сабвуфере, его можно потрогать - но невозможно осознать, что я чувствую - теперь. Спустя столько лет.
Что я буду чувствовать, если Джош приедет наконец - но через семь лет.
Notre-Dame и все, чьи фамилии я когда-то не умела произносить без мурашек. Гару, Лавуа, Фиори, Пеллетье... Эти песни, которыми я жила и дышала когда-то. Это всё у меня будет - теперь.
Зима выдыхает на счёт "три", осень уходит неслышно, мы замерли и ждём снегопадов. А мир залит светом, и откуда только он льётся?..
People of Earth! My entire new record, Illuminations, is being streamed on Facebook! Hope you enjoy!
это же не так должно было произойти
это же не вот так, в ночнушке и халате, объевшись борща, надо слушать
Почему не рухнули стены? Почему не взрываются звёзды?
Почему никто не сказал мне, никто не кричал, не пел и не плакал на улице, все были как обычно скучные и унылые?..
И вот я смотрю на этот список, и даже читать его боюсь, не то что слушать.
По-взрослому смешно и по-детски страшно.
И очень, очень по-настоящему.
[не ищите меня]
Я, признаюсь, не так уж много исполнений Шопена слышала "живьём".
И слова "О! Ничего подобного прежде не слышала!" не передадут того, что на самом деле делает Юнди Ли. Почти два часа незабываемого наслаждения. И чайна-бонус в самом конце - невыразимая совершенно прелесть.
Наша публика, аплодирующая между частями сонаты, это, конечно, песня. Бедняга Юнди был так шокирован, что после второй части специально не стал отрывать рук от клавиатуры. От греха.
Друзья. Любите музыку - учите концертный этикет.
...I drew my line across the sand
And set my flag in no man’s land
But here I am the one man band
With a song that’s meant for two...
Совершенно невозможно передать, что я чувствую.
Даже смешно, и как-то глупо, и по-детски даже, а может быть, и наивно. Но весь этот процесс вызывает у меня удивительную эйфорию. Эти песни, выпадающие в сеть постепенно. Как это, когда сидишь на работе и думаешь: вот я приду домой, а она уже есть, и я её услышу, домой же, домой, домой. Мне двадцать пять. А это удивительное детское ожидание чуда пронизывает меня насквозь, как физически ощутимый свет. Это так просто. Это так странно. Это так невообразимо прекрасно - жить в мире. В мире, где есть мой муж, мои друзья, мои родители, где солнце, и небо, и осень. Где писал Иван Бунин. И где Джош Гробан выпускает новый альбом.
А "Higher Window"...Вам бывает так хорошо, что становится больно? Бываете вы так счастливы, что вам хочется плакать? Вы когда-нибудь любили такой любовью, которая просто не может кончиться, так она огромна, так она... бесконечна? Значит, когда вы услышите "Higher Window", вам покажется, что вы слышали её уже много раз.
Моя драгоценная, слышишь, шумит волна?
Там наш апрель погружается в воды Леты.
Мы вместе сидели под крышею до темна,
молчали, готовы за всё отвечать сполна,
не зная, что некому спрашивать с нас ответа.
Душа моя, слышишь, как ветер сосны качает?
Как клёны в лоскутья рвёт, обнажая ветки -
продрогшие, жалкие. Как ручьи остужает.
Как пыль золотую по мрамору прочь сдувает -
свобода непрочных прутьев апрельской клетки?
Единственная, ты слышишь, как гаснут звёзды?
Черно в бесприютном бессонном небе. Уныло.
Горчит на губах засыхающе-жёсткий воздух.
И страшно поверить... и страшно признаться: поздно.
И глаз не закрыть в осознанье внезапном стылом:
любимая, слышишь, что сердце моё - молчит?..
Ответь, умоляю, хоть что-нибудь, дай мне руку,
апрель ускользает, апрель насквозь ядовит,
он ранит, болит, раскрошивается в графит...
Родная, я, кажется...
больше
не слышу
ни звука.
22.10.2010
Я люблю поворачиваться лицом к солнцу, прикрывая веки, и рассматривать радужные блики света в ресницах. Это такая невесомая драгоценность, которая всегда с собой.
Когда после дождя небо расчистится где-то на краю почти, ты идёшь по мокрому асфальту, в котором оно отражается, будто по зеркалу. И пространство вокруг дрожит, играет и искривляется, в общем уже и не ясно, где здесь земля, а где небо - ты идёшь через линии, краски и изменчивый свет. Это каждый раз потрясает. Даже сильней, чем радуга.
Что-то с лавандой.
Купила соль для ванн с лавандой, поднялась на стенд, открыла и дышала: что-то неуловимое. Какое-то хорошее воспоминание, только никак не получается ясно его разглядеть.
Осенью пахнет. Удивительный воздух: терпкий, увядающий, даже там, где и деревьев-то нет. А уж что днём творится - такое не опишешь, такое не запомнишь даже, чересчур хорошо, даже больно. Не надышишься, не насмотришься. Куда же спрятать такую осень, где же её для себя сохранить - хоть глоточек?..
В метро видела девушку: волосы гривой тёмно-русой, глаза болотные, усталые и умные, изящно-мужские сапоги шнуровкой по колено, на сумке силуэт кладбища и ворона на покосившемся памятнике. Была бы мужчиной - влюбилась бы к чёрту. Ведьма.
Дорожка к дому с Зелёного - тёмная, эдакий чёрный тоннель, а потом сворачиваешь немного вправо, а там дворик - и этот клён.
Он в свете жёлтых фонарей какой-то удивительно сказочный. Нависает неровным куполом, стенка купола - прозрачно-кружевная, вся на просвет изумрудно-золотая, каждый листик как драгоценность. Я на него не могу насмотреться уже пару недель. Считаю эти листики - их с каждым днём всё меньше, и всё больше их на асфальте перед подъездом. Клён будто существует одновременно в нескольких измерениях - недожелтевшей верхушкой, золотыми стенками купола - и ветхим ковром под ногами людей. Он в каком-то безвременье.
Иногда хочется ощутить себя внутри этого.