В колонках играет - тихая инструментальная музыка
Настроение сейчас - ночное

Мой любимый Оскар Уайльд написал (и был, скорее всего, в том уверен и прав), что важно быть серьезным. Я же уверена в том, что важно быть собой. Быть похожей только на себя. А уж если кому и подражать, то исключительно себе, единственной и неповторимой. Однако в последнее время я все чаще замечаю, что другие люди принимают меня за кого-то. И, как следствие, позволяют себе обращаться со мной как со всеми прочими, которые вовсе не я, мною не были и мною никогда не будут.
Вот, например, в прошлом месяце, как-то в пятницу, ждала я свою приятельницу у памятника Долгорукому. Ну да вы знаете, на Тверской. Стою, жду, смотрю по сторонам и ввысь на указующий перст князя Юрия. И тут подходит ко мне мужчина примерно моих лет и с улыбкой здоровается, называя меня по имени, причем имя явно не мое. Не давая мне возможности возразить, что, мол, я – это не та, которая вам нужна, начинает настойчиво зазывать меня в гости к маме на пироги. Минут десять прошло, пока моя опаздывающая знакомая не подлетела и не выкрикнула приветы. Вежливо извинившись, мужчина пошел прочь.
В другой раз пошла я на презентацию новой книги писательницы Н. Как порядочная читательница и большая почитательница таланта автора, я стояла в очереди за автографом, заранее прикупив экземпляр, пахнущий свежей типографской краской. И вдруг мой затылок почувствовал чье-то жаркое дыхание, сопровождаемое не менее жарким шепотом.
- Ах, вы… ваш талант… я читаю все ваши книги… они гораздо лучше книг Н…. когда же выйдет следующая… я еще слышала вы с мужем разводитесь…
На пятой минуте монолога некой дамы в шляпке (а именно она дышала мне в затылок и шептала всю эту чушь) мне таки удалось убедить ее в том, что я не замужем и потому разводиться не собираюсь, что книг не пишу, и вообще она меня явно с кем-то перепутала.
- Но как же? – продолжала настаивать дама. – Вас трудно не узнать. Ведь Донцова теперь у нас так известна!...
Я только вздохнула. Как можно было принять мои 87 кг за 53 кг действительно популярной ныне Дарьи Донцовой…
- Придется мне вас разочаровать, а вам с этим смириться, - сказала я даме (стараясь держать себя в рамках), - я не Дарья Донцова, не Татьяна Устинова и даже не Полина Дашкова!
Недоуменно пожав плечами и поджав накрашенные бантиком губы, дама (наконец-то!) замолчала и перестала дышать в мой затылок.
А раз в метро, на переходе станции «Комсомольская», меня остановил дяденька милиционер. Я, как и полагается добропорядочной гражданочке, предъявила паспорт, в котором черным по розовому было написано, кто я кто. Но дяденька не унимался. Только спустя час выяснилось, что он принял меня за торговку травкой, которая якобы промышляет на площади трех вокзалов.
Последний случай из серии «ошибочка вышла» произошел буквально вчера. Вечером. Когда я ехала на урок кройки и шитья. До начала занятия было еще время, и я решила перекусить. Зашла в уютную койфеню, заказала чизкейк и кофе, закурила в предвкушении вкушения любимого торта. За столиком напротив сидела девушка лет 30. Коротко остриженные волосы торчали во все стороны (наверняка, намазала их каким-то гелем, или чем они там мажут). Оплывшие веки. Воспаленные глаза, как если бы их обладательница не спала несколько ночей кряду или накануне «отдыхала» (видимо, не слишком культурно). Девушка почему-то смотрела на меня в упор. В ее взгляде читалась ненависть, презрение и очевидное желание со мной поссориться.
- Люся, - вкрадчиво сказала моя визави. – Люся, - повторила она с явной угрозой в голосе. – Думала, я тебя не узнаю?!
- Это вы мне?
- Тебе, Люся, тебе. Других таких (бип-бип) тут нет.
- Простите, но вы, по-моему, ошиблись. Я не Люся. И мы с вами не знакомы.
- Да?! – вскричала девушка. – Я? Ошиблась? Да я твою жирную морду, (бип-бип) ты такая, узнаю из тысячи! А, может, и из двух! Ишь красавица нашлась! Я тебе щас твою красоту подпорчу!
- И все-таки, боюсь, вы ошибаетесь… - робко возразила я.
- Правильно делаешь, что боишься, (бип-бип)!
Официантка принесла мой заказ. Я, взяв чашку с кофе и тарелку с чизкейком, пересела за другой столик. Есть уже не хотелось. Меня начало как-то странно потрясывать. Наверное, от страха. И от негодования. Мало, что меня принимают за какую-то там Люсю, обидевшую несчастную девушку, так еще на ругань никто не реагирует: ни охранник, ни администратор, ни посетители. Я встала, расплатилась за несъеденный десерт и невыпитый кофе, поспешно вышла из кафе. От греха подальше.
Девица выбежала за мной. Матерясь, она шла по моим пятам. В прямом и переносном смыслах. На нас оглядывались прохожие. Я почти перешла на бег, хотя с моими габаритами бегать очень тяжело. На последнем дыхании я влетела в здание, где проходили мои уроки Читать далее...

А я все стою и стою у окна. Время идет. Мне все равно, куда, зачем и как быстро. Иногда доставка почты занимает шесть вместо двух обычных часов. Во всем виноват дождь. Под дождем легко промокнуть. Насквозь.
Я переворачиваю листочек в отрывном календаре. День рождения Юлии. На каждый день цитата. Читаю. Будь осторожен с тем, чего так страстно желаешь.

В колонках играет - "Ты ж мене пидманула"
Настроение сейчас - смешливое

Она не услышала меня, но повернулась в мою сторону. Нравится моя спальня? - спросили ее губы. И прежде чем они сомкнулись,я упал на кровать. И прежде чем пружины матраса перестали вибрировать подо мной, Юнона рассмеялась. - Не шали. Ты уже большой мальчик. И сильный. Встань.

Я не мог встать - сделать, как она велела. Я сорвал полотенце. Пусть она, наконец, увидит, что перед ней большой, но не м-а-л-ь-ч-и-к, а - м-у-ж-ч-и-н-а. Она увидела. Рассмеялась. Громко. Смех вырвался из нее белой птицей.

Я хочу тебя, Юнона. Потому что. Люблю. Видишь ли ты, как я хочу тебя? Это же очевидно. Очевидно.

- Встань, пожалуйста. - Она села на пуфик. Она холодна. Она спокойна. Она - под контролем собственной рассудительности. Зачем же тогда - входи? Раздевайся? Большой? Сильный? Зачем?..

Я не смогу вдохнуть в нее свою любовь. Она не позволит мне целовать ее розовые ноготки и ласкать ее тело. Теперь Я рассмеялся. Про себя. Не слышно. Она не услышала мой смех.

- Шампанское! Подожди!

- Забыла бокалы. Ладно. Давай из горлышка. По глоточку.

А! Так это она просто собирается с духом. Она не ожидала увидеть моего м-у-ж-ч-и-н-у. Вот оно в чем дело-то. Окей, давай по глоточку. По два. До дна.

- Все-таки уютная у меня спальня, правда? Да ты пей, пей. Я тоже.

Селин Одион. 15 оттенков голубого. Юнона любит Селин Дион. Возбуждающе. Вот так. Что такое любовь? Я знаю ответ. Но Юноне не скажу. Я смеюсь. Она не слышит. Любовь - это рай на широченной кровати, отражающейся в зеркале. Любовь - это 15 оттенков голубого. Любовь - Это Юнона. Я смеюсь. У меня есть тайна. Секрет. Но Юноне я его не расскажу. Она поймет все сама - чуть позже. Как только ее рассудительность, холодность и деланное спокойствие растворятся в зеркале, шампанском и 15 оттенках голубого. Я подожду. Мне некуда спешить. Писем в моей почтальонской сумке нет.

- Иди сюда. - Иду туда. Где сидит Юнона. Она сидит, чуть расставив ноги, чтобы удержаться на пуфике. - Иди сюда. - Иду туда. На зов больших зеленых глаз. Как у кошки!
Свершилось - она моя.
- Кровать. - Семь букв, шесть звуков. Никогда прежде семь букв, шесть звуков не значили так много для меня. Я покорил свой Эверест. Сегодна, когда льет дождь. Отныне и во век дождь станет моим талисманом. Каждый раз в дождь я буду покорять новые эвересты. - ... кровать.... Ты не мог бы подвинуть кровать поближе к окну? Если тебе это под силу.

Поближе к окну. Выпитое шампансоке пронеслось по венам. Меня бросило в жар.
- Милый мальчик, не мог бы ты подвинуть эту чертову кровать поближе к окну?
Слово "нет" не существовало, когда дело вдруг коснулось малюсенькой услуги для Юноны. Она хочет ЭТОГО у окна. Что ж, там больше света и свежего воздуха. И дождь хорошо слышно. Что ж! Пусть слово "нет" исчезнет из всех словарей сразу. ДА! ДА! ДА!
Я видел в зеркале, как мое большое и сильное тело нагнулось. Мои большие и сильные руки взялись за край моего рая, приподняли его и свдинули в сторону окна. Мускулы меня не подвели. Кровать - мой рай - была невесомой. Приподнял, сдвинул, поставил.
- Подойди ко мне. - Я улыбался. Мне было хорошо. Я улыбался улыбкой Чеширского кота. Юнона. Я. На. Эвересте. А. Он. Так. Близок. К. Раю.
Она любит меня. Любит. Юнона.
- Ты сделал меня такой счастливой. - Сделал? Нет, пока нет. Сделаю.
- Спасибо за помощь, малыш. - Сделал? Нет, пока нет. Сделаю.
- Ты вошел, ты был таким мокрым и жалким. Целый день с утра ходишь по городу, разносишь почту. Но, несмотря не усталость, ты помог мне. Спасибо. - Помог? Чем? Когда?
- Наконец-то, эта дурацкая громадина у окна. - Но.
- Я ввела тебя в заблуждение? Или ты сам что-то неправильно понял?

Я пил глотками коктейль "Юнона". - Неплохо. Пятьчастейшампанского+2частизамешательства+1частьтупости+колотыекубикихолодности=Юнона.
Я - идиот. - Зачем, Юлия, нужно было двигать эту кровать?
- Ну как, разве же я не сказала? Глупо, конечно, и все такое.... я не сказала сразу, да? Короче, утром я убиралась и обронила кольцо, а оно закатилось под кровать. Сама-то я не могла ее подвинуть. Как ты считаешь?

В колонках играет - Сити Радио
Настроение сейчас - сосредоточенное

Юнона вошла в комнату и поставила бутылку шампанского на низкий столик около кушетки, где я стоял.
- Шампанское не очень хорошо в дождливую погоду, но у меня ничего больше нет. Открывай!

Что она делает? Неужели она... не может быть! Но она пригласила меня в дом и заставила снять одежду. И шампанское. Я никогда не пил шампанского. Говорят, от него кругом идет голова. Говорят, шампанское - напиток любви. Она, как Ева, решила соблазнить меня. Шампанским. Мысли пронеслись в обеих половинах мозга и застряли где-то в горле. Как такое возможно, я не знаю. Анатомия и физиология -не мои стихии. Только я почувствовал именно так. Большой и сильный. Это я. Рядом - Юнона. А на столике открытая бутылка шампанского. А за стенами нашего ковчега - дождь. А где моя одежда? А где ее муж? А что происходит?

- Садись, садись, - она похлопала ладошкой по кушетке. И я сел. - Ты устал сегодня? Отдохни. Знаешь, мне нужна твоя сила. - Ее голос звучал ласково. Призывно. Лучше выпью шампанского. Мешает-таки в горле застрявшее смущение.

Юнона что-то говорила и говорила. Я слышал ее голос. Я видел ее лицо и руки. Ноготки на тонких пальцах покрыты рорзовым лаком. Пусть она дотронется до меня. Пусть позволит поцеловать ноготки - каждый по очереди.

- Эй! Эээй! Ты меня не слушаешь! - взгляд ее остановился там, где уже было не скрыть моей готовой природы. - Хмм... Ты, пожалуй, отдохнул, как мне кажется. Пойдем в спальню.

ЮНОНА!

Дверь в спальню открылась с тихим скрипом, словно мышонок пискнул. От самой двери пролегла дорога - в рай - к широкой кровати. Еще там было зеркало, огромное. И тускло горели два ночника в изголовье любовного ложа - Юноны и моего. Свет отражался в зеркале. Я на миг представил, как красиво будут отражаться в нем наши тела - всего через мгновение-другое. Дорога в рай бесконечна. Я медленно иду за Юноной.

Я и Юнона.
Одни.
Я.
Она.
Мы.

Большой - покачивается сережка в ее левом ушке. Сильный - покачивается сережка в ее правом ушке. Дзынь-дзынь. Хрустальные пузырьки выпитого шампанского звенят в голове. Сними же платье, о, Юнона! Я исследую каждый изгиб твоего тела. Я сыграю на флейте всех твоих желаний. Слышишь колокольчик? Юнона, он нам с тобой звонит. Наше время пришло. Юно-о-о-о-на!

В колонках играет - Вивальди - "Времена года"
Настроение сейчас - доброе

- Пожалуйста, входи. Снимай плащ - тебе надо обсохнуть. Какой дождь, а?

Зачем это она? Хотя.. к ней я принес последнее письмо.Моя почтальонская сумка пуста, не считая попавшей внутрь воды. Не каждый, кому я принес сегодня почту, был так же любезен, как она. Вообще-то, никто не пригласил меня войти.Только она.

Я снял плащ и сапоги. И тут, да сам не знаю почему, вспомнил летние ленивые дни, когда ходил по улицам в легких рубашках и совсем коротких шортах, под которыми не было ничего. Так. Надо бы сменить мысли.

А дом у нее теплый, уютный. Наверное, именно таким был Ноев Ковчег. Пахнет лавандой. Запах с голубым оттенком.

- Иди в комнату и раздевайся, - сказала она, выглядывая из двери, ведущей в кухню.

Ого... подумал я.

- Там на кушетке, кажется, сухое полотенце. Разотрись как следует.

Раздеться до конца я не решился. Остался в трусах. Полотенце было свежим и жестким и тоже пахло голубой лавандой. Я начал энергично растирать кожу. Жар побежал по мышцам.

- Надо же, а ты, оказывается, совсем уже большой... мальчик. Хорошо сложен. - Сказала Юнона. Ее звали Юлией. Я называл ее Юноной. Знал об этом только я один. Конечно, от ее слов я покраснел. Ей было 34. Она была взрослой, увы, замужней женщиной. Мне - 20. Что такое быть с женщиной, я узнал прошлым летом, когда поехал к морю один, без мамы. У меня не было девушки. Те, что жили в нашем провинциальном городке, мне не нравились. Другое дело - Юнона. Но...

- Ты сильный, правда? Поможешь мне попозже, а? Какие мускулы... мммммм... - промурлыкала Юнона, совсем как кошка.

Она говорит ТАК обо МНЕ! Большой и сильный. Я даже вырос как будто. Большой и сильный. Голова закружилась. И... я увидел, как заметно становится мое возбуждение. Полотенце я все еще держал в руке.

- Тебе не холодно? - Я обернул полотенце вокруг тела.

В колонках играет - Савичева - "Привет"
Настроение сейчас - тихое

Еще один рассвет начинается дождем. Хоть бы не было дождя, думаю я. Душа вздыхает - дождь... дождь... дождь...
Такой же дождь был вчера. И позавчера. Будет и завтра. Я опускаю занавеску. Она безжизненно падает. Я безжизненно падаю на кровать.
Ненавижу дождь. С тем самых пор, как работал почтальоном в маленьком провинциальном городке много лет тому назад. Дождь всегда портит день. Это факт.
Надо заставить себя встать. Сварить кофе.
Кофе дымится и благоухает в моей любимой чашке. Снова подхожу к онкну. Снова приподнимаю занавеску. Смотрю на капли дождя. Они быстрыми потоками катятся по стеклу. Не пойду сегодня никуда. Так же, как вчера. И позавчера. Не пойду никуда завтра. Я в плену у дождя.
Сколько времени стою я у окна? Кофе остыл. Слушаю дождь. Тысячи крошечных барабанных палочек выбивают монотонную дождь.
Дождь - воспоминания из прошлого.
Бывало, мама говорила, когда шел дождь, - ангелы плачут. Но они никогда не объясняла, почему ангелы плачут. Или, быть может, оплакивают кого-то, что-то.
Еще мама говорила, что если после дождя вдруг появляется солнце, то можно увидеть радугу. Потому что воздух насыщен микроскопическим капельками воды. И солнечные лучи что-то там делают с ними, отчего и появляется радуга. Простые законы физики.
А мама говорила - радугу видят только счастливые люди. Потому что это - Божественная акварель. У Бога есть семь разноцветных кисточек. И держит он их в одной руке. Взмах! - На полотне небес - радуга. Мама верила. Я знаю - простые законы физики.
Радугу довелось увидеть только раз - в детстве. Значит, тогда я и был счастливым. Сейчас?
Душа вздыхает. Дождь... Дождь... Дождь...

В колонках играет - Cantoma "Katya"

ЭСКИЗ

Настанет ночь
Прохладно-голубая кровь небес
Сольется с океаном
Он хмур и неприступен
Лишь волны, что познали ласки берегов,
Песок лобзают
Тогда
Ты океану сердце подари
Оно, подобно солнцу, согреет толщи вод

07.12.01

Всем привет! Я зарегистрировалась, т.е. стала новым юзером. А зачем? А затем, что обожаю проходить всякие регистрации и участвовать в опросах. И еще люблю "комсомолку". Так что, надеюсь, буду сюда писать (ударьте слово сзади). До скорых встреч :)