Ну что, неужели еще никто не пошутил про вожака стаи леммингов? И "Песню дельтапланериста" Шаова никто не вспомнил?
http://video.mail.ru/mail/tuzik_sobakevich/1243/1256.html
Клуб фотолюбителей-безбожников организует выставку «Не только Апокалипсис в картинках».
Сюжеты фоторабот – известные по Библии события легендарной истории.
Фото 1. «Ветхий днями». На стене висит потертый ковер с концентрическим абстрактным узором. На фоне ковра справа в нижнем углу несколько смазанная голова старика с обрезанной кромкой фотографии седой бородой. Старик ласково улыбается в объектив.
Фото 2. «Урожай». Заросший травой палисадник. Задник – прочный деревянный забор. В центре кадра – веснушчатая смеющаяся девушка с соломенного цвета волосами вгрызается в зеленое яблоко. За ее спиной старенькая яблоня с подпоркой.
Фото 3. «Ужик». Сделанное явно «на бегу» фото ужа в траве. Уж уползает, поэтому композиция кадра отчетливо смещена влево.
Фото 4. «Отпуск кончился». Девушка со второй фотографии, стоя спиной к фотографу, опирается на велосипед с немного облупившейся краской. Рядом – юноша с видавшим виды рюкзаком. Пара смотрит на прикрытую деревянную калитку, за которой палисадник со второй фотографии. Лиц мы не видим.
Фото 5. «Братья». Двое подростков в спортивных костюмах на дороге, идущей сквозь поле созревшей пшеницы, шутовски мутузят друг друга. Кадр залит летним солнцем, от чего кажется немного пересвеченным.
Фото 6. «Успешный человек». Садовое кольцо. Солидный, но несколько уже обрюзгший мужчина на фоне большого красного «мерседеса» разговаривает по сотовому, не забывая при этом смотреть в объектив. Задник – вход на старую территорию московского зоопарка.
Фото 7. «Заседание секции компаративистики на пятом московском международном съезде лингвистов». Большая аудитория Института языкознания РАН до отказа забита людьми. С трибуны что-то говорит докладчик, показывая рукой на проецируемые слайды. За открытыми из-за летней жары окнами видно, как несколько гастарбайтеров работают на стройке непропорционально большого и помпезного «Военторга».
Фото 8. «На экскурсии». Какие-то античные руины с возвышающимися тут и там остатками колонн. Длинноволосый юноша смеется, опираясь рукой на одну из них. Колонна покосилась, по ней идет трещина, так что кажется, что юноша «роняет» обломок.
Фото 9. «В парикмахерской». Советская парикмахерская 70-х годов. Типичная бытовая фотография: в кресле сидит клиентка, спиной к нам женщина-парикмахер с ножницами в руках. Пол усеян срезанными волосами.
Фото 10. «Перед матчем». У стен стадиона «Лужники», вечер. Футбольный фанат (шарф плохо различим в сумерках) в плюшевом рогатом шлеме изо всех сил дудит в вувузеллу. Напряженная поза, покрасневшее от натуги лицо. Справа идет несколько десятков других фанатов.
<…>
Фото 23. «Студенческое утро». Узенькая комната студенческого общежития. На переднем плане – стул со стоящей на нем пустой тарелкой. В комнате в луче света, изгибаясь, чтобы не задеть шкаф, танцует завернувшаяся в плед босоногая девушка. Плед чуть сполз, приоткрыв часть загорелого плеча. Девушка смеется, не обращая внимания на фотоаппарат.
<…>
Фото 47. «Выпуск». Групповая фотография очень серьезных молодых людей конца 19 века. Стоят в два ряда (по шесть человек в каждом), одеты в форменные тужурки какого-то училища. По виду – будущие народники, у некоторых уже «интеллигентские» бородки и пенсне. Пристально глядят в камеру.
Все части путешествия по Чехии
Банально, но, кроме пищи духовной, нужна еще и материальная – и с ней в Чехии нет проблем, более того, она является неотъемлемой часть здешнего туризма. Тут нужно заметить принципиальное отличие от Москвы и прочих закутков земного шара. Чешские рестораны существуют не для редких туристов или пресловутого «среднего класса», а в буквальном смысле для всех. Очень плотную трапезу (при уровне жизни заведомо более высоком, чем в России) здесь можно позволить себе крон этак за триста – то есть до пятисот рублей. Конечно, речь не идет о каких-то совсем уж пафосных местах, но, учитывая, что едальни в буквальном смысле находятся на каждом углу и практически ни одна из них не пустует…
Мы предпочитали столоваться прямо напротив гостиницы – внимание, заслуженная реклама – в ресторане «Ольша», относящемся к категории легендарных «жижковских баров», славящихся своими невысокими ценами и душевной атмосферой. Именно тут мы попробовали практически все популярные блюда чешской кухни – начиная с печена вепрева колена (то есть жареной свиной рульки) и кончая «утопенцем» (утопленником) – вымоченной в укусе холодной сарделькой (без кожицы).
Ресторан «Ольша» в Жижкове
Все части путешествия по Чехии
Раз уж во время рассказа о Йозефове пришелся к слову монастырь святой Агнессы, то стоит рассказать о пражских музеях. Их мы посетили счетом три – собственно, Агнессу (отделение Национального музея, четыре филиала которого раскиданы по всей Праге), Страговский монастырь и – неожиданно – музей современного искусства «Артбанка».
Думаю, что такой набор для не совсем уж окончательного любителя изящных искусств позволит составить достойное представление об этой сфере пражской культурной жизни. (Галерею Града я не упоминаю: смотреть в ней практически нечего, кроме хитрого портрета Рудольфа Второго, который похож на модные в СССР календарики варио, под разными углами показывающие разные картинки. Там же, кстати, по непонятной причине выставлена и одна из незнаменитых картин Репина.)
Начнем со Страговского монастыря: расположенный между Градом и Петршином, он разделен на две части. Первая – собственно монастырь и небольшая, в один этаж, выставка картин, стесненная со всех сторон живущими здесь же монахами-премонстрантами (монастырь действующий, но без всяких платочков и юбок на бедра). Первый этаж с исторически залами ничем особенно не примечателен – интересен разве что потолок, на котором чешские обыватели развлекаются так, как будто дело происходит в праздничной пивной. С современными премонстрантами познакомиться не удалось, но прежние явно были оптимистами-жизнелюбами.
Потолок в Страговском монастыре
Все части путешествия по Чехии
Следующий день мы решаем посвятить еврейскому кварталу – Йозефову. Он назван так в честь императора Иосифа Второго, в девятнадцатом веке наконец-то уравнявшего евреев в правах со всеми прочими гражданами. Тогда была снесена стена гетто, несколько столетий до этого огораживавшая еврейское поселение в Праге, и квартал, по сути, умер за какие-то несколько несерьезных десятилетий, так что его нынешнее название – своего рода исторический курьез.
Вид на одну из немногих сохранившихся улиц Йозефова
Все части путешествия по Чехии
Но я сильно забежал вперед. Первый день, как мы и сделали, конечно же, нужно посвятить не окраинам, а сердцу Праги – Пражскому Граду, по сути, аналогу московского Кремля. Именно оттуда начинался город (изначальный – огромный для Средневековья – размер Града можно оценить и сейчас), именно там сконцентрированы одни из самых «брендовых» достопримечательностей: готический собор святого Вита, строившийся 600 лет – вплоть до начала двадцатого века, миниатюрная Золотая улочка, околдованная алхимией Майринка, средневековая же башня Далиборка – введение к чешским замкам…
И трудно удержаться от параллелей: попробуйте зайти просто так в Кремль – а в Град можно заходить свободно, в этом он не отличается от обычных улиц и площадей. Никаких рамок, унизительных досмотров, и даже «пост номер один» выглядит куда как дружелюбнее в окружении цветущих садов.
Пражский Град
Все части путешествия по Чехии
Вообще, отели в Праге попадаются на каждом шагу – на любой вкус. Замечательный, но несколько в денежном плане надменный путеводитель «Афиши» в соответствующей рубрике «ниже 70 евро» предлагает практически исключительно хостелы – и может сложиться впечатление, будто на день нужно готовить минимум сотню валюты. На самом же деле, это совсем не так. К примеру, нам день обошелся примерно в 55 евро за номер – и это, как и везде в Праге, со включенными завтраками и вполне себе приемлемым сервисом, в нескольких остановках от центра (при желании можно дойти и пешком). Конечно, выбранная «Ольшанка» на фоне других гостиниц Праги смотрится не так уж красиво – огромное советское здание, этакий конгресс-центр, занимающий половину улицы, плохо ассоциируется с красными черепичными крышами и цветами в заоконных ящиках.
Вид из окна «Ольшанки»
Все части путешествия по Чехии
Брусчатка – это, кстати, вещь. Конечно, она не везде – зачастую улицы обходятся и асфальтом, и плиткой, но исторический центр по преимуществу – именно брусчатка, причем разная, и не только для пешеходов, но и для машин. Могут быть маленькие аккуратные камешки (говорят – мечта анархистов, уж больно удобно швыряться в крепкие начальственные головы), может быть широкая, кривоватая – от души. Но в любом случае вещь это невероятно удобная. То есть, может быть, для легендарных девушек на каблуках оно и не так – но где они, это востропятые фемины? А так – луж на брусчатке практически не бывает, бугров и ям тоже наблюдать не приходится, если нужно поменять «дорожное полотно» – не придется слышать жизнерадостный стук отбойного молотка, ходить приятно в самую тяжелую жару.
Обувь для брусчатки
При этом не нужно путать нашу Красную площадь, усеянную каменюками, с выстланной брусчаткой Прагой. Это две совершенно разные истории. По Красной площади только военным парадам и маршировать, а по Праге ходят люди – это, что называется, нужно почувствовать стопой. Ну а где нужно – есть и тактильная плитка, и пандусы – все то, что в Москве заменено аляповато-желтым кошмаром под ногами.
Брусчатка – это вообще первая же история, которая дает почувствовать разницу между удобным городом и «нате отвяжитесь, дорогие москвичи и гости столицы».
Пражская брусчатка
Из той же области и история с расклейкой рекламных объявлений. В каждом вагоне метро или трамвая вы увидите две листовки. Первая призывает покупать билеты («ездэнки») по смс, а вторая изображает пойманного за руку мальчика-расклейшика и просит покупать рекламные площади по-человечески, потому что все равно ведь поймаем, а свидетели найдутся. И ведь верно – рекламного мусора почти нет. Только по частным почтовым ящикам замечаешь, что и Чехия не свободна от бумажного спама: часто встречается надпись «не для рекламы».
Все части путешествия по Чехии
Первый раз решив самостоятельно отправиться за границу, мы ничуть не пожалели об этом. И ведь верно: Чехия – это совершеннейшая Европа, где общественный транспорт ходит как часы (а иногда и точнее), указатели развешаны на каждом шагу, сервис удобен и ненавязчив.
Панорама Праги с колокольни собора Святого Вита
И вопрос на засыпку: что из книжек, если Озон не подведет, нужно взять с собой на пляжный отдых? – «Записки» Греча, воспоминания выпускниц епархиальных училищ и, уступая слабой плоти, сборник Евгения Лукина.
Да-да, только хардкор.
Но скоро это земное уйдет. Взлетим на самолете – а оно останется на земле.
Как-то уже просто невыносимо хочется туда – в солнечную Грецию. И не в Греции дело, а в скорей-бы-замуж-и-отсюда.
И раз никакая газета.ру не порадовалась моему обильному рассказу про Чехию – буду выкладывать тут. Трепещите, смертные.
На раёне завелась бабулька-мошенница. Вечерами она выходит на большую дорогу и стоит там, согнувшись в горестный крючок. Прохожие, конечно, останавливаются, спрашивают, чем помочь. «Я кошелечек потеряла, черненький», - говорит бабулька. В кошелечке – вот незадача – было две тысячи рублей, как же теперь дотянуть до пенсии? Ищет она кошелечек, ищет вокруг – а найти не может. Конечно, сердобольные прохожие раскошеливаются, кто сколько может.
В первый раз я тоже поверил – побегал вокруг, поискал – но денег не дал.
А потом увидел бабульку следующим вечером, и следующим, и так далее.
Но мешать ей зарабатывать я, конечно, не буду. Пусть себе продает моральное удовлетворение.
Неделя в деревне выдалась такой, что после нее на работу – как на праздник. Вроде даже и речка без оводов, и электричка с книжкой – но решил загулять Стишок. Сначала перестал ночевать в доме (а это для спокойствия обязательное условие), в последний же день и вовсе исчез на сутки, чего никогда не бывало. Выходишь, зовешь, смотришь на все его привычные места – и так весь вечер, всю ночь, каждый час. Мокрый и очень довольный он вывернул откуда-то из-за угла только в 7.30 – а в два дня уже пора собираться.
(Перед этим, когда посвященная в ситуацию коллега сказала, что «помолилась, чтобы все было хорошо», мгновенно родился слоган «Богородица, Стишеньку пригони»).
Со всеми этими ночными воплями и мучительным «кс-кс» еще и приблудился (да, снова) котенок. Голодный, тощий, завшивленный. Робко в пять утра подошел по дорожке и совсем не сопротивлялся, когда я его занес в дом. Ну а там уж, конечно, несмотря на недовольное стишино «ррр» мы котенка накормили, отмыли и спать уложили. Уложился он сам, как-то сразу выбрав узенький подоконник на веранде – мол, вот я какой, даже в дом не захожу, только не прогоняйте.
Котенок оказался будущей кошечкой, черно-бело-рыжей (Аня упорно утверждает, что рыжей – это просто выгоревшая на солнце шерстка). С одной стороны очень деликатной, а с другой – прыгучей, как Стишку и не снилось. Видно, что первые полтора-два месяца жизни были тяжелыми: играть с человеком не умеет, но громко и счастливо урчит от каждого прикосновения.
Так что Гасиенду (почему-то так придумалось в ту самую первую ночь), конечно, оставили – в деревенском доме. Купили напоследок здоровенный пакет корма, наказали, как кормить, – теперь проведаем кошечку в ноябре, посмотрим, как подрастает.
«Зарядим воду!» – сказал Алан Чумак и бросил в ванну тостер.
Печальные пустыни, пересеченные холмами и оврагами. Всё покрыто снегом. Солнце садится. Кибитка едет по узкой дороге, или точнее по следу, проложенному крестьянскими санями. Вдруг из ее теплых недр выглядывает кто-то в удивительно знакомых бакенбардах: «Зима! Потому и не кусают».
Это была реклама «Москитола», cпасибо.
А что такое религия, доктор? – Это прежде всего система ограничений и запретов. Все остальное – ад, рай, сансара и высшее существо (-ства) уже потом, для мотивации.
Вот те же заповеди: «не» много раз подряд. Не делай того, не делай сего, и наоборот – делай то-то и так-то.
Даже самый дружелюбный индуизм и тот начинается с безусловного требования «признавать «Веды» как самую главную правду жизни. Это – такое же ограничение.
Что могло бы нравиться в религии мне? – Всего две вещи. Первая – это принадлежность к общности. Без этого местами и временами бывает одиноко, а в церкви-синагоге так уютно, там свечечки, можно придти посидеть в минуту душевной невзгоды, вместе попеть «Харе Кришна».
В общем, клуб по интересам.
Второе достоинство религии – это ее современное фрагментарное восприятие. Ведь от всего христианства для меня (если не притворяться) существует один лишь светский гуманизм. И этот гуманизм есть хоть в исламе, хоть где, а прочее за ненадобностью уходит историческим шлаком, он же бэкграунд.
Но смех в том, что условиям «гуманного клуба по интересам» соответствует сейчас не только и не только религия. Потому что мало кто из верующих готов воспринимать церковь на манер Толстого. Для большинства – это прежде всего сакральная тайна, ритуал, вера в высшее существо, а главное – та самая система запретов.
С ней легче жить, не делая никакого выбора, потому что все уже подумано за нас – когда что есть, как с кем общаться и так далее. Пускай эти запреты при ближайшем рассмотрении выводятся из давних исторических обстоятельств – но это уже все равно, не рассуждать и выполнять многим нравится.
Поэтому, доктор, я уже давно все взвесил: пусть религия идет лесом в стороне от меня. А что на антресолях лежит «свидетельство о крещении» (видимо, предъявлять апостолу при входе в рай) – так у меня и профсоюзный билет где-то валяется. Грехи молодости и совсем уж бессознательного детства.
Есть такие очень плохие учителя – они ни черта не понимают в своем предмете, но освоили нехитрую уловку: «Открыли учебник и делаем упражнение. Что непонятно? – Там все написано». К таким учителям всегда прилагается специальный тонкий, даже немного с надрывом от плохо замаскированного стыда бабий голос.
Вот этот-то голос сегодня и звучал на процессе Pussy Riot: им разговаривала судья. Судью, как и прокуроров, не показывали – возможно, если обобщить предположение Венедиктова, им было стыдно. Хотя не похоже – скорее, это страх той самой крысы из Киплинга, которая боится выйти на середину комнаты, попасть в объектив веб-камеры.
Прокуроры по голосу тоже запомнились, особенно один, еще совсем мальчишка, наглый, упивающийся своей безнаказанностью хамить тем, кто в клетке, и тем, кто их защищает.
А «подсудимые» особенно были видны на контрасте. Их адвокаты, в отличие от судьи, не троечники-начетники, а понимающие букву и дух закона. Марк Фейгин и вовсе был похож на Коврова в Чародеях в исполнении Виторгана: такой же умный, благородный, сильный – но неспособный ничего изменить. Потому что по одну сторону, там, где клетка, люди, а по другую – как правильнее сказать? – Манекены?
Надежда Толоконникова пытается говорить с манекенами на человеческом языке, объясняет, что нельзя «из более слабой посылки выводить более сильную», от патриарха Кирилла переходить к ненависти к христианству. Куда там. До культуры, до языка, на котором общаются между собой люди, противоположной стороне эволюционировать еще многие века. Хотя и зачем бы? – Противоположная сторона совершенно довольна, она не тяготится нелепым фарсом – она его смакует, издеваясь над беззащитным противником, ведь исход знают все, но вынуждены делать вид и обращаться к судье «ваша честь».
А потом трансляцию отключают вовсе, и бред «свечницы храма» доносится только в пересказе агентств.
В итоге остаются два вопроса.
Первый – зачем литература выдумала само понятие драмы? Мечущийся герой, неоднозначный выбор. В жизни этого нет. Как в «Вавилоне-5» говорил Линьер, «Все просто: мы хорошие, они плохие». И вопроса, на какую сторону встать, не может быть в принципе. Черно-белый мир, как его ни раскрашивай, так и будет разваливаться на две совершенно очевидных половины.
А второй вопрос: кто дал право вот этой «Марине Сыровой» называть себя судьей и решать человеческие судьбы? Может быть, она и ее «коллеги» по басманному и хамсуду отличились перед обществом? Стали для нас моральным авторитетами, написав хорошие книги? Помогли людям в беде? Да попросту – оказались хотя бы эрудированнее и культурнее окружающих? – Нет. О коллективной Марине Сыровой мы такого не знаем. Так почему же она вдруг получила право решать судьбу людей, на голову превосходящих ее в своем развитии?
И конечно, она не чувствует над собой Дамоклова меча, даже не слышала о нем, для этого нужно хотя бы иногда смотреть вверх.
Не остается ничего иного, как повторять Державина и верить.
Воскресни, Боже! Боже правых!
И их молению внемли:
Приди, суди, карай лукавых
И будь един Царем земли.
Больше ничего не остается.
В троллейбусе на поручне приклеен скромный листочек с одной лишь фразой:
«Мы добрых граждан позабавим.
Дидро»
Какие, однако, молодцы агитаторы! Так изящно, лаконично – и сразу обо всем насущном. Ну и, конечно, никакого вам состава преступления – всего лишь скромная цитата из классики, спасибо Пушкину (творчески переработавшему французскую эпиграмму).
Мы добрых граждан позабавим,
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.