Почему такая фигня со строками не знаю -___-
Читайте в нормальном виде тут http://master-lich.livejournal.com/106328.html#cutid1 или тут http://diary.ru/~MasterLich/?comments&postid=16788581
Дом на перекрёстке рухнул. Дом убийца, дом-вампир… Дом, слишком долго заставлявший светлую душу играть в грязные игры. Дом, бывший одновременно и тюрьмой, и местом казни… И местом освобождения. Спасения
Николай Янос, некромант, смотрел на руины дома с непонятным сожалением. Ему, так страстно желавшему выйти оттуда, почему-то сейчас очень хотелось остаться там ещё ненадолго. Час – полтора… И он бы всё понял, и нашёл бы всё, что искал… Но дома на перекрёстке больше не было. Как не было и его плаща, а ветер всё настойчивее трепал волосы и одежду. И дождь того и гляди соберется…
- Хозяин, - тихонько попросила Энни, - если пойдет дождь, давай больше не будем прятаться в домах, ладно?
- Не будем! - маг вздрогнул, - Ни за что! Домов я наелся под завязку! М-м, проклятье… Мой плащ!..
Повернувшись к дому спиной и сокрушённо качая головой, Николай быстро пошёл прочь.
- Хозяин, ты не волнуйся, - Энн заторопилась следом, - Мы до города доберемся и купим новый…
- На что, Энни?! – горестно вопросил некромант, - У нас денег нет!
- Я… заработаю, - предложила девушка. Маг поёжился и безразлично махнул рукой:
- А, забудь. Разберёмся…
Игнорируя доносившееся от развалин дома: «Господин Янос! Постойте… Подождите меня!», Николай направился к лесу, на ходу набивая и раскуривая трубку. Другие люди, спасшиеся вместе с ним из дома на перекрёстке, его не интересовали. Для некроманта важны были сейчас только он сам и Энн, его служанка. Его зомби.
Зомби… Энн очень изменилась за те две с лишним недели, что они провели в этом доме. Причём больше всего – за последние сутки. Девушка научилась как-то по-новому улыбаться – не той пугающей улыбкой, когда глаза её оставались мёртвыми и пустыми, а по-настоящему, почти как живой человек. Она научилась делать что-то вне его воли – например, без приказа напоминать о забытых вещах, рассказывать о происходящем, предупреждать об опасности… Энн нашла в себе достаточно жизни, чтобы принимать решения и даже чтобы… не подчиняться ему. Оператору! И руки у нее стали тёплые… Точнее, не тёплые, скорее прохладные, но всё же это был не тот смертельный холод, что прежде. Что-то он всё-таки напортачил, когда поднимал её… Смалодушничал. Не сумел изгнать, уничтожить её живую душу. Сохранил. И таскал с собой – как лоскуток памяти, как напоминание о своей вине. Ещё одно напоминание об ещё одной вине… В то время как сама Энн не винила его ни в чём. Только благодаря дому он узнал это, потому что только там он впервые нашел время, чтобы поговорить с ней. И она сказала, что ни о чём не жалеет. И напомнил, что он давал ей выбор, и она выбрала.
Позже они с Энн сидели у кое-как разведенного костерка. Девушка не испытывала холода, но огонь был ей приятен, а замёрзший без плаща некромант был близок к тому, чтобы начать стучать зубами. Впрочем, у него было занятие, чтобы отвлечься: Николай перечитывал свои записи. Там, в доме, он почти не понимал их и не верил, что мог когда-то такое написать. Сейчас потерянный разум медленно, но верно возвращался. Проверяя с трудом восстанавливающуюся память, некромант указал левой рукой на растущий неподалеку бурьян и, сделав правой сложный жест, неуверенно произнес: «Venis mors velociter, rapid nos atrociter». Куст слегка пожух. Окрылённый успехом, Николай скорректировал ударения, пару раз повторил, тренируясь, нужный жест, и вновь сказал заклинание. Приказным тоном. После чего удовлетворённо пронаблюдал, как с засохшего на корню бурьяна медленно и красиво облетают листья.
Да, память определенно возвращалась. Зато события, происходившие в том доме, истончались, таяли, как льдинки в тёплой воде. Николай чувствовал, что эти воспоминания останутся с ним навсегда, но будут они не более яркими и такими же привычными, как запах табака или колдовских трав. И с ним больше не будет чувства вины… потому что он ни в чём не был виноват. Дом доказал ему это.
То последнее письмо, которое он получил, должно было, наверное, только глубже погрузить его в пучину отчаяния. Получилось наоборот. Он вдруг понял, что взвалил на себя чудовищную ношу, и последние 10 лет казнил себя за одну-единственную ошибку, совершённую против воли.
Да, он сделал Люси, Люцию, свою сестрёнку, зомби, пытаясь воскресить её. Даже хуже: превратил её в чудовище, которое сам же и вынужден был уничтожить. Но сделал он это не со зла и не из желания испробовать своё искусство. Она сама просила его хотя бы попытаться спасти её жизнь… Он пытался. Попытка провалилась. Он винил себя в этом 10 лет…Но не хуже ли ему было бы знать, что он вообще ничего не сделал, чтобы помочь сестре?
Время шло. Вечер сменился ночью. Николай, немного согревшись между костром и заслонявшей его от ветра Энн, уснул, умостив голову на сумке со свитками и инструментами. Под ухом шуршала бумага, сумка остро пахла травами, одна из фляг давила на висок, но
Читать далее...