Поскольку загадка о "умелом докторе, виртуозно владеющем ланцетом" была отгадана (правильный ответ - Базаров - см. запись "РОДНАЯ РЕЧЬ..."), мы с Недотыкомкой решили изолировать "рассекреченный" том от всех остальных книг. Чтобы он им не мешал подольше оставаться неузнанными. Роман Ивана Сергеевича Т. был изрядно потрепан. Кроме зеленого переплета и потертой в нескольких местах обложки, его отличало наличие старательно выписанных чёрно-белых иллюстраций. Именно они и привлекли внимание Недотыкомки. Мы сели на полу и стали листать это историческое описание непростых отношений "Отцов и детей".
Способ чтения, выдуманный Н., можно было бы назвать не только оригинальным, но и вполне удачным, если бы не те горькие разочарований, к которым он привел.  А заключался он в следующем: Недотыкомка читала  книжку не сверху-вниз-справа-налево, а по диагонали, постоянно заглядывая вперёд. Вернее, заглядываясь на картинки и гадая по ним, что же будет дальше. Т.е. двигалась от образа к тексту, а не наоборот.
Под некоторыми иллюстрациями (во всю страницу) стояла цитата, к которой они относятся. На одной из них была изображена сидящая в кресле женщина в роскошном платье, несколько рассеянно смотрящая перед собой.
*Общими усилиями в ней была признана г-жа Одинцова, хотя, признаться,  не без труда. На картинке мы увидели стройную, молодую женщину, в то время как Базаров изволил отозваться о ней весьма (не)лестно: «Богатое тело. Хоть сейчас в анатомический театр».
Спиной к героине, у окна, стоял мужчина - ОН, Базаров (его-то уж точно ни с кем нельзя перепутать!) и дерзко озирался на собеседницу. Под картинкой была подпись: "Так знайте же, что я люблю вас, глупо, безумно. Вот чего вы добились!"  - прочитала Недотыкомка. И почему-то  у нас не возникало абсолютно никаких сомнений, что эта фраза обращена к Базарову и исходит из уст Одинцовой. Н. тут же принялась искать этот момент в тексте. И нашла!

Просматривая все записи, сделанные здесь в отсутствие Передонова, и прокручивая в уме все комментарии, оброненные в спешке в других "квартирах", замечаю симптомы новой болезни. Раньше я умудрялась писать совсем без "перевернутых" улыбок -знаков, собранных из двоеточия и скобки. Потом привыкла, и с тех пор их количество почему-то стремительно увеличивается. Видимо, я просто на глазах становлюсь веселее и остроумнее...

*Вообще, в последнее время прихожу к выводу, что либо эти знаки надо оставлять  уже после каждого предложения, либо не ставить их вообще... А остроумие Недотыкомок, между прочим, - еще совсем неисследованный феномен.

Недотыкомка, помнится, обещала разобрать открытки с Москвой, привезенные Варей для господина N.  Но момента, видимо, пока не представилось:  затянувшиеся  Рождественские каникулы "арестовали" Передонова дома, а гости и долгие партие в вист парализовали не только домочадцев, но и дневник, который успел почувствовать себя заброшенным и ненужным. Тем не менее, с Москвой Недотыкомка успела договориться, та к ней по-женски привязалась и мне себя описывать не разрешила. Посему, убегая от скуки,  я стала искать  город с мужским началом и СТЕРЖНЕМ, но с женскими слабостями и капризами. Петербург был слишком непреклонен и суров, а заграница манила. Внимание мое остановилось на Париже. Тем более, что тема Франции возникала постоянно и терзала мое зрение, обоняние и слух:  духи, мыло Вари не давали мне покоя, eau de Cologne В.П. будоражили мое воображение, французский словарь на столе А.Б. притягивал меня к себе, затягивая в мир слов и знаков, а плавная речь madame M. призывала не откладывать путешествия. Итак, Paris. Готовы? Не забудьте запастить терпением и прихватить с собой лупу

Совсем недавно, мы с Недотыкомкой в очередной раз самовольно разбирались в книжном шкафу Передонова. Пока Н. листала подшивку старых газет, мне на глаза попалась книга вот с такой аннотацией:

Мужчина и девочка, тёмная страсть и блаженная невинность, смутные тени ночи и пронзительная ясность дня... Что может быть мучительнее и слаще любви, которую надо скрывать от всех и за которую не колеблясь можно отдать жизнь?

Как ни странно, но это оказалась "Лолита" Набокова.  После этого я подумала, что, видимо, пора перечитывать классику заново, а заодно и переписывать сопроводительные тексты. Чем  сразу же (читать - мучительно преодолевая природную лень и мужественно складывая СЛОВА в предложения) я и занялась! Пока предлагаю вашему вниманию пять аннотаций к довольно известным книжкам. На Вильяма нашего Шекспира еще не замахивалась, объектом переписывания стала пока только русская литература. В дальнейшем, если забава вам понравиться и вы догадаетесь, о каких книгах из шкафа А.Б. идет речь, можно будет заглянуть и на другие полки библиотеки. Авось, так все книжки и раздадим  - все равно Передонов в них не заглядывает, они только место занимают  да пыль собирают.
Готовы

Перед вечерним спектаклем наблюдаю за языком.
Сегодня, например, употребила  замечательное выражение "искать поиском". Есть в этом какая-то былинно-архаическая тавтология. Почти как "есть поедом" или "бить смертным боем". Приятно лишний раз возвращаться к корням. Незаметно, "недотыкаемо"...

Передонов и В.Д. развлекают гостей. Недотыкомка спит в шкафу после бессоной ночи премьеры "Балаганчика" и перед очередным спектаклем. Дневник пока свободен, поэтому тут появляюсь я. *Может, стОит отделять мои записи от несовсем моих? Как вы думаете?

Желающие могут ответить на этот вопрос, тем же, кому отвечать не хочется, предлагаю подумать вот над какой забавной темой. Немного литературной  и, конечно, случайной

В квартире все затихло. Ровно через семь минут раздасться мирный храп Передонова, заглушающий уютное сопение Вари. И мне надо будет срочно бежать, чтобы успеть проникнуть в сны А.Б. Все же, признаюсь, роль больной совести очень утомительна и неблагодарна: мучаешь/ся/, стараешься, заставляешь г-на П.  ворочаться с боку на бок, считать кошек под боком и Недотыкомок перед собой, отгоняешь от него сон, а в ответ - только недовольство, вздохи и бурчание. Еще и за Глашей пошлет, чтобы та ему морсу принесла, да окно закрыла. Домработницу жалко, но я устаю больше: очень сложно превращать лазарет совести в театр одного актера.  Да, если есть желание, заходите на спектакль. А то Глаше и В. представление  "Мнимый больной, или время духов" смотреть надоело. Они же единственного актера, т.е. меня, не видят. Но закон сцены действует и для них: если в первом акте Передонов уснул, то во втором он должен обязательно проснуться.
Спектакль проходит каждый день, начинается в 00ч.00мин. /время запомнить легко/. Уже даже и афиша имеется. Автор не я, а Manuela Gretkowska. Кто ответит на вопрос программки, тому вход бесплатно. Причем на весь сезон

В квартире Передонова завелись шоколадные конфеты. В коробке, как водится. Чтобы было удобнее наблюдать за тем, как редеют ряды нежных шоколадных бойцов.
.
*Никогда ещё не встречала ни одного человека, который бы любил  конфеты с белой начинкой. Для кого же их тогда, интересно, делают? Специально для меня что ли?

Пока Недотыкомка старательно пугает Передонова, воспользуюсь своим правом вмешиваться в ее записи. Мои вольные размышления было решено никак не выделять - для пущей "недотыкаемости" размышлений Н.  Все равно персонажи "нехорошей квартирки" вряд ли догадываются о существовании этого дневника. Итак, приступим.

Иногда очень хочется бросить Передонова и начать пугать кого-нибудь другого.  А до этого поездить, повыбирать. Заглянуть в серые пещеры, побрести с серыми верблюдами по серым дюнам, нырнуть в серые потоки и подняться в серое небо. Посылать А.Б. пустые открытки с разных концов света.  Даже без подписи. Это ведь тоже называется дать о себе знать, "оставить знак"?

*Хотя..правильно оставлять знаки я так не научилась. Все какие-то страшные, перекошенные, уродливые получаются. Слишком заметные. Да, г-н N.?

Тише, а то Передонова разбудим. "Послеблинный" сон такой  чуткий...

*В скобках < > приводится восстановленный текст

...дневник как средство борьбы с проф<ессорами> и эффективное лекарство от бессоницы и к<ашля>...

вместо капель валерианы /пастернака/, сиропа и чая  - оставлять по три <слова?>...

За чаем на кухне  "всплыл" незнакомый мне, Недотыкомке, спор, который сначала показался пустяковым, но, благодаря пространным комментариям Передонова, вырос до масштабов мировоззренческого диспута. А казалось бы, - ерунда какая. Варя, разливая чай из самовара,  назвала хлеб, обыкновенный белый  хлеб из квартальной лавки, БУЛКОЙ. Передонов, как убежденный петербуржец, не мог молчать и назвал это "пагубным московским влиянием".  Оказывается, за москвичами это давно водится - так искажать действительность.  Варя же ...пала жертвой древней языковой битвы строгой столицы - Петербурга - с провинцией - купеческой, бесшабашной  Московией.
"Хлеб от этого не перестал быть хлебом"- подумалось мне. Но все оказалось не так просто. и вот доказательство: простой эксперимент с участием воображения . Произносится фраза, а ты всего лишь /!/ старательно описываешь ее "шлейф" - то, что тебе представляется, когда ты ее слышишь. Результаты заставили Недотыкомку во мне серьезно задуматься.
 Фраза была подслушена и сокращена. От гневных реплик остался только "ЧАЙ с БЕЛЫМ ХЛЕБОМ".  Сразу представилось что-то наспех заваренное, ненастоявшееся, с обреченно плавающими чаинками, да еще и холодное. Цвета выцветшего платья кухарки Глаши - для наглядности. И все это заедалось в моем воображении полузасохшим куском белого хлеба. Другое дело "ЧАЙ с БУЛКОЙ"- это фунт индийской заварки, самовар, ситный хлеб с хрустящей корочкой.  Иногда с изюмом.
Пока Варя с А.Б. спорили, я нырнула в книжный шкаф, чтобы кое-что проверить. И мои худшие опасения подтвердились. Вещи способны менять цвет, форму и даже запах в зависимости от наших языковых настроек. Вот что я успела подглядеть

Становясь старше, начинаешь быть менее многословным.

*Закон или случайные наблюдения? Если такое равенство ошибочно, то почему изменение знака последнего компонента /от МЕНЕЕ на БОЛЕЕ/ так раздражает?

Варю  Передонов встречал на станции. В квартиру вошли, нет, "изволили войти"  шумно, внесли за собой столп морозного воздуха, едкий запах паровозной гари и огромный чемодан. Его бока раздулись, как у клопа. Ладно,...как у таракана. Такой же рыжий и нахальный. Судите сами:
                             [показать]
После чаю стали его разбирать. Не люблю запах дешевого мыла, аккуратные улитки чулок и неровные стопки белья. Суета кажется мне излишней и совсем несимпатичной. Из чемодана будто делают чучело - вытаскивают все внутренности, старательно их расфасовывают, набивают его чем-нибудь эдаким - порошком от моли, газетами...и убирают на антресоли. Чтобы он всегда бросался в глаза. Привлекал внимание. Как птички, зайцы со стеклянными глазами, или..как ЖУКИ из коллекции А.Б.  Той, что в шкафу, за стеклом.

Коричневое "животное" Вари оказалось уникальным: ни одного сердца (а как выглядит сердце чемодана?), множество всяческих переплетенных внутренностей - ленты, пояся, чулки, шарфы, -  странные органы с чудными названиями: две банки варенья, шляпка, что-то завернутое в газету, рассыпчатый порошок -пудра и бесчисленное множество всяких мельчайших сосудов - "капилляров": баночки, скляночки, мешочки, сверточки.

Да, что б не забыть: господину N. специально были привезены открытки с Москвой. Их надо будет рассмотреть повнимательней. Но позже, это позже.

*Наблюдаю из укрытия и думаю: cуета - это тоже вид недотыкомок? Как спасти чемоданы от вымирания? А чулки правда ползают /иногда сползают/ - по ногам. Медленно, как улитки. И оставляют за собой след. Я видела.

Постоянно хочу что-нибудь записать, а что - не помню.  Просто забываю и все.  Раньше за собой такого не замечала.  Это все кашель, наверное. "Кашель забывчивости", назовем его так. Передонов заразил. Ходит по квартире, забывает закрыть форточки. Забывает зашторить окна, забывает открыть печную заслонку.  Уже бояться меня забывает.

*А Варя из Москвы все же вернулась...Думали уже, что не приедет.

У Передонова были гости. Шумели, шаркали, шикали друг на друга и  шептались по углам.  После штофа "рыковки" (на этикетке гордо красовалось уточнение - 38^о) все погрузились в полудремотные и вялотекучие мечты о рае и райских кущах. "Хочется жить как в раю", - еле ворочил заплетающимся языком Передонов.
Потом пошел всех провожать. А я полезла в огромный серый словарь - просто стало интересно, где же мы будем жить с А.Б., если вдруг его мечта исполнится.

"Рай, парадиз - земля изобилия, "середина мира", сердце мира"... И далее - NB! - "от староперс. pairidaeza - в значении 'огороженный сад, парк' "...

* Лучше уж в квартире, чем в парке...  

...Что-то мне подсказывает, что и обратное наблюдение верно, и у каждого человека есть своя Недотыкомка. Пусть люди меня поправят, если что, хотя...я редко ошибаюсь.

И вот опять. Начинаю запись с Передонова. А все потому,  что я могу писать только, когда его нет  (сейчас он, громко хлопнув дверью, пошел прогуляться перед сном). А.Б. может вернуться в любой момент , поэтому  я стараюсь записать все как можно быстрее. Ничто так не развивает боковое зрение, слух и бдительность в целом, как тайные дела и удовольствия.

Передонов почти весь день проводит в гимназии. Когда мне некого пугать, юрко шнырять по комнате и наматывать "погибельные круги", я забираюсь в серый угол книжного шкафа и сливаюсь с книгами. Роюсь в них и прислушиваюсь. На днях из Москвы должна вернуться Варя - сожительница господина учителя /хотя он-то всех уверяет, что это его четвероюродная сестра/. Интересно, что она расскажет. Надо будет послушать. А пока... дышу пылью очередного тома. И откуда они у Передонова?

"Итерология" - термин, придуманный Мишелем Бютором для науки, которую он отчасти в порядке шутки создал и слегка очертил, пытаясь внести ясность в ее суть. Итеролгия /запомнила только потому, что думала о приезде Вари - поезд, станции, извозчики,.../ изучает связь путешествия и путешественников с письмом, чтением и литературными жанрами. Читать и писать, как и путешествовать, означает с помощью ручки и глаза и фантазии совершать своего рода бегство - бегство между словами в другие времена, в другие места. Во время путешествия за людьми я замечала желание что-нибудь почитать, а может быть, даже пописать, и сама форма путешествия, наверное, может окрасить текст. И наоборот.

    Начинаю задумываться о своих путешествиях по квартире Передонова. Они всегда линейны и как бы имеют в виду центральную перспективу, т.к. мой путь, хотя он и юркий, с вариациями, всегда пролегает по знакомому маршруту - от прихожей в столовую, из столовой в кабинет, там я намиг застываю перед письменным столом, огибаю его, перекатываюсь в ногах Передонова перед креслом, забираюсь на окно. Оттуда по шторе спускаюсь вниз и прячусь за кроватью. Моя уверенность не знает границ, и все подчиняется одной цели /правда, каждый раз разной: напугать, довести, извести,.../. На книги, альбомы, картины, на лицо Передонова я смотрю издали, невнимательно, рассеяно, однако усиленно его дергаю за штанины. Я вижу то, что ожидаю увидеть, т.е. особенных неожиданностей для меня не бывает. Разве что споткнусь о какой-нибудь предмет. Или собью стакан со стола. Я не сомневаюсь и встречаю только то, что хочу встретить. Записываю прямо и ясно. Короткими фразами. Ровным почерком. Так, как только могут писать лишь очень уверенные в себе Недотыкомки. Вот такие:
              [показать]                  [показать]
   
Когда же Передонова нет и я остаюсь одна, записи сбиваются, следуя за неясным, сбивчивым путешествием. Я подвергаю сомнению знакомый мне маршрут, комнаты в квартире уже не предстают последовательностью, уже не разграничиваются по функции. В столовой я могу нахальным образом подпиливать свои коготки, в кабинете пить чай и гонять кошку, в коридоре коряво и в темноте записывать что-нибудь в блокнот. Мне начинает нравится циркулировать между предметами, совершать длительные остановки на этажерке, залезать в вазу, вскарабкиваться на бронзового льва. Квартира Передонова - весь маршрут - превращается в неопределенное магнитное поле, лишенное центра и конечной точки. Центр, как мне кажется тогда, - похож на карамель. Он меланхоличен и текуч. Я не знаю, что искать. И мои записи приобретают форму(?) рапсодии /слово, которое я подглядело в музыкальной энциклопедии/: в них смешиваются разные жанры, и они отчаянно напоминают БРЕД. Словоблудие. Как сейчас. Но именно тогда я чувствую, сколь бесплодно достижение места назначения при том способе, которым я передвигаюсь при Передонове, сколь прямолинейны и категоричны мои цели, поэтому наедине с собой я тяготею к переферии - к буфету с колотым сахаром,-к рассматриванию оставленных в комнатах следов и знаков, к смешанным формам и неровным буквам. И когда, записав очередной пассаж, я мотрюсь в старинное зеркало в прихожей, то в зеркале, а потом в тетради вижу вот что:                                                                   
  [показать]                Читать далее...

Интересно, если в дневнике не описывать дни, от этого его /дневника/ характер испортится, или это будет просто новый жанр? Если так, то какой? "Недотыкаемые дни" - почти как у Пастернака.


*Я слышала, как Передонов кому-то объяснял, что пастернак -вовсе не Пастернак, а такая трава. А вдруг и правда лечебная? Надо будет проверить.