Так уж получилось, что самый суровый в альпинистском плане район Кавказа начали осваивать зарубежные восходители в начале ХХ века. Д.Фрешфильд, В.Селла, Х.Томашек - они оставили свои следы в виде названий вершин, перевалов и маршрутов. Это добавило нашим горам популярности за рубежом. До сих пор самыми частыми гостями являются поляки, словенцы, немцы, чехи. Так появились на карте имена пиков Варшава и Брно.
Пик Брно представляет собой большой массив, разделяющий долины ледников Безенги и Мижирги. В верхней части - осыпной гребень, увенчанный скальной "коронкой". Из-под первой ступени ледопада Кундюм-Мижирги эта "коронка" имеет почти правильную форму кучки. Простой маршрут 1Б идет по осыпным склонам как раз под эту кучку. Из-за неприятного хождения по таким склонам, характерной формы рельефа и буро-рыжего цвета камней острые языки прозвали гору "куча Брна".

[700x525]

Наш путь

За эту его сторону альпинизм ругают, проклинают и задают обоснованные вопросы "зачем?", на которые можно лишь опустить глаза. Да, бывает, восходители не возвращаются с вершин.

[260x350]

В каждом альплагере есть своя скала памяти, традиционный камень, к которому прикрепляют мемориальные таблички. В Безенги таких мест несколько: Миссес-кош, что у подножия Миссес-тау и самой высокой вершины района - Дых-тау, и Джанги-кош, напротив Большой Безенгийской стены.
Бьются ребята, к сожалению, каждый год.

[350x233]

Приехав в Безенги в начале июля и узнав, что все спокойно, мы было обрадовались удачному сезону, как средь бела дня обрушилась новость: на спуске с Джанги-тау (маршрут 4Б) сорвался и улетел на полкилометра чех. (Уже позже в Москве я прочитал об этом случае в "Вольном ветре"). Срочно организовали две группы для поисков... слово "тела" побоялся произнести даже Юрий Сергеевич Саратов.
А для транспортировки вызвали вертолет.

[314x204]

Свидетелями еще одного случая в Теплом углу стали наши ребята в августе. Тогда по кулуару слетели участник и инструктор - один тяжело травмированный, другой, увы... А насколько тонка эта грань, я успел убедиться на собственном опыте - на Суарыке в 2006-м и на Гестоле (об этом будет рассказано позже - прим.).

Еще одной целью наших сборов, уже не спортивной, была установка таблички в память о Татьяне Лобус, кандидате медицинских наук и альпинистке МЭИ, погибшей в июле 2006 года в лавине в ущелье Адыл-Су. В честь нее же теперь Альпклуб МЭИ проводит соревнования по двоеборью.

Юрия Сергеевича Саратова можно по праву назвать одним из символов альплагеря "Безенги". За шестьдесят лет он побывал во всех уголках Кавказа, совершил большое число первопрохождений новых маршрутов, а его знанию мельчайших деталей рельефа и памяти постоянно поражаешься. Это всплывает во время традиционных сеансов радиосвязи между группами, работающими на маршрутах, и контрольно-спасательным пунктом. Пять раз в день, с 7:00 до 19:00 с интервалом в три часа на частоте базы можно слышать:
- Работает "Сатурн". "Джанги", приём!

На моей памяти не было ни одного дня без забавных сообщений. Из-за сложного рельефа сигнал с маршрута может не доходить до базы, и тогда приходится задействовать соседние группы в качестве ретранслятора. Бывает, что группа слышит базу, а передать сообщение не может. Или наоборот, Юрий Сергеевич слышит всех, а сигнал доходит только до кого-то одного. А бывает, что группы не знают, что сказать в эфир.
- "Одесса", приём!
- "Одесса" на приёме!
- А должна быть на передаче! Докладывай обстановку!
А бывает ласково:
- "Щерба", приём! Ну, как у вас дела?

Группы, работая на сложных маршщрутах, имеют возможность "не отходя от кассы" проконсультироваться с начспасом, как двигаться дальше.
- Мы движемся по скалам, уже вечереет, хорошей полки под палатку нет!
- Куда вы там забрели? Возьмите левее, под большой рыжей "балдой" найдете место для шестерых человек! (это при том, что группу из лагеря не видно - прим.)

Ругань, хоть и ласковая, - отдельная тема. Высказывания Саратова входят в анналы истории и цитируются из сезона в сезон.
- Мы сидим в лагере, на маршрут не вышли... - докладывает группа.
- А чего так? - интересуется начспас.
- Плохие погодные условия...
- Замечательные погодные условия!!! Халтура...
У спасателей свой язык, культура общения и даже фразы в эфире.
- Кто там идет?
- Сорок чехов. Из города Брно (оценить шутку можно, прочитав мой пост о пике Брно).
Иногда можно услышать и о себе:
- "Энергия" там еще не подошла?

Вот так все события становятся достоянием альпинистской публики в считанные минуты.

Начмед и Царь Гор.
Врач Владимир Иванович Матвеев - довольно известная личность в альпинистских кругах. Во время летнего отпуска традиционные места его "отдыха" - альпбазы "Безенги", "Уллу-Тау" и "Алибек". Как инструктор альпинизма, он водил мифиста Александра Сошникова, ныне серебряного призера Чемпионата СНГ по альпинизму. Мне же с ним познакомиться удалось в 2004 году в альплагере "Уллу-Тау", где Владимир Иванович читал нам, зеленым новичкам, лекцию по оказанию первой медицинской помощи.
Чуть-чуть истории
И вот нынешний сезон, в который я был однозначно настроен закрыть второй разряд. Одна из обязательных процедур для приехавших на базу альпинистов - медосмотр. Первым по алфавиту был я, и когда я переступил порог медпункта, встретился взглядом... да-да, именно с Владимиром Ивановичем!
В один из дождливых дней проводилась традиционная лекция по медицине, и вот когда подошла минута показывать реанимационные действия, а добровольцы не решались лечь на стол в столовой, Матвеев повелительным жестом вызвал меня.
- Это судьба! - шепнул мне Леха Тетерин.

В альпинистской среде есть традиции посвящения новичков в "значкисты". В советские времена в альплагеря приезжали по стандартным путевкам, людей готовили по стандартной программе на значок "Альпинист СССР" (ныне "Альпинист России"). Ритуалы были разные, но в основном вернувшихся после первой горы новоиспеченных альпинстов заставляли пройти дополнительную полосу препятствий на входе в лагерь; их ждала красная ковровая дорожка, клятва, целование ледоруба и прочие сакральные действия, а также торжественный ужин в столовой.
Традиции эти, как и массовые путевки, в большинстве своем утеряны, но кое-где бережно хранятся и даже возрождаются. Так благодаря Матвееву в альплагере "Безенги" обряд посвящения в значкисты превратился в красочное театрализованное зрелище.
За час до прихода лагерного отделения со свежеиспеченными альпинистами перед столовой царило оживление. Дети переодевались в костюмы чертиков и рвали пучки крапивы; старенький ЛуАЗ-969 (этакое корыто на колесах неопределенного цвета и со стертым до металла номерным знаком) украсили пестрым ковром и медвежьей шкурой; у дорожки зачем-то лежал здоровенный поливочный шланг.
Из дверей душа показался Владимир Иванович в костюме Царя Гор: в тельняшке, надетой на ноги, с накладной бородой, картонной короной на голове и светодиодным фонариком на лбу, со старыми солнечными очками, советской штормовкой на одно плечо и кошками ВЦСПС на босу ногу. Троном ему служил как раз тот "луазик", скипетром - веник, а державой - ржавый примус типа "Шмель".
Мучения новичков начались. "Чертики" их стегали крапивой по рукам и ногам, огромный Шмель размахивал деревянной дубиной, а главная повариха зачем-то взялась за шланг.
Отделение выстроили перед Царем. Тот взял громкоговоритель, картинно показал, что он не работает, и зычно приказал:
- НА КОЛЕНИ!!! (рюкзаки им снять так и не позволили).
После клятвы гнев Царя Гор сменился на милость:
- А теперь новоиспеченным альпинистам - ШАМПАНСКОГО!!!
Тут главный повар начала поливать всех из шланга. Народ стал разбегаться. Но напор был мощный, и от струи спаслись только те, кто остался на месте.
[700x525]

Минский спецназ и Серая Борода.
Массовые альпинистские сборы от целого города, как в старые советские времена, ныне редкость. В наш коммерческий век все сколачиваются в клубы, на базе клубов создаются турфирмы, а в качестве завлекаловки всё чаще звучит слово "экстрим". До недавнего времени альпиниады на базе кавказских альплагерей проводила Кубань от имени всего региона, а теперь даже там четко выражено разделение на "Стремление", "Штурм", "Вершину", "Экстрем" и другие.
И вот исключение из правил - сборы минских альпинистов численностью 60 человек.

...эти ребята привлекли наше внимание на все той же Зеленой поляне. Форма одежды у них была не современная альпинистская, а старая туристская; парни же предпочитали камуфляж и берцы. В часы отдыха они не переставая резались в карты; проигравший должен был выполнить ряд физических упражнений. Десять отжиманий, десять подъемов туловища из положения лежа и десять кругов вокруг палаток с тяжелым камнем. Квалификация у ребят была на уровне "значка" - третьего разряда (возраст соответствующий - 18-20 лет). Развлечение это они себе придумали сами, вызывая даже удивление инструктора - довольно колоритного мужика по прозвищу Серая Борода (о нем я вскользь упоминал в одноми из предыдущих постов).
В какой-то момент Серой Бороде (официально - Сергею Рощину) надоело следить за ходом забав своих подопечных, и, заметив интерес с нашей стороны, он присоединился к нашему чаепитию.

"Спецназ ГРУ" тем временем продолжал свои забавы, проигравшими побывали все, кроме одного товарища, что породило сомнения в чистом везении.
- А самому удачливому на маршруте ведь будет тяжелее всех...

Забавно было узнать о политической и общественной жизни Беларуси. Как им удалось на равнине под Минском создать современный горнолыжный курорт, который не брезгуют посещать немцы.
- Слышали, что на брестской таможне конфисковали подъемники, что везли в Подмосковье?
Или про батьку Лукашенко:
- Я сэйчас занимаюсь пэрэтрахиванием правытэльства...
Но главное было все же не это. На базе мы жили в соседних комнатах, он часто к нам захаживал, и однажды одарил романом-переделкой "Евгений Онегин" на альпинистский лад. Мы пытались записать это выступление на диктофон; расшифровку записи я пока не получил. В печатном же варианте это творение не существует.
"Мы с Пушкиным - он был поэтом - поэмку как-то накропали.
Нам в этом также помогали Бунин Иван, Афоня Фет..."
"Онегин мой, инструктор хмурый..."

Ну и напоследок. Контора Госстраха СССР.
- Девушка, застрахерьте меня пожалуйста!
- Что?! Как вам не стыдно!
- Вы думаете, "застрахуйте" звучит лучше?

Поголовье туров в высокогорье Кабардино-Балкарии заметно увеличилось по сравнению с прошлыми годами. Теперь по склонам кочуют большие стада самок с детенышами. На стоянках альпинистов для них раздолье: прекрасные зеленые луга, свежая ледниковая вода, а еще продукты можно стащить. Так наше разгильдяйство впервые обернулось против нас.
Перед пиком Брно на ужин мы приготовили макароны с тушенкой. Поглощались они без особого энтузиазма, и на ночь осталось половина кастрюли. Ее вместе с заготовленной на завтра свежей водой (по утрам ручей может пересыхать) оставили под открытым небом на "кухне".
Ранним утром до подъема дежурных меня разбудили явно не человеческие звуки: "Ме-е-е, тум-ту-дум-ту-дум, дзыынь, звяк". Я вылез из палатки. Козлы ходили по лагерю, переворачивали камни "кухонь" и "столов". Наши каны, разумеется, оказались перевернутыми, а тот, что был с макаронами - начисто вылизанным. До блеска!
За водой пришлось идти заново, а также тщательно мыть кастрюли. В ледяной воде без "Фэйри" это довольно забавно. Колганов без эмоций прокомментировал:
- Продукты обычно убирают под палатку.
А слово "козлы" в наших высказываниях обрело дополнительный смысл.
[700x525]

Особая атмосфера альплагеря располагает к неожиданным встречам и курьезным знакомствам. "Ах, это вы - те, которые..." - одна из самых распространенных фраз. В 2005 году под руководством Карпова мы "засвечивались" холодной ночевкой на маршруте 2Б на пик Архимед, затем возвращением на хижину Укю-кош в два часа ночи. Забегая вперед, добавлю, что после нашего спуска с Австрийских ночевок, после трех успешных "троек", второе (после приветствия), что я услышал в лагере, было:
- А это вы схватили холодную на траверсе Селла-Варшава?
Так горы ответили на наш смех над историей отделения из Питера.

Расходный инструктор
13 июля у нас был день ледовых занятий в связках. После полудня погода довольно быстро испортилась, и мы, завершив программу, отправились на бивуак на Зеленой поляне. Долго засиживаться за обедом не хотелось (мокро, зябко), и ребята попрятались в палатки. Представить, что кто-то сейчас бродит по склонам, было трудно. Но вот из-за клочьев тумана показалась девичья фигура с рюкзаком.
- Здравствуйте! А вы откуда? Может, чайку? - обычно такими фразами начинаются все разговоры стоящих лагерем и проходящих мимо (про иное сочиняют анекдоты).
Читать далее

Привет снизу
С параллельным отделением АК МЭИ под руководством Льва Дорфмана мы никак не могли встретиться в лагере. То они на выходе, то мы, и все в разных углах района. На одном из сеансов связи начспас нам сообщил, что через Зеленую поляну будет проходить отделение новичков АУСБ "Безенги", а у Дарьи Матвеевой для нас есть посылка от Дорфмана.
Читать далее

В хозяйственном плане, то бишь в разведении огня, приготовлении пищи и последующему мытью посуды, нашим девушкам конкуренцию составить никто не осмелился. И хотя столовая альпбазы "Безенги" считается лучшей среди подобных, а бар - самым продвинутым, Насте Жарковой и Мэри Шмидт удалось их затмить по всем параметрам. И попробовал бы кто-нибудь усомниться в этом...Читать далее

Как разместить в двухместной и трехместной палатке шесть человек? Колганов принял соломоново решение: в каждой палатке должна быть девушка и еще двое. Так мы оказались сожителями с Настей и Димой, а два спасателя, два Алексея согревали с боков Мэри. Так было на выходе на Зеленую поляну под пиком Брно, на Австрийских ночевках под Большой стеной и даже на промежуточной - на Черных осыпях под Гестолой. Во время трехдневного траверса Ляльвер - Гестола мы ютились вшестером в трехместной палатке на перевале Чюрлёниса. Это отдельный рассказ.
[700x525]
Погода позволила позагорать и расслабиться, почитать книжку на высоте 3200 и заняться художественной штопкой штормовых брюк (после неудачных движений кошкой они превращались в бахрому). О глобальном потеплении заставил задуматься факт, что я ни разу не надевал пуховку. Из нее получилась отличная подушка.

Солнце, воздух и вода, как известно, - главные климатические факторы здорового отдыха. Первое нещадно палило, превращая незащищенную кожу в болячку; отсутствие пыли и недостаток кислорода врачи рекомендуют сердечникам и легочникам; ну а альтернативы ледниковой воде просто не существует.Читать далее

Шедевром, который впору заносить в цитатник, была инструкция по пользованию прачечной. Читать далее

Текст 2007 г.

Когда я узнал, что мы поедем в Нальчик не в тринадцатом вагоне, я понял, что это знак. Но насколько это могло отразиться на всех сборах, представить было трудно.
Персональный лимузин доставил меня к Казанскому вокзалу за полтора часа до отправления. Где-то в сторонке выясняли отношения цыгане, суетились люди с громоздкими чемоданами, безучастно за всем наблюдали милиционеры. В назначенное время в назначенном углу стоял только Леша Тетерин, которого я предупредил заранее по телефону. Колганов собирался приехать сразу к поезду, Настя и Мэри в одностороннем порядке заявили, что будут не раньше, чем через полчаса. В это время на платформе в десяти метрах от нас появился Дима Толстов, безуспешно высматривавший знакомые лица. Голоса моего в шуме вокзала он также не слышал, пришлось побороть лень, встать с рюкзака и выйти ему навстречу.
В перетаскивании коробок из камеры хранения принимал участие Паша Жарков, ныне командир взвода РВСН.
- А что ж ты без солдат?
- В отпуске не положено!

Летние нальчикские поезда, особенно плацкартные вагоны, отличаются засилием людей с большими рюкзаками, из которых торчат веревки, каски, ледорубы и треккинговые палки. В нашем вагоне кроме нас была только одна туристско-альпинистская компания. Пока мы в несколько ходок затаскивали наш груз, проводница робко поинтересовалась:
- Ребята, а сколько весят все эти ваши баулы?
- Ну, килограммов двадцать - двадцать пять, - парировал я, показывая, что очень занят (Лимит по весу ручной клади пассасжира без багажной квитанции - 36 кг - Прим.).
Это успокоило тетеньку. Состав тронулся, покидая душную раскаленную Москву.
Читать далее...

- Гриша, приезжай в четверг к нам на тренировку. Надо встретиться с инструктором и собрать деньги на... (идет поток обоснований, в голосе Насти звучат требовательно-обидные нотки, среди которых я пытаюсь выловить ключевые слова: на что и сколько).
- Так, понятно. А во сколько? Колганов когда обещал быть?
- Я не знаю... но приезжай. И Димку с собой возьми. Предупреди его обо всем.
Есть у меня одна плохая привычка - записывать цифры и помечать, что они обозначают. После разговора с Настей я попытался расшифровать, что означает "50 бал. 90 руб./бал. Венто 900 р./чел 150 мл/чел/день 4500 р./чел ~850 р. страх. - к чт." А-а, понятно. Хозяюшки уже обо всем позаботились, что, сколько и откуда [нам] таскать, как поддерживать очаг, чем кормить, и даже что делать при несчастном случае (тьфу-тьфу-тьфу).
"Энергия"
Не успели мы с Димкой высмотреть лавочку, чтобы приготовиться к томительному ожиданию, как увидели Настю и Мэри.
- Привет! Колганов позвонил пятнадцать минут назад, сказал, что будет через час.
У меня не хватило сил даже тихо ругнуться.
Ужасное настоящее
Светлое будущее
День клонился к вечеру, а разговор - к "ля-ля про му-му", как любит выражаться мой тренер. Надвигалась дождевая тучка. На полпути к "Авиамоторной" она нас все же догнала.
- Мне это перестает нравиться...
- Бля, мокро!!!
- Что ты там говорил насчет помыть голову?

Вновь подтвердилась истина: лучше навернуть лишний круг по Коломенскому, чем ездить в Лефортово просто потрепаться.

Подражая Карелу Чапеку ("пьеса перед постановкой должна как следует вылежаться") скажу, что обычная история, случившаяся в башне, становится байкой только по прошествии достаточного количества времени.

Вот настало время для очередной байки.

Изучение Устава гарнизонной и караульной службы на военной кафедре не прошло бесследно. На тренировках я дисциплину ставлю во главу угла. А раз в Уставе есть раздел "Поощрения и взыскания военнослужащих", перечисленные там меры незамедлительно были воплощены в жизнь. Увы, для награды бойцов фотографией на фоне развернутого Боевого Знамени или часами "Союз" с подписью Машкова у нас возможности ограничены. А вот для показательной порки - хоть отбавляй. В ту декабрьскую пятницу всех пришедших ждала вот такая показательная картина:
[700x525]
[700x525]
Замешательство на пару секунд было гарантировано. А всем студентам первого и второго курса мы объявляли, что такие акции отныне будут проводиться ежемесячно, и кто-то вскоре займет место несчастного.
О замысле

Воспоминания перед сезоном 2007 года
В понедельник состоялось-таки в нашей скучной клубной жизни развлечение - лекция по медицине в исполнении врача-хирурга, ведущего научного сотрудника Института космической медицины, а заодно и инструктора альпинизма Матвеева В.И. Того самого, что попал под камнепад под перевалом Куллумкол.
Вообще, железный мужик: потерял три пальца, и спокойно рассказывал, как все было. Говорил, хорошо, что ткани были размозжены, крови просто некуда было выходить, и ее потери удалось избежать.

Лекция прошла как обычно в стиле Владимира Ивановича: наглядно, доступно и весело, с шутками, случаями из жизни и анекдотами. Начали с реанимации при клинической смерти и закончили потертостями и волдырями, "о которых у нормального инстуртора и речи быть не должно". По отдельной просьбе от меня и Маши Чистяковой - про обморожения. Ну жизненно близка эта тема!
Во время наглядных реанимационных действий я вызвался быть "подопытным" - не привыкать.
Общались мы два с половиной часа, и все равно показалось мало. Вашему вниманию несколько зарисовок из аудитории.

Прекардиальный удар. Следуют несколько смачных ударов по столу. Открывается дверь, тихонько заходит опоздавшая Маша Чистякова. Матвеев:
- Войдите!

"...а без пальцев, поверьте мне, очень неудобно".

"Гематома со смертью".

"Сидите вы, занимаетесь. А в коридоре студент решил повеситься, бьет в стенку ногами, мешает."

"Сняли висельничка, освободили от галстучка; дергается - хорошо, значит, сердце бьется..."

"Не резон звонить в "скорую"...

"Проснется - кашлять будет, глаза закатывать, слова разные говорить"... С последней парты:
- У висельников такое точно бывает!

"Но попались язвенники, которые не пили водку, по причине... - из зала: "Отсутствия!" - Нет, противопоказаний. И начали его реанимировать"...

Шок.
"...обезболить. Вбухать ему трамал... а, это наркотик. Кетарол - побочные действия: снижения давления, повышенная кровоточивость и... кетарол - хорошее слабительное. Спирт не надо, может быть остановка сердца. Из зала: "Нетренированные!" Торпидная фаза (торможение): чай с витаминами и глюкозой, теплая одежда, вокруг мягкая и приятная обстановка... Слова добрые. Подходит Машенька и говорит: "Васенька, я должна тебе сказать, я тебя очень люблю, просто моя гордость не позволяла сказать тебе раньше об этом..." И Васенька оживает. А дальше вы знаете, что делать.

Черепно-мозговые травмы.
"Открытые мозги - розовенькие такие. Обрабатываете края раны, стерилизуете горшочек - чпок! - прикрыли аккуратненько дырку. Прибинтовали - все, пусть теперь идет к врачу, мы знаем, что с ним делать".

Переломы.
"Последний способ определить, не симулирует ли. Я называю это способ Мюллера. Взять пальцами за края косточки, смотреть в глаза и начать смещать"...

Кровотечения.
"Внутренние - на волю Божью, и скорее к нам вниз. Если это артерия - пережмите сосуд ближе к сердцу. Венозные - вы сами все знаете, а капиллярные даже рассматривать не будем".

Ожоги.
"Одна девочка, наступив утром ногой в чужой чай, с волдырем взошла на вершину и получила свой значок". Про ожоги первой степени: "Если чем-нибудь лечить - пройдет за семь дней, ничем не лечить - пройдет за неделю".

Браво, маэстро!

Если скалолазание - эротичный вид спорта, то спасработы - жесткая порнография. Упражнение номер один: спуск к пострадавшему, первая помощь, спуск пострадавшего с сопровождающим и подъем их обоих. По легенде "страдалец" без сознания, подозрения на черепно-мозговую травму и переломы, короче, сам двигаться не может, а сверху точно не знают, что с ним.
- Кто будет пострадавшим?
- Давайте я, я полегче.
Выполнять роль наглядного пособия на лекциях по медицине мне не привыкать. Но тут роль совсем иная.
- Можешь позагорать там, мы не скоро!
По крутому песчаному склону, где я висел, ребята ходили купаться, спрашивая у меня разрешения придержаться за веревку.
- Вообще-то я без сознания, но пока они возятся, проходи!
Сопровождающий для транспортировки должен пристегнуть пострадавшего к себе и разместить, как мешок. Остальная группа вытягивает. В учебнике есть безликие картинки, но как это происходит на самом деле, надо видеть своими глазами. Фото не прикладываю по этическим соображениям.

Моим сопровождающим была Наташа. То, как она взваливала меня себе на спину, без смеха смотреть было невозможно. Особенно сверху. Мои руки были перекинуты через наташины плечи, и чтобы они не оказались на шее, по совету Викентьева Наташа связала мне их репшнуром. Узлы и карабины впивались в бока. Думаю, от такого обращения в сознание пришел бы даже самый безнадежный пострадавший.
Наверх нас вытягивали несогласованно и рывками.
- Вам там хорошо?
- Да как вам сказать, девочки!..
На последних метрах я уже сам держался за веревку и упирался в склон ногами.
- Как пишут в сводках, "не приходя в сознание..." Кажется, такой метод немцы в войну применяли в качестве последнего способа?

Впрочем, потом справедливость восторжествовала. Пострадавшей назначили Мэри, сопровождающей - Настю. Пришла наша очередь смеяться.
- ...к слову о женской дружбе!..

"Спасательные работы силами малой группы" - под таким названием скрываются действия, которые забавнее всего наблюдать со стороны. Особенно если это не реальные спасы, а имитация.
На такую тренировку альпклуба МЭИ вызвали нас с Димой Толстовым. Руководителем был наш инструктор Колганов, помогать ему хотел еще один инструктор из МЭИ - Шляпужников, известный своей любовью усложнять задачи. "Чтобы покорячились!" - его коронная фраза.

Дзержинский карьер - место, позволяющее ощутить себя одновременно у Боденского озера в Альпах, в песчаных дюнах и барханах Сахары, на боулдеринговых камнях Йосемитов, в Большом каньоне Колорадо и на пляжах Пицунды. При этом дико-пикникового лесочка с березками никто не отменял.

Основной состав альпклуба МЭИ ехал туда в субботу, и основной их целью было празднование дня рождения Сереги Макарова, студента Третьего меда и - по неотвратимой судьбе - клубного доктора.
Как была проведена суббота, особенно вечер и поздний вечер (совпавший с повсеместными выпускными балами), я мог слышать только уст очевидцев, каждый из которых рассказывал все по-своему. Факт: к моему приходу в лагерь около половины одиннадцатого утра из жидкостей оставалась только водка, вино и пиво. Запасы минеральной воды были уничтожены в корне. Про активное участие в тренировке никто не заикался.

Шляпужников хоть и объявлял, что будет собирать людей в воскресенье в десять утра в Кузьминках, но точного места не указал. Конкретно тоже никто не договаривался, поэтому подробное (пусть и не точное) описание маршрута до карьера, добытое у Мэри, мне помогло.
- Там связь плохая, поэтому когда выйдешь на тропу, пошли смс-ку, я выйду навстречу.
И правда, если не знать, найти нужные палатки нетривиально.
Мэри привела меня к лагерю, который с трудом просыпался. Виновник торжества Серега Макаров сидел хмурый за столом и наполнял пластиковый стаканчик вином.
- Здравствуйте, товарищи легко- и тяжелораненые!
- Здесь легких нет, все тяжелые! ...ой, отличная слышимость...
На столе, сделанном из двух дверей, среди грязевых и жирных разводов были засохшие цветные пятна от вина и пива. В них копошились черные муравьи, не реагируя на стук пластиковой вилки.
- ...выворачивается она...
- Ого, Макаров, какое слово выговорил!
- Я и не так могу! Мосгорсанэпиднадзор, во!
После подпаленных на костре сосисок и стаканчика вина Сереге стало получше, он даже попытался закурить.
- У тебя зажигалка есть?
- Нет. Спортрежим.
- Кошмар! Какой альпинист без зажигалки? И еще и некурящий!..
Прикурить от костра попытался Гора Барабанов, которому это занятие быстро надоело, и он нашел зажигалку.
Тем временем более или менее помятые лица показывались из палаток.
- А где Винтер?
- В дальней зеленой палатке... я тебе по секрету скажу, они здесь все зеленые!

Но вот появился Колганов на велосипеде, смогли поймать Диму Толстова, обошедшего почти весь карьер по периметру, и обстановка среди шестерых участников будущих сборов стала близка к рабочей. Остальные двадцать человек, покидав для разминки мяч, отправились купаться.

Северный берег карьера высокий и обрывистый. В некоторых местах затвердевший песчаник напоминает настоящие скалы. Пляжа как такового нет, склон подходит к самой кромке воды. Наверное, поэтому на пятиеилометровой береговой линии отдыхают не более пятнадцати человек. Что не мешает, впрочем, скапливаться кучам мусора.
На одном участке ребята катались на горных лыжах. По песку, тормозя у воды. Потом, работая на камеру, без поворотов прямо в воду.
Там же мы проводили занятия по спасательным работам. Ну а после просто кощунственным было не открыть купальный сезон. Полные кроссовки песка - бесплатное приложение к ползанию по стенкам карьера.

Иногда, когда не хочется вставать под трель будильника и ехать черт-те куда, достаточно дать возможность организму на автомате сделать первые шаги.

В описании маршрутов на пик Селлы есть такая фраза: «По Безенгийскому леднику… до Австрийских ночёвок… от альплагеря «Безенги» - 4 – 8 часов». На схеме можно видеть, как тропа под западными склонами пика Брно обрывается, затем возникает ниоткуда перед поворотом ледника в зоне трещин. От нашего инструктора по поводу этого маршрута можно было слышать несколько жёстких выражений, которые я не привожу по этическим соображениям.

Решено было выйти сразу после завтрака. Столовая «Дых-тау», с которой мы договорились, задержала нас на час от расчетного времени. А вот дальнейшее развитие событий в полной мере показало разобщённость группы.

Всё началось ещё с предыдущего вечера, когда Вика с Вольдемаром по мотивам прошлогоднего пиршества нажарили грибов с картошкой. Я лёг спать раньше, и поэтому участия в поедании не принимал. А утром каждому воздалось по делам его. Больше всех скрутило Вику; с желудком мучились все, кто так или иначе прикладывался к угощению. В общем, сборы затянулись до двенадцати. У инструктора уже не было сил ругаться. Воистину, кто бы ни пытался разными способами дисциплинировать нашу команду, повсюду натыкался на ожесточённое сопротивление. Наша безалаберность – это наша гордость. Забегая вперёд, скажу, что поставленная перед группой задача оказалась выполненной. Ещё одна загадка?

После первого часа пути стали понятны нелестные высказывания об этом месте. С левой по ходу стороны возвышался крутой осыпной склон с нависающими камнями. Движение - по самой кромке закрытого ледника. Но закрытого не снегом, как обычно понимают термин «закрытый ледник», а результатами долгой работы того самого склона. В самой нижней части, где появляется на поверхность река Черек Безенгийский, ледник напоминает пляж: песчаные языки, относительно ровные поверхности. Дальше, вплотную к склонам пика Брно – словно гигантская стройка. Однообразные серо-жёлтые гребни мелких камней, съехавшие сверху скальные плиты, просто хаотические нагромождения создают ощущение лабиринта. Иногда из-под песка и камней видны тёмные пасти трещин.
Угнетает такой пейзаж. Ходить в жару тяжелее и опаснее: в середине дня вероятность камнепада резко возрастает, а спрятаться некуда. Ощущение возможной беды помогло мобилизоваться, и вскоре мы вышли на ровный лёд.

Язык Безенгийского ледника образуется в результате слияния огромных ледовых масс с востока и запада, и потому моренные гребни у него идут не только по краям, но и по середине. Именно эта часть используется для движения групп, служит ориентиром и считается наиболее безопасной в плане трещин.

Итак, мы вырвались на простор. Прямо по курсу – Большая стена с треугольником Гестолы. Сейчас зачерпнём воды, разведём лимонную кислоту, поправим лямки рюкзака и бодро зашагаем в сторону грузинской границы.

Час, второй, третий… стена, кажется, не приближается ни на метр. Высота набирается плавно, без резких подъёмов. Может быть, у меня начались галлюцинации, но уже в четвёртый раз (до этого – под стеной Мижирги, потом на спуске в тумане, а ещё на Архимеде и Укю) появилось чувство существования меня в каком-то параллельном измерении. Проявлялось это в потере ориентации во времени. Интервалы движения были одинаковыми, но они казались то слишком малыми, то слишком большими. О пройденном расстоянии ещё как-то можно было судить по окружающим объектам, однако и эти объекты вели себя таким же странным образом. Лишь когда мы пересекли зону трещин, вышли на удобную площадку у озера, ясность мысли ко мне вернулась.

Мы находились на морене, идущей параллельно Большой стене. Пространство между ней и нами было заполнено глыбами льда. Два замёрзших потока – ледник Безенги с востока и Чегем-Безенги с запада сливались воедино, ступенью обрывались вниз и уходили далеко на север, насколько хватало глаз. На крутых, почти вертикальных склонах самой стены были видны многочисленные снежные «доски» и карнизы, готовые в любой момент смести дерзких восходителей. Гестола, Катын-тау, Западная и Восточная Джанги-тау, выступающая из-за неё Шхара подавляли своими размерами. Не то, что путь на вершины, сам подход к ним через ледник казался невозможным. Левее Джанги можно было увидеть нашу ближайшую цель – массив пиков Варшава и Селлы. Рыжую скальную, без единого снежного пятна, Варшаву и безупречно белую Селлу делила резкая вертикальная граница ледника.

С Большой стены каждые двадцать минут ухали лавины. Взошла луна, однако из-за гор её не было видно. Картины подсвеченных сзади скал, снежных карнизов и ледопадов были фантастическими. С грузинской стороны переваливали небольшие сгустки тумана, сползали по кулуарам и таяли где-то внизу.

Громко высморкавшись, Вика торжественно объявила мне, что завтра моё дежурство при её содействии. Ладно, отсыпаться буду дома.

В назначенный час были готовы каша и чай. Содержимое кастрюль растворилось по мискам и исчезло под тентами палаток. Во все открытые ёмкости ветер не замедлял добавить песочка.

Предрассветные часы, ледник Селлы. На стенке Западного гребня – Читать далее...

После дня отдыха мы забрасывались в местный «Тёплый угол» - ущелье Укю, вытянутое с востока на запад и освещаемое солнцем весь день. Уже на стадии расчета продуктов стало ясно, что за один раз всё не унести. Работать с тридцатью килограммами груза на четвёртый день на знаменитом шестисотметровом взлёте тяжеловато. Самые быстрые участники – Владимир и Сергей сделали по два рейса альплагерь-Укю-кош. Я шёл немного веселее, чем два дня назад, и всё же до конца с подъёмом не справился. Пришлось разгружаться на середине, где травянистый склон переходит в осыпь, затем делать ещё одну ходку.

Хижина Укю-кош расположена на высоте 3200 метров. Построена в начале восьмидесятых годов буквально на горбу альпинистов – тогда всем мечтающим о разряде давали задание таскать камни, доски, цемент на Зелёную поляну. Теперь здесь с комфортом может разместиться восемнадцать человек.

На следующий день наш первый боевой выход на пик Архимед по маршруту 2Б. Надо вспоминать и подъём в четыре утра, и быстрый сбор вещей параллельно с утренними процедурами и завтраком. Но всё у нас получалось традиционно по-мифистски. Дежурные проспали, завтрак к общему подъёму не готов, групповое снаряжение не упаковано. Ровно в пять инструктор вышел на маршрут. За ним с приличным опозданием, то нагоняя, то ещё больше отставая, стартовали и мы.

Осыпные кулуары, ледник-воронка, гребень. Перед ключом маршрута я решил остаться, чтобы не задерживать группу – недостаточная акклиматизация давала о себе знать. Мало ли где ещё прихватит гипоксия! И всё же группа задержалась и без меня. В течение пяти часов, что я провёл под предвершинным гребнем пика Архимед, погода сменилась пять раз. Меня поливал дождь, обдувал ветер, жарило солнце – не всегда так, как иногда хотелось. Скалы были пусты и безжизненны, и лишь изредка ругательства и команды инструктора напоминали, что группа ещё работает. Когда склоны массива Дых-тау окрасились в розовый цвет, я увидел наконец две спускающиеся связки. Вершина достигнута, все живы.

Дальнейший спуск проходил уже в темноте. Осыпные кулуары похожи, как две капли воды, а туров или иной маркировки в этом месте нет. Методом тыка нашли путь, вылезли на перемычку между вторым и третьим «переулком» и встали. Тропа вниз есть, но непонятно, куда она ведёт. В прямой видимости - огни лагеря «Безенги», но они сейчас так же недоступны, как звёзды на небе, горячий чай, пуховка и уютный спальник в хижине. Итог всех разведок – утро вечера мудренее, холодная ночёвка! С юга натягивает подозрительно-неприятные облака, но, слава Богу, без дождя.

Лежать на камнях на верёвке и рюкзаке – это непередаваемые ощущения. Все с нетерпением ожидали рассвета, беспокойно засыпая и просыпаясь. Небо на востоке даже не думало светлеть. Пять часов до рассвета тянулись невыносимо долго. Когда пришло время вставать, участники с невиданной доселе резвостью покинули место ночлега. Та тропа, которую мы вчера отвергли, оказалась правильной и вскоре вывела к марке-стрелке. Внизу виднелась зелёная крыша Укю-коша.

В семь утра, к первому сеансу связи, мы были на месте. Элементарнейшие вещи – пища и тепло позволили вновь почувствовать себя человеком. Спал я словно придавленный камнем. Время давно уже стало понятием относительным: светает – пять утра, темнеет – девять вечера. И хотя каждые три часа (в семь, десять, тринадцать, шестнадцать и девятнадцать часов) мы выходили на связь с базой, ориентироваться во времени это не помогало.

Во все дни отдыха стояла великолепная погода. Не издеваются ли над нами Безенги? Каждая группа, где бы она ни находилась, спрашивала у базы: «Что барометр?»

Ещё через день, седьмого августа, мы вышли на вершину Укю. Маршрут 3А довольно длинный, практически траверс всего массива, спуск по дальнему от нас гребню, так что обратного пути не было. Сомнения кружились в голове, но я шёл вверх. Одна часть группы прилично оторвалась, другие немного отстали. Вот она, прелесть самостоятельного восхождения! С выглянувшим из-за гребня солнцем появились и силы, и мотивация. Хоть на одной вершине я должен побывать! Вскоре вся группа собралась на перемычке Гидан-Укю. Отставание от графика – три часа. Впереди ключ маршрута – скальная стенка первого жандарма. А обратного пути нет. По обе стороны сбросы, осыпные кулуары, ледовые склоны. В работу все легко втянулись, очередные препятствия только раззадоривали, однако отставание от графика продолжало расти.

С гребня открывается потрясающая панорама Безенгийской стены, за ней виден Эльбрус – кажущаяся призрачной гигантская золотисто-розовая пирамида с кривым серым шрамом Ачкерьякольского лавового потока.

Навешивая перила и меняя состав связок, мы продолжали путь к вершине. Из-под рук и ног то и дело вылетали камешки и камни разных размеров, катились по склону и с шелестом и грохотом исчезали где-то внизу. Приходилось исхитряться, принимать неестественные положения и замирать в них, по-пластунски ползти под козырьком. Самое неприятное – глотать пыль на мелкой осыпи, – той самой, где один шаг Читать далее...

Цель, достигнутая дополнительными материальными, нервными и физическими затратами, оказалась промежуточной. Буквально сразу после моего прибытия и воссоединения с группой, я оказался втянутым в процесс подготовки к выходу в двухдневное акклиматизационное "кольцо" через долину и ледник Кундюм-Мижирги. Спустя три часа после того, как я переступил порог базы, раздалась команда «под рюкзаки», и мы начали набор высоты. Вполне естественно, что через час подъёма я был без сил, брёл последним и потерял группу из вида.

Темнота здесь наступает в девять вечера. Начиная с восьми часов перед вами происходит действие смены красок. Вершины принимают сначала золотистый, потом розовый и, наконец, густой малиновый оттенок; ледопад становится синим, и по нему бегут причудливые контуры теней; серыми становятся громады скальных бастионов. И вот в один момент ущелье приобретает свой ночной облик, холодный и неприветливый.

Тропа вышла на крупную осыпь. В хаотическом нагромождении камней не так просто отыскать правильный путь. Идущий впереди меня Сергей также сбился с пути. Мы оставили рюкзаки, достали фонари и пытались высмотреть дорогу. Ничего! Ни сигнального тура, ни хорошего прохода – лишь камни разных форм и размеров. Разведки вместе и порознь, крики, прерывистые сигналы фонарём – ущелье отвечало только леденящей тишиной да грохотами камнепадов. Мы решили вернуться к рюкзакам, одеться потеплее и подумать: заночевать или пробиваться дальше. Но найти место, где мы их оставили, оказалось ещё сложнее. Вокруг тот же однообразный пейзаж; можно видеть, где осыпь переходит в скальные сбросы. Ноги гудели, я с трудом перемещался с глыбы на глыбу, но стоило остановиться передохнуть, как всё тело пронизывал ветер. Наконец где-то внизу блеснул карабин, закреплённый на клапане рюкзака Сергея. Ещё через минуту была обнаружена тропа, а издали показался свет фонарей. Нам кричали. Ещё через час под дождём мы добрели до бивака. В спешном порядке устроились на ночлег. Из-за темноты, погоды и усталости я так и не успел понять, куда мы забрели.

А наутро, высунув голову из палатки, я увидел стену Мижирги с мощным ледопадом, скальные отвесы Дых-тау, рассечённые осыпными кулуарами… неужели кто-то осмелится пойти здесь на вершину? На гладкой плите табличка: «14 июля 2001 года при восхождении на вершину Дых-тау здесь погибли 3 человека». По узкому тёмно-серому кулуару на наших глазах прогремела лавина.

После ледовых занятий и перехода на правый берег на нас вновь опустился безенгийский туман. Мокрые, усталые, как ёжики мы брели вниз. Идти по тропе на автопилоте, как в Уллу-тау, не получается, обязательно натыкаешься на камни. Реки и ручьи вздулись. Запомнилась переправа через один из правых притоков Мижирги, добавившая мне седых волос. Скользкие неровные камни, несущийся ревущий поток, сбивающий упёртые в дно палки. Шесть шагов, но каждый шаг связан с риском. А руки страхующего тоже не железные. Без отдыха идём дальше. Ноги гудят, лямки рюкзака уже изрядно натёрли плечи. И, конечно же, мадемуазель горняшка. Время от времени носом сочится кровь.
Инструктор поставил меня первым. Психологически тяжело сдерживать более быстрых участников и слышать их шаги и дыхание за спиной. Водозаборная труба, мост через реку, последний подъём – на ступеньках домика я падаю без сил. Жизнь на пределе, которой я восторгался и к которой стремился, затянула по уши, не дав опомниться.

Повесть-импровизация о том, как группа амбициозных младших разрядников альпклуба МИФИ пробовала свои режущиеся зубки о скалы района Безенги. Участниками не одобрено, но иных вариантов не предложено. Текст 2005 г., редакция 2013 г.

В погоне за туманом
Уже стал тёмным, заросшим паутиной прошлым тот факт, почему, когда и кто именно решил в августе 2005 года ехать в альплагерь «Безенги». Пять третьеразрядников-«бройлеров», среди которых был ваш покорный слуга, начинавшие вместе год назад в альплагере «Уллу-тау», а также примкнувший к ним после двухлетнего перерыва старший товарищ, - поставили цель за двадцать дней закрыть второй разряд. Был учебный план, была раскладка продуктов, было снаряжение; оставалось добавить к ним деньги и время, и вот подготовка к очередным сборам альпклуба МИФИ вступили в завершающую фазу.

За день до отъезда в начале второго ночи бодрый голос завхоза по телефону продиктовал мне список лекарств, которые надо закупить завтра… сегодня днём и доставить лично в руки (в списке было два литра спирта), забрать часть продуктов и, сделав крюк через пол-Москвы, вернуться к рюкзаку. А поскольку накопилось ещё несколько неотложных дел, запаковать я его успел только за двадцать пять минут до отправления. По всем расчетам выходило так, что на платформе я буду с пятнадцатиминутным опозданием. Но поезд, как назло, тронулся с четырнадцатиминутным. Мимо меня проплыл последний вагон.

Ровно год назад точно такая же участь постигла моего напарника по связке. Злой рок, собственная глупость, дань традиции? Ответ один: надо догонять безенгийский туман самостоятельно! Потому что пятнадцать килограммов еды в одиночку дома проглотить трудно и… не надо. Уже через полчаса я имел на руках билет на завтра. Все оставшиеся двадцать три часа были посвящены игре в кошки-мышки со временем. Ровно столько на это, чуть меньше на то, а вот здесь основательнее. Редкие сеансы связи с опережающей меня группой давали немного нового. Вас понял, кручусь, СК.

Поскольку основное население поезда Москва-Нальчик в разгар лета составляют туристы, альпинисты и немногочисленные жители Кабардино-Балкарии, то после станции Ростов-Главный я уже знал, что буду не один. Утренняя степь встретила двумя грозовыми фронтами на востоке и западе. Тем не менее, вся дорога до погранзаставы прошла под палящим солнцем и в густых клубах пыли. Наша «Газель» часто закипала – бедному «парнокопытному» была тяжела заброска девяти человек и восемнадцати рюкзаков. На подъёмах мы все выходили и шли пешком. Один раз пришлось даже побыть толкающей силой. Зато во время вынужденных остановок была возможность наесться малины, зачерпнуть воды из ручья, да и процесс акклиматизации проходит ровнее. Во время одного из привалов нас нагнала ещё одна «Газель» - местные ребята тоже ехали в «Безенги».

- В горы ходить? Мастера, наверное? – интересуются они.
- Подмастерья, - полушутя отвечаем.
- Да… а мы по-простому – водку пить.
- Мастера, наверное?

Наверняка в этот момент наше средство передвижения, отфыркиваясь паром, выражало полную солидарность с этими случайными попутчиками – непонимание. И всё же менее чем за шесть часов за поворотом ущелья показались металлические крыши домиков и разноцветные купола палаток. Сверху ползли языки тумана, и моросил мелкий дождь. На минуту открылась Гестола. Я поёжился и закутался в штормовку.

Текст 2005 г. с правками 2013 г.
Первый раз я встретился с ним взглядом в августе 2003 года во время посещения плато Лаго-Наки. Пожалуй, именно эта гора стала той отправной точкой, с которой начали осуществляться мои безумные идеи, регулярно приводящие в беспокойство простых обывателей. Всё бы и окончилось на уровне мечтаний, если бы я не нашёл во всемирной Сети ресурс, посвящённый нагорью Лаго-Наки и массиву Фишт. Прочитал отчёты о походах, посмотрел фотографии, нашёл единомышленников и загорелся. С тех пор названия «Лаго-Наки», «Абадзеш», «Хаджох», «Гузерипль», «Нагой-Чук», «Оштен» и «Фишт» стали для меня поистине музыкой. Что же это за район?

Плато Лаго-Наки и Фишт-Оштеновский массив располагаются на Западном Кавказе в 60 км к северо-западу от города Сочи. Со всех сторон нагорье окружают леса, переходящие по мере набора высоты в субальпийские и альпийские луга. Доминирующая вершина – Фишт (2867 м), с которой спускается самый западный кавказский ледник. Отсюда берёт своё начало Белая – одна из наиболее красивых и чистых рек юга России.

Географическое положение и живописные пейзажи способствовали популярности района среди туристов и альпинистов. Первые классифицированные маршруты на Фишт появились в восьмидесятых годах двадцатого столетия. Скальные стены, снежники, ледники – здесь есть полный набор как для начинающих, так и для серьёзных спортивных групп. Не очень большие высоты и подходы через два перевала способствуют снижению затрат времени на акклиматизацию.

После очередной экзаменационной сессии душа рвалась на волю. Да и квалификацию терять было нельзя – ради чего я тренировался? Читать далее...

Хоть маленькое, а признание. Пришел e-mail из профкома, для участия в фотовыставке "Мир глазами мифиста 2007" отобрали четыре мои работы. Сказали, распечатать их, назвать и отдать для повешения на стенде. Собственно, вот они перед вами.

[350x260]	[350x260]
[260x350]	[260x350]