Труханов Олег Афиникеевич проснулся в добром настроении. Но, лишь услыхав с кухни запах жженой печенки, в голову его тут же полезли остатки сновидения, словно черно-серые вороны. То ему казались финские скворечни, рассеяно торчащие посреди разреженных грядок, то конногвардейцы в буденовках, выстукивающие на мокром перроне бесовскую, папуасскую чечетку; не давали покоя несданные вовремя в кассу боны; во сне он терялся в улочках, старых, узеньких, мощенных кирпичом, по которым бесцельно бродил разношерстный люд, а в центре площади, скрытой домами и телеграфом, стоял главврач. Он вопрошал, кричал: «Почем? Пощечина? Крольчонку?»
Во сне Труханов порывался ответить, словно, давным-давно, на масленой неделе хотел помочь рассеянно бродящему старичку. Тот потерял бриллиантовую диадему…А диадема…Ах! Она лежала уж в кармане Труханова; ужасно тяжелила карман. И ему стоило недюжинных сил промолчать, затеряться в разноцветной толпе.
Но вот Труханов заставил себя забыть все те ужасные, несуразные картины ночи. Решил встать немедленно.
Апофеозом утра стало то, что Труханов не смог приподняться с постели. Словно между приказом мозга и мышцами была возведена дрянненькая баррикада.
«Что за баркарола?» - подумал взбешенный Труханов. Из кухни все тянуло жженкой.
В комнату вошел крепкосбитый, словно карикатура на пингвина, похожий на дощатое пугало своей неподвижностью, слуга. Не моргая своими глазами, утопающими в песчаных складках, он глядел на Труханова.
«Кадыр!» - взмолился Труханов, - «Ну-ка, подними меня, живее!»
«И не подумаю, вы должны сами встать, преодолев непреодолимое! Неизъяснимо сладки будут те секунды, когда оторвете члены свои от наволочки! Взгляните, дом – неухоженный, челядь вся в рваной одежонке, да холщовых робах. Работники – несолоно хлебавши ходят, дровяник – рушится!»
«О, Кадыр, иди в сад – собери желудей, вытащи из печи печенку, в хлеву прибери, причеши кому надо шерстку, скажи Микуле, чтобы шоры лошадкам поправил, пшенной кашицы поставь, ужо артишоки и анчоусы. Марье прикажи, чтобы переговорила со сторожем, дала ему варева лапшового, да саженцев. Хрычовку Ольгу в палисадник пусти, а Ивану про вояж напомни, пароходный. Тамара про винегрет напомни, карапузам соседским кричи, чтобы катавасией не мучили добрых людей, а еще, ежели упомнишь, передай отцу Агафону, чтоб пришел посмотреть на нашу колоннаду, да не забудь, что сына его зовут к Митрюшкиным названым братом! Тогда встану!»
«Нет, вы все сами сделаете! Иначе вам никогда не победить стоколонную лень! »

Поединок не окончен! Взъяренные противники замерли в баскском, предъюбилейном, безъядерном ожидании!
Делайте ставки, господа присяжные и заседатели!

Траскин тракт завсегда считался лучшим. Не было путника, простого человека, спешащего из одной деревни в другую за новостью, или важной особы, катящей по России в надежде, или по поручению, которые бы упрекнули в чем-то дорогу, соединяющую деревни Гречково и Богатырское.
Особенно красива была эта дорога в теплую, не жаркую и светлую погоду, когда, только выезжая из Гречково, и пыля еще по деревенским ухабам, можно было увидеть

не слушай идиотов

не окружай себя пустоцветом

не трогай меня

не знаешь

cgt^

ты спишь
и я

слышишь?

вот: пара: нот
вот: пара: ход
вот: выдох: вдох
вот: выход: бог
вот пара нот
вот вход

а зачем? ты же ничего не делаешь

Слушать этот музыкальный файл

кю

так странно просыпался
я
в движении остановить
тебя

да и ладно

ночью у дороги
я стоял
ночью у дороги
выпил я

я не просыпался еще

Увлечение закатом: штука не простая.
Сидишь с девушкой на склоне.
Платье, загорелые длинные ноги.
Полевой букет дурманит голову: «Я вот…у меня…».
А она: «глупости какие!»
Трактора входят в раж.

рапсодия

рыба вышел

я сегодня и ты сегодня. эти пять минут. они как ч/б фото или, как отлично разрисованная ваза. представлял вечер веселый, в кругу друзей и что-то эфемерное. какие-то разговоры о правде и вымысле и, как, вдруг, Л. достает ноты
и играет. а я говорю: - "странно, блин, как же он играет, если тут нет инструмента". а мне отвечают и целуют: - "ну что ты, это поэзия". я бью себя по лбу, чуть плачу.
мои мокрые руки
мои домашние тапочки
мои домашние бабочки
-ой! - и кто-то вскакивает. мы смеемся, зачем все это?

поступенямвнизвверх

-у тебя есть что-то?

-что-то есть. но о чем ты?

-я переживаю, ты собиралась спать

...есть такие мелочи, которые очень бесят – типа натирающего воротничка, заусенца, запаха мелодии, окунцевые перстни, рыхлые 9-вороны...

что дано : давно-давным-давно

усилия: ся ли в Италии

вата: я

приходил я к девочке
уходил я мальчиком
а пришел я к женщине
и остался с ней

ПОЛЕ. ПОСЛЕ БИТВЫ СОРОК



Жуткий портной: - отчего Русь пригорюнилась?

РОБОТ-1: - честно сказать я не знаю

РОБОТ-2: - честно сказать я не знаю

РОБОТ-3: - честно сказать я не знаю

РОБОТ-4: - честно сказать я не знаю

РОБОТ-5: -я не уверен, но мне кажется, это из-за того, что мысли мы стали свои выражать по-другому.

Жуткий портной: - По-другому? Иначе?

РОБОТ-5: - да, нам не хватает смелости

Жуткий портной: - тогда ты не робот, ты человек!

РОБОТ-5: - я знаю, спасибо (срывает маску робота)



занавес

я слышал твою историю
и знал, как она пишется

там падали цифры случайно,
а буквы уперлись в горло

точнее в нёбо уперлись
а вышли как-то на небо

часики как-то странно
тикали-такали

мы, ненастоящие,
по настоящему плакали

ты вытирала листьями
лица историй давних

ты и вернулась, продрогшая
так на нее похожая

как-то все само собой засралось
может и к лучшему