Эта злость убивает во мне человека,
Разноцветными искрами жизни постель
Прожигает, плевать на незлую метель -
Я умру от судьбы до скончания века.

Не погаснет во мне ворох сброшенных листьев,
Серой иволгой брошусь на камни добра,
Кто-то нежно укроет нелепость гроба,
И расплавит железом пронзительность кистей.

И прошепчет молитвенно чье-нибудь имя
Дорогая твоя, не жестока ли жизнь,
Ты укроешься жертвенно пологом риз,
Чтобы кто-либо здесь все ж остались живыми.

Солнце задумчиво урчит и разглядывает меня в окно. На часах десять. Стук сверху. Встаю, начинаю медленно и лениво потягиваться, неизбежно оглядываясь в поисках того, что можно надеть на себя. Тепло. Окна выходят на детскую площадку. Не могу поверить своему счастью - снова снег. Улицы покрыты белым в ожидании следов мягких лап. Снег такой скучный, но его слишком просто преобразить. Город в тумане. Из него не вырваться. Я включаю свет и одариваю себя очередным взглядом вниз.Снег... Медленно и неустойчиво прохожу в кухню. Светло. Одергиваю себя - вокруг все слишком темное, чтобы сравниться с чистейшей пеленой, лежащей на множестве окон. Так просто стать собой в круговороте красок, но я теряюсь в деспотизме белого. Теплая кофта и шорты. Неизменно смотрят, как на свихнувшуюся. Открываю створки окон и погружаюсь в тебя...

Разбужен рассветной тоскою,
Слежу за полетами птиц -
Транжирю я жизнь по-простому
Без мысли всадить ворох спиц
В бездушную темную длань,
И так плоть моя полна ран.

Я не суицидник, увольте,
Меня вам судить невдомёк,
И руки дрожат не на кольте -
На пальцах, таящих намек.

И не суждено мне забыться
В печали, и выход простой
Придет не в полете, как птица,
А в шепоте нежном: "Постой..."

Замощенные улицы
Одинокого города,
Не согреется блудница -
Время шпагой распорото.

В этом месте слияние
Возбуждения с совестью,
Звездам не до отчаянья,
Не до кратости повести.

И не жди окончания
Своей жизни расписанной -
Ты вернешься усталая
В город с новыми мыслями.

Не уйти без доверия,
Только с радостью брошенных,
Город мертвый, наверное,
Или лишь перекошенный.

Осенние дни раскрашены в оранжевый и голубой. Сотни цветных зеркал на поверхности озера. Как давно я не была в лесу. Пусть там грязно, сыро, уныло. Он меня создал, он меня и погубит... Чувства, что с них взять. Они рвут на части ткань реальности. Перекраивают на свой лад. И уже не так сложно дышать при температуре ниже нуля, не так жестоко бьет по глазам солнечный свет. И так просто вздохнуть полной грудью и погрузиться в невыносимую произвольность мира. Я собираюсь по кусочкам и выстраиваюсь в шеренги. У меня больше нет второго "я". Оно побледнело и растворилось в первых утренних лучах. Отныне я - целое.

Развороченные бревна,
Зерна, пыль, сухой порог,
Где дитя таится скромно,
Чей избрало уголок?

Детям сказки не в обиду,
В них добро свергает зло.
Она шепчет, глаз не видно,
Слишком в детстве не везло.

Шепчет древние законы,
Нас встречает волчий взгляд,
Не тревожь уют укромный -
И вовек ей будешь свят.

Жизнь смешала наши карты,
Разложила свой пасьянс,
Назвала конец наш стартом,
Но недолог наш альянс.

Выпал нам расклад неясный,
Десять карт как десять рун,
Что сулят нам путь в ненастье,
Но продолжим мы игру.

Тут сулят нам неудачу,
Там расстанемся навек,
Ждем мы новую раздачу,
С жизнью спорит человек.

...
[222x579]

Темное небо над башней
Разрезано сотнями стрел,
Всюду огни, как мне страшно,
Лишь бы мой дом не сгорел.

Небо карает неверных,
В шепоте прячусь молитв.
Ангелы рвут свои перья -
Дом их огнями залит.

Своды трясутся от гнева -
Ждут, что придет благодать,
В страхе я жмусь к тонким стенам,
Может, мне час умирать...

Вот и промчалась бесследно
Дивная дева гроза,
Впредь я всегда буду верным -
Небу отдам я глаза.

Откуда во мне столь бесконечно невыразимое желание любить все, что движется? Отчего я засыпаю с мыслями о том, как прекрасно будет рано утром проснуться и выйти на балкон в одной майке для того, чтобы посмотреть на небо, затянутое тучами? Как я могу с умилением смотреть на птиц, сидящих у меня на окне, и стараться не спугнуть их своими нелепыми движениями? Разве может один человек отдать свою сущность всему миру, несмотря на то, что это никому не нужно? И при этом я пишу рассказы о том, как страдают нерожденные дети, как угнетают люди друг друга, как вымирают животные, невинные и бепомощные. Откуда во мне такое количество столь противоречащих мыслей? Я уже не мечтаю о смене времени года, о вечном счастье, об изменении хода моего мыслительного процесса. Просто жить надо сегодня, несмотря на то, что потом будешь жалеть о своих поступках. Каждый хоть раз ошибается. Надо просто дать ему шанс исправить все, даже если это безнадежно. Потому что тогда он поверит в себя, в свои силы и снова захочет жить. А промахи лишь делают нашу жизнь интереснее, менее искусственной.

Дама с белыми глазами следит за мной,
Альбиноса взгляд нелепый, как осенний зной.
Одурманенные лица излучают страх,
Дама просто дьяволица, клятвы на устах.

Убежал от правды страшной, но попал в капкан,
Всюду стены, замки, башни, ледяной туман,
От осенней несвободы нелегко уйти,
Дама с белыми глазами, я уже в пути.

Я бегу тебе навстречу, ты стоишь в тоске.
Будет праздник, будут свечи, слезы на песке.
И наутро, встав с кровати, я уйду опять,
Дама с белыми глазами, твоя цель - искать.

Через сотни лет покинешь ты подлунный мир,
Растворишься в танце красок, как ночной эфир.
Не забуду никогда я твой мрачный взор,
Стали белыми глаза у меня с тех пор.

За мной любят наблюдать дети. Они понимают очень много. Понимают,что девушка, едущая в метро с презрительно-недоверчивым взглядом просто очень устала от суеты. И то, что если она с каждым неестественным движение своего тела беззастенчиво смотрит по сторонам, абсолютно не значит, что она с кем-то флиртует. Я умею улыбаться детям. Даже если ребенок плачет или капризничает, мой материнский инстинкт не сходит с ума. Я прохожу мимо, касаюсь легким движением его маленького плеча, и ребенок застывает в изумлении. Я очень люблю трогать детей. Для меня они как бездомные добрые звери, которые ждут внимания.

Во мне пропала вера в жизнь,
Растоптаны надежды в прах,
Что делать, слышен шепот тризн,
И лучший друг отныне враг?

Что делать, коли дом мой пуст,
Никто не смотрит вдаль с крыльца,
И в тишине томится хруст
Сирени в пальцах мертвеца?

И если мне придется стать
Немного чище ради вас,
Я откажусь, себе под стать
Меня изменит смертный час.

Я ощущаю себя мозайкой. Разбитой и рассыпанной по кафельному полу. И вот я собираю себя в строках и медленно показываю вам. Не знаю, что вы на это скажете, но для меня это так. Какого я цвета? Когда я говорю про снег, я светло-голубая, совсем неразличимая глазом на фоне белого. Когда пишу про смерть, я цвета красного вина... Я могу быть белой, красной, черной... Во мне смешались все цвета, и собрать меня оказывается непосильной задачей. Потому что глаза разбегаются от количества цветов, и иногда невозможно различить черное и белое. Но я пытаюсь, терпеливо, но уже чуть насмешливо. Потому что я знаю, что в конце будет пестрая, как цыганский наряд, картинка, которая будет казаться просто набором случайных пятен на стекле. Но это не так. Все относительно упорядочено. На свой вкус...

Растерянно смотрит - прохожие мимо
Идут по осоке, идут под рябиной,
Куда путь им дали, нельзя с ними вместе,
А если и можно, то до перекрестья.

Их взгляд полон мысли, но в чем их потеря -
Ты смотришь в их очи, ты просто растерян,
И все же, куда вы, прохожие люди,
Вам не перейти перекрестия судеб.

Запутан цепями и ладана смрадом,
Навек покоренный беззвучной бравадой,
Людей слишком много, и все идут мимо,
Но вскоре растают, создания грима.

Не умею ставить запятых
Там, где проще ставить точки.
Кину знаки между прочим,
Правилам всем вопреки.

Это чувство мне знакомо,
Неоконченности фраз.
Погружаюсь я в экстаз,
Только вы зовете комой.

Пусть все кончится, не смейте,
Этот путь был избран мной.
Погружаюсь с головой
В одиночество созвездий.



Вариант шуточный

Я так устала быть собой,
Во мне померкло ожиданье
Чудес, я слышу волчий вой
В груди, немой свободе данью.

И нет во мне несчетных слез,
Устала жить на теле страха,
Ушли все чувства под наркоз,
Я в танце сна под фугу Баха.

Растаял сумеречный свет,
Судьба таится в уголке,
Как надоел весь этот бред,
Уж лучше б кто-нибудь воскрес.

Мастер следит за движениями моих рук. Жаль, я считала, что он ушел. Ушел навсегда. Он расплавился под лучами осеннего холодного солнца, но восстал и снова подчинил меня своей воле. Никогда мне не найти окончательной свободы от его предрассудков. Он вырывает у меня ресницы. Чтобы мои глаза подчинились слезам. Он жаждет моего очищения от мыслей и фраз. И это окончательно уничтожит мою сущность. Вы уже видите, как утекают из моей головы созвучия, и все пустое пространство заполняются заботами. Прочувствуй...

Звери. Небо. Круг
Солнца. Сетью рук
Обнят. Не спеши.
Медью сон прошит.

Боже, сохрани.
Свет в меня проник.
Стаей взмоет ввысь.
Трудно небом быть.

Облако. Тепло храню
Света. Жизнь твою
Помню. Ты прости.
Трудно жить в горсти.

Выше я лесов.
Выше гончих псов.
Впрочем, небом быть
Сложно? Вам судить.

Потеряно мгновение, увы,
Ты встать пытаешься навстречу ветру
И оросить слезами горсти пепла,
Но остановлен прядями травы.

Ты стать всесильным возжелал,
Проникла в сердце злая вьюга
И закружилась в танце кругом,
Вонзила в сердце свой кинжал.

Твой друг был неизвестной роли,
Он научил тебя парить,
Но сам не мог он сотворить
И капли света. Жил в неволе.

И умер он, впотьмах бродящий,
И был тревожен зов могил,
Ты сердце кровью окропил,
Ты был спокоен, о, предавший.

И слезы не текут по лицам.
Ты также предан был, убийца.