Сумбурно, но все-таки вспомнила сон,
сегодня приснившийся иллюзион:
сидел он так близко и долго со мной,
такой бесконечно знакомый, родной.
Я долго ждала, значит, вот ты какой –
с огромной, но нежной и тёплой рукой...
(...Как странно, ну, точно такой, как у папы,
всю жизнь не хватает отца – жаль утраты...)
Уж, он-то любил так любил -- больше всех,
(ну, как не любить тебя, душечка, - грех!...)
Я вдруг онемела от этого счастья
и вся потрясенная силой и властью,
которой ему одному и хватало
на то, что мне так в жизни не доставало:
то проникновение в души друг друга,
(святое кормленье супругой супруга,
а, всё же, лицо, ты лицо не забыла?)
Я шёпотом с ним в темноте говорила,
он слышал меня – удивительный случай!
И вовсе не перебивал, и не мучал.
Он только мой маленький тоненький локон
закручивал всё время в шёлковый кокон.
И всё понимая, моё естество
он раскрепощал, но вот только лицо...
(Случайно, не вспомнила цвет бороды,
что толку теперь от его доброты?)
Как музыка, голос звучал для меня,
он так говорил, как тепло у огня...
(С тобой не спасёшься – такая «чума»,
ты, может, сошла потихоньку с ума?
И самое главное – точный портрет,
искать будем где, может, скажешь, иль нет?)
Я, думаю, лучше вернуться туда,
в сумбурный мой сон и запомнить тогда
приметы его, дорогие черты:
лица, его глаз и волос, бороды.
Меня поразило в нём точное сходство
желаний и мыслей – двойное сиротство...
(...И в этом несчастьи его превосходство?...)
А сколько в нём мужества и благородства!
Проснуться боялась – исчезнет ещё –
на тёплом плече его так хорошо!
С серьёзным лицом мог смешить он меня,
мурлыкал на ухо и тешил , любя.,
лицо целовал, вытирая мне слёзы,
колючий был, помню, колючий, как розы...
(Ну, может, попробуешь, вспомнишь ты всё же...)
Я ВСПОМНИЛА! НИ НА КОГО НЕ ПОХОЖИЙ!