[268x238]
Во двор дома на улице Крейцвальди рано утром 7 октября 17-летнего Дмитрия привело любопытство и страсть к приключениям.

Дмитрий, горевший желанием собственными глазами увидеть, как «это» делается, пошел за компанию со старшим приятелем Андреем.
Дело приняло неожиданный поворот, когда оружие — впервые в жизни — оказалось в руках Дмит­рия и когда одна из пуль попала в девушку, шедшую в школу по улице Крейцвальди. Вечером, сидя перед телевизором, Дмитрий осознал, что произошло, и испытал шок, расплакавшись, словно маленький ребенок.

Общественности мало что известно о Дмитрие, отметившем свое совершеннолетие 20 июля этого года в тюрьме. Наркоман, ставший убийцей, бродяга, изувер и подонок. Именно так можно охарактеризовать его на основании тех крупиц информации, которые промелькнули в прессе.

Темная сторона жизни

А между тем жизнь этого убийцы была несладкой. Ни одна мать, наверное, не пожелает такого своему ребенку. «Димка вовсе не монстр, он вполне нормальный парень. Его единственная беда в том, что он выбрал не те авторитеты и не в добрый час оказался не в том месте», — сказал один из полицейских.

Дима стал плодом любви, зародившейся в 1987 году в популярнейшем в те годы столичном кафе «Сатурн». Любовь между юной Ириной, направленной из Архангельска в закрытый город Палдиски поваром, и Александром, работавшим техником на заводе «Кераамика», вспыхнула с первого взгляда.

Вскоре Александр переехал к Ирине, занимавшей комнату в общежитии на улице Сыле. Дима был желанным ребенком, и Ирина до сих пор вспоминает, каким веселым был Александр, когда она ждала ребенка. В небольшой комнате то и дело слышался радостный смех.

Конец любви пришел в 1990 году, когда Александр, после адского котла Чернобыля, стал пить и все чаще уходить в запои. Диме было три года, когда отец, у которого окончательно отказала печень, умер.

Оказались на улице

В 11 лет на Диму обрушился второй удар. Как-то вечером, придя домой, он обнаружил, что в дверь комнаты врезан новый замок. На глазах у плачущего мальчика новые жильцы выкинули в коридор вещи прежних жильцов, в том числе и любимые Димины игрушки — «Лего». Эти наборы мама покупала сыну с каждой получки. «Запутанные проблемы с долгом», — ответила мама мальчика на вопрос журналиста Posti­mees, почему они оказались на улице.

Два следующих года Дима и его мать жили где придется: у подруги, в приюте, в детском саду, где работала мать. Одно время Дима жил в детском доме. Бывало, что мать и сын бесцельно шатались по улицам, так как им некуда было идти.

Однажды, когда мать получила в детском саду отпускные, они сняли номер в гостинице «Строоми» на целых три дня. За номер заплатили все деньги, но Дима был счастлив. «Наконец-то я выспался», — сказал он матери.

Дима не голодал. Мать работала в нескольких мес­тах судомойкой. Сама она, с юности сидевшая на диетах, привыкла есть немного. В эти нелегкие годы у Димы, учившегося в начальных классах на четверки и пятерки, отпала охота ходить в школу. Он стыдился своего вида, ведь вся его одежда и прочие вещи остались в общежитии на Сыле, а мать и сын остались в том, в чем были в тот день. Он боялся, что его примут за бомжа. В грязной одежде Дима ни за что не хотел показаться на глаза своей принцессе, однокласснице-балерине.

Те дни наложили на парня отпечаток: он превратился в болезненного ревнивца чистоты, носил только чистые вещи. Он страшно боялся, что кто-то может плохо подумать о его матери, и запрещал ей покупать больше двух бутылок сидра. «Еще решат, что ты пьяница», — выговаривал Дима матери.

Школа побоку

В 2002 году Ирине и Диме дали комнату меньше десяти квадратных мет­ров в общежитии на бульваре Сып­рузе, однако это не помогло наладить жизнь к лучшему, хотя мать и пыталась это сделать. Чтобы отметить новоселье, мать с сыном, потратив отпускные, даже съездили в Финляндию в аквапарк Serena, но счастья это не принесло.

Матери, сломленной пережитыми невзгодами, уже и свое жилье — чистая и красивая комната — было не в радость. «На меня навалилась депрессия, от которой больше всего страдал Дима. Именно на него я выливала всю накопившуюся горечь. Могла, особенно в последнее время, накричать на него из-за пустяка», — говорит мать, признавая свою вину.

Хотя отношения между матерью и сыном обострились, они старались сохранять семью. Дима заботился о матери. Он все делал по дому, а уходя, никогда не забывал оставить запис­ку: не волнуйся, я там-то и там-то.

Не находивший признания дома, Димка нашел его в другом месте. У него появились новые друзья — взрослые мужчины, обитавшие в том же общежитии на Сыпрузе. Те самые, вместе с которыми его теперь судят.

Парень, работавший на стройке, прочно привязался к своим новым знакомым. В жизнь Димы, который до этого не пробовал спиртного и за которым не числилось никаких проступков, вошли наркотики и спиртное. «Он не был законченным наркоманом», — говорят даже полицейские.

По словам матери, Димка после убийства Вероники много плакал. На первых допросах слезы тоже лились рекой. Мать видела, что с парнем творится что-то неладное, но о том, что произошло на самом деле, она узнала только 27 декаб­ря. В тот вечер, придя домой, Ирина впервые не обнаружила записки сына на шкафу в прихожей. Дмитрий был арестован