Очередной вопрос на формспринге заставил задуматься и всё-таки сформулировать своё отношение к самоубийству. Хотя бы для себя, хотя бы примерно. Пришла к выводу бесполезному, но вполне в моём духе: ничего о самоубийстве как явлении я сказать не могу, потому что каждый случай, чёрт побери, индивидуален.
Когда девятиклассница лезет в петлю из-за недостаточно хорошо сданного ЕГЭ - это одно. Когда человек остаётся на тонущем корабле, зная, что его место в шлюпке займёт кто-то ещё - это совсем другое. Когда ацтек восходит на алтарь, радуясь тому, что это именно его сердце сейчас будет вырезано, - вовсе третье. И таких примеров приводить можно много и очень много.
Что же лично до меня, впрочем - я из тех странных людей, что мечтают о бессмертии.
Ну и ещё - я верю в чудеса.
[показать] В колонках играет - Михаил Щербаков - Вечно открытыйЯ, наверное, из тех неизлечимых, что и на вершине Эвереста будут думать о том, как написать об этом в лирушечку.
Но писать об этой ночи - можно даже и не пытаться, слов для того, чтобы описать это, наверное, просто не существует. Только одно огромное молчание, комом встающее поперёк горла и всё выражающее лучше любых слов.
Эту ночь я провела с Амели.
***
Но на самом деле я не о том, конечно.
***
Я никогда не знала, что люблю цветы. То есть нет, люблю, конечно, но такого бурного восторга от себя не ожидала. Но... кусты, усыпанные розовыми звёздочками, белое ровным ковром по земле, жёлтое, синее, лиловое - издалека они сливаются в большие яркие пятна. А ещё они пахнут - некоторые чувствуются ещё с нескольких шагов, некоторые надо нюхать специально...
Их есть там, прекрасных и всяких. Сейчас цветут тюльпаны, жёлтые нарциссы уже отцвели, а белые как раз в самом цвету; но подавляющее большинство я видела в первый раз.
И, знаете: они ведь растут прямо на улице. Это всё - нашей полосы растения, они не только существуют, но существуют, возможно, где-то недалеко от меня, - а я понятия не имею об этом. Я слепа, как крот, и просто не знаю, что в этом мире, может быть, совсем рядом, - есть такая красота.
Последний раз я так себя чувствовала на Ведьмаке, когда, приехав ночью в лес, запрокинула голову и увидела в небе звёзды. Я не знала до этого, что их вообще бывает столько. Привыкла жить под небом, на котором звёзд и вовсе почти нет, - а оказалось, что они там, их невероятно много, и они были там всё это время: это только я их не видела.
Интересно: чего ещё в этом мире я не вижу?..
***
Оранжерея Ботанического сада, впрочем, разочаровала. Все растения оттуда зачем-то отправлены в космос.
Знаете, я тут думала было накатать пост на тему того, что тема, наверное, задана с некоторым опозданием. Что ещё года два назад музыка мне была совершенно необходимым условием существования, я себя без неё не представляла, а сейчас как-то внезапно стала почти равнодушна. Не то чтобы я больше не люблю её слушать, просто - не нуждаюсь в этом.
Думала. А потом вдруг вспомнила: не об этом надо писать.
Если выгнать из головы лишние мысли и просто слушать - можно услышать звуки скрипки. Именно там, в голове. Часто - не одной скрипки, порой доходит до целого оркестра, но скрипка у меня почему-то обычно солирует. Это похоже на то, как крутится в голове надоедливая песня, только эта музыка - неузнаваема и не состоит из бесконечных повторов и обрывков.
Управлять мелодией невозможно или почти невозможно, но и незачем: она - просто музыка, её нужно просто слушать. И, пока слушаешь, - она будет играть.
У меня, вообще говоря, не всегда поучается её услышать. Это, впрочем, не страшно: главное - она бывает.
Среди профанов бытует стойкое заблуждение, что контркультурный народец значительную часть досуга посвящает беспорядочному сексу. Одно из главных обвинений моей матушки: “вы спите вповалку на грязных матрасах” (в данном случае спать — синоним трахаться. Восстанавливается по контексту).
Это совершенно не соответствует действительности. Вообще, следует заметить, что понятия свободная любовь и free love отнюдь не синонимы. Первая предполагает свободное проявление реально существующих чувств, вторая — самоотверженное служение идее, вроде храмовой проституции. Среди волосатых попадались, конечно, ревностные адепты последней. “Это твои братья, значит, ты должна их любить”, — всамделишный приказ, отданный одним питерским фриком своей герле, когда они приняли на найт московский пипл (свидетельство очевидца). И в основном, кстати, идее служили как раз клюшки (пусть никто не уйдет обиженный).
Но в целом тусовка была на удивление целомудренна. Когда мне пришлось узнать нравы, царящие в среде цивилов, я была потрясена животными отношениями между полами. Нигде и никогда я не чувствовала себя в большей безопасности в смысле сексуальной агрессии, чем ночуя вповалку на грязных матрасах в окружении братьев.
И еще. Волосатые действительно очень легко и естественно, хоть бы и в первый день знакомства, объединялись в пары, но при этом и расставались довольно свободно. Конечно, волосатый, которого оставила герла, страдает не меньше любого другого пипла, но, как правило, не таит зла на соперника. По большей части они вообще остаются друзьями — братство важнее семьи, точнее, братство и есть настоящая семья, а ее локальный вариант — только частность.
В то же время иногда попадаются и совсем шизанутые типажи: я знавала одну молоденькую хипповку, которая страшно гордилась сохраненной девственностью и всячески старалась манифестировать этот свой непонятно чем ценный признак.
(с) Мата Хари. Это просто такие штаны.
Райдо задала мне тему почти в жанре "то, что я высказать хотел бы, высказыванию не подлежит", но мне ли, не знающей других искусств, кроме искусства слова, прятаться за этой отговорокой.
Когда входишь в ту колею, в которой чувствуешь себя на своём месте, оказывается внезапно, что она непрямая, что в ней есть повороты и виражи, а местами она вообще начинает напоминать серпантин, причём невзирая даже на рельеф местности.
И - входишь в поворот, сжимаешь крепче руль, ноги зависают над педалями, закладываешь лихой или не очень вираж, иногда переворачиваешься кверху колёсами, выбираешься из-под руля, осматриваешь пятна глины на одежде, влезаешь обратно... И интересно даже как-то, каково оно там - за этим самым поворотом.
А там ничего особенного. Та же колея, в глине ли, в траве, в камнях - и новый вираж.
И, знаете, этому удивляешься только на первых порах. Есть что-то прекрасное в самих этих виражах.
Я не знаю, как вы, а я всегда нахожусь за ним - тем самым поворотом. За - и одновременно в нём, потому что забавная моя жизнь нередко похожа на серпантин.
Тут не так давно одна женщина ещё из бывшего класса горячо возжелала встретиться со мной. Мне в самом деле интересно, что она увидит, если эта самая встреча всё-таки произойдёт. Потому что с тех пор произошло столько - столько - всего.
Я люблю ждать любимых людей.
Я знаю в теории, что бывают люди, которых злит опоздание на пять минут, но я могу ждать и пятнадцать, и тридцать; могу опоздать сама, могу прийти раньше. А некоторых людей я готова ждать часами и - самое забавное - ловить от этого кайф.
Если человек отвечает на телефон, если можно не бояться, что он не придёт вообще или - хуже того - что он уже здесь, но вы друг друга не видите, - всё остальное прекрасно. Можно читать книжку, загорать, танцевать, можно оглядываться по сторонам или сверлить взглядом дверь или эскалатор, откуда любимый должен появиться.
Оно совершенно особенное, это ощущение ожидания. Оно - как предвкушение чуда, нахождение наедине с собой и своей любовью.
И отдельно прекрасное - здравствуй, я дождалась тебя.
Я люблю прощаться вечером, провожать на последнюю маршрутку, бегло целовать на прощание и бегом - потому что слишком переполнена для обычного шага - нестись в интернет и ждать появления в онлайне: вот, появилась, значит - добралась и всё хорошо; не то чтобы я всерьёз беспокоилась, но - это почти ритуал.
А потом нестись домой, ложиться в три-четыре утра - и вскакивать в семь, хотя будильник поставлен на девять: это вчера мне не хватило пятнадцати часов, чтобы выспаться; сегодня достаточно трёх - и вот я лежу и слушаю, как стучит сердце - почему-то везде, а не только там, где ему следовало бы.
Я люблю просыпаться и вспоминать, что где-то в этом мире есть человек, ради одного которого можно было создавать всё остальное мироздание, ради которого стоило бы жить, даже если бы других причин для этого не существовало.
Я люблю дарить цветы, они красивы и бесполезны, и это придаёт жесту своё особое очарование.
Я люблю писать вещи настолько романтичные, что могла бы сойти за ванильку, не имей я уже другой репутации; говорить о любви и дожде, о любви и мороженом, о любви и Городе; радоваться, любуясь на семейные положения в контакте и аватары там же: мало в мире вещей незначительнее, но есть что-то прекрасное в том, что такие мелочи могут вызывать улыбку во всю ширь лица.
Я люблю, когда мне завидуют: это эгоизм счастливой. Мы, счастливые, можем позволить себе не наблюдать часов, так что говорить о каких-то ещё чужих страданиях, а тем более - отношении к нашему счастью. Завидуют? пускай! в этом даже есть что-то прекрасное.
Я люблю говорить, не видя лица и шепча на ухо - потому что висок прижат к виску, и меньше всего на свете хочется расцепляться. Люблю, когда мне чешут за ухом, гладят по спине; люблю, когда людям нравятся мои прикосновения. Люблю при встрече бросаться на шею с воплями: да! вот она ты! я ждала тебя, мы не виделись целую вечность, страшно сказать - три дня.
И вроде уже не десять и даже не четырнадцать лет, и вроде две большие любови за спиной - и миллион миллионов маленьких грязных любят, да. А всё равно - всё как в первый раз, и столько внезапных черт открывается даже и в себе самой, что удивляешься: надо же, я ещё и на такое способна.
Я люблю шум дождя по крышам города, лужи под ногами, душный запах черёмухи, петь в голос, не обращая внимания на то, слышат меня или нет, заваривать с утра мятный чай или варить кофе, пожирать мороженое килограммами, гулять без всякой цели по непредсказуемым траекториям, рассказывать сказки и слушать их, трепаться о ерунде, не задумываясь о том, что несу, целоваться, читать стихи...
Ещё - я люблю тебя, моя светлая леди.
[показать] В колонках играет - Михаил Щербаков - Интермедия 3Знаете, в три, пять и даже десять лет принято хотеть быть взрослым.
Я была в этом плане оригиналом. Я хотела быть ребёнком, по крайней мере, я так заявляла во всеуслышание и сама в это верила. Я наслушалась тогда уже взрослых, которые рассказывали, что многие взрослые мечтают быть детьми. Первые стихи, над которыми я плакала, принадлежали Заходеру и были про страну Считалию. Заканчивалось стихотворение так:
И я здесь побывал когда-то.
И, повинуясь счёту лет,
Я тоже вышел вон, ребята,
И мне, увы, возврата нет.
Мне вход закрыт бесповоротно,
Хотя из каждого двора
Так беззаботно и свободно
Сюда вбегает детвора,
Хоть нет границы, нет ограды,
Хотя сюда - рукой подать,
И может статься, были б рады
Меня здесь снова повидать...
И я, наверное, не могла тогда представить, что пройдёт какой-нибудь десяток лет, и от того времени не останется не только сожаления о том, что оно прошло, но... вообще ничего. Кроме воспоминаний о том, что оно было.
Было оно - "выходи гулять, ну выходи, ну выходииии, да не выйду я, я книжку читаю", и прятки-догонялки, которые я всегда терпеть не могла, потому что никогда не умела бегать, и "я с тобой дружу", живущее порой считанные часы, переходящее в "я с ней не дружу" и даже - "со мной никто не дружит, вы не понимаете, как это плохо, когда с тобой никто не дружит". Было убеждение, что все мальчишки плохие: они обижают девочек. Меня - обижали. Были и люди, но людей было мало, и никого из них я не стала бы сейчас искать и узнавать, что с ними. Впрочем, оно было не как сейчас: не все люди, которых помню, были - любимые; скорее наоборот, последние в меньшинстве.
Знаете, сейчас у меня то стихотворение вызывает только скептическую улыбку: не можешь вернуться - значит, не хочешь. Хотел бы - нашёл бы способ, это не так сложно.
Только я как-то не очень верю в Считалию. У меня её не было никогда.
А счастливое детство моё - оно вот сейчас.
Когда-то девочка по имени Лиза ака Флёр мне предложила придумать рифму к слову "звезда". Сделано это было, вероятно, с целью меня смутить, и, надо сказать, ей это удалось. Только вот то самое "пизда", которое по идее должно было проситься на язык, мне вспомнилось далеко не сразу.
Первая рифма, которая пришла в голову, была много хуже, признаваться в том, что я не могу придумать ничего другого, было очень стыдно, и я мучительно молчала. Тогда на помощь пришла Веля: звезда - поезда.
Знаете, что пришло в тот раз в голову мне? "Слеза". Нет, кроме шуток: одна из самых отвратительных рифм, которые я когда-либо юзала в жизни. Конкурировать с ней может разве что "вечность-бесконечность", и то ещё неизвестно, что хуже.
Мой первый флэшмобный пост вышел безмерно пафосным, что, впрочем, предсказуемо: я всегда срываюсь на такой тон, когда говорю о Городе.
Это была роза, розовая, кажется. Мне вообще нечасто в этой жизни дарили цветы, не помню, сколько раз, но пересчитать по пальцам скорее можно, нежели наоборот; но это был первый и единственный раз, когда мне дарил цветы незнакомец.
Это было восьмое марта, и на улице шёл дождь со снегом, а я в ожидании обратного поезда бродила по какому-то очередному книжному и читала Спектр Лукьяненко, и руки мои были по локоть исписаны строчками из Арии: гелевая ручка смывается не так просто. Я не знала ещё тогда, что вернусь и буду жить в этом городе, я знала только то, что уже люблю его, с его мокрым снегом, с масонскими треугольниками Ладожского вокзала, с шириной его проспектов, огромным небом, с воздухом и пространством. Это было с первого взгляда и необратимое.
Это был второй день в Питере, мы приехали накануне и вечером уехали обратно.
Знаете, когда я окончательно осознала, что не люблю город, в котором безвыездно жила двенадцать лет? Когда вернулась и сошла с поезда.
Так сложилось, что я живу здесь. Третий год живу, успела за это время сменить шесть мест обитания в разных концах города. Я за это время научилась не любить туристов, целоваться, ходить трассой, танцевать вальс... И - ну что я могу сказать. Давайте я просто напишу здесь стихотворение? Чудовищно кривое, малочитабельное, зато своё и в тему.
Но, легко и внезапно влюбляясь в людей - мы храним городам лебединую верность,
В синих сеточках вен - переулки сверкают синей, в лёгких прячем кусочки небес.
Эта наша любовь - обречённость, прочтён приговор, шанс расстаться навеки потерян:
Можно рваться наружу, бежать на простор бесконечных дорог, к морю, в лес -
Города - отпускают. И молча нас ждут, и мы снова и снова приходим обратно,
И прощения просим за все наши "я не вернусь", и глаза так горят, что вовеки не скрыть:
Мы почти что готовы забыть, скольких мы оставляем, прощаясь - хороших, любимых и разных,
Чтобы только быть здесь. И тогда - он нам кажется счастьем, и хочется, чёрт возьми, жить.
Мы здесь все - даже люди дороги - живём этой странной любовью.
Мы ни в чём не клялись. Но всегда возвращаемся. Снова - и снова.
В те времена, когда я ещё не читала Амели, её порой называли королевой флэшмобов. На один из них подписалась и я тоже, но так тогда ничего и не выполнила *смайлик*. Нынче флэшмобу был объявлен рестарт, и я решился на вторую попытку.
Итак.
1. Вы даёте мне три темы.
2. Я даю вам три темы.
3. И мы на каждую тему оперативно пишем постики.
Итак, мне от
Мари-Хуанита-Кончита:1. Ни поцелуя без любви. — 25 июня 2011
2. Проходите мимо. — 28 октября 2011
3. Поэзия на.
От
DragonBastard:1. Мой Питер. — 18 мая 2011
2. Оранжевое в моей жизни.
3. Мои любимые ручки. — 6 октября 2011
От
tew_lee:1. Я женского рода? — 14 октября 2011
2. "Наше счастливое детство". — 19 мая 2011
3. Музыка в моей голове. — 21 мая 2011
От
Vernone:1. Что со мной? — 25 мая 2011
2. Мои университеты. — 18 октября 2011
3. Игра в жизнь.
От
Rijra:1. За поворотом. — 20 мая 2011
2. Сказки для своих.
3. Спокойная жизнь.
От
flahertie:1. Ход времени. — 5 июля 2011
2. Отоспимся в гробу.
3. Моя жизнь с Марго.
От
Ассель:1. Моё поколение. — 24 мая 2011
2. Косметика.
3. Болезни.
От
Ann_Kate:1. Спасти или покинуть.
2. Земляника на снегу. — 30 июня 2011
3. Честное пионерское.
От
Семчий:1. Любовь.
2. Деньги и всё такое.
3. Питерская погода.
От
venenum-dormiens:1. Любит ли Слонопотам поросят? и КАК он их любит?
2. Специалист.
3. После полуночи.
От
-Крыланутая-:1. Мир за гранью мира.
2. Цветовые ассоциации.
3. Стоит ли искать зеленую дверь?
Все новые темы буду складировать сюда же.
Кстати, о джинсах. В многолетних и яростных спорах о мерзости совка — с собственными или чужими перентами, с любыми другими носителями чуждой идеологии — мне почему-то ни разу не пришло в голову привести самый простой аргумент. С необъяснимым упорством совок не желал производить джинсы — те, которые принимают форму твоего тела, выцветая в строгом соответствии с каждым его изгибом, с каждой выпуклостью и впадиной. А ведь их еще можно вышить, разукрасить заплатами, бусами, тесьмой, бахромой… Джины — не одежда, а метафизическая оболочка, они кричат о твоей индивидуальности громче, чем иной раз можешь ты сам. Единственное, на что совок в своей прогрессирующей импотенции был способен, — это произвести на свет жалкого нелиняющего ублюдка, двусмысленно грозящего правой ягодицей: «Ну, погоди!». Впрочем, он мог пугать сколько душе угодно — мы уже никого не боялись, да и догнать нас ни он, ни кто другой все равно не мог.
(с) Мата Хари. Это просто такие штаны.
По-моему, впервые я это встретила у Агаты Кристи, той, которая автор детективов, а не той, которая братья Самойловы. Чьё оно изначально - не знаю, и хрен с ним.
"В любви всегда один любит, а другой позволяет себя любить".
Я оглядываюсь назад и ужасаюсь тому, как глубоко я в это верила. До последней же, чёрт возьми, буквы.
Я же научилась тому и другому. С горем пополам, с чёрным льдом вокруг сердца, с криками "не влюбляйтесь в меня", но научилась. Я же считала всегда нормальным: ну да, это я буду тебе звонить и встречать с поездов, потому что это я тебя люблю, а не наоборот.
И ну да, было где-то глубоко понятие о том, что бывает и иначе, но как-то в теории и где-то далеко.
И вот теперь мне - привынуть бы, поверить бы в это самое "иначе". Научиться считать нормальным то, что меня могут любить люди, которых люблю я; научиться не удивляться тому, что любовь бывает взаимной.
И тогда, может быть.
Рано или поздно, так или иначе.
***
Знаете, при всём моём наплевательском отношении к датам - я всё-таки люблю девятое мая. То есть нет, к дню победы я отношусь с честным пофигизмом. Но девятое мая - это стабильно выходной день в начале прекрасного месяца, словно бы специально созданный для восхитительных весенних безумств.
В позапрошлом году на девятое мая я ходила по Городу с завязанными глазами. В этом - влезла в холодную воду Финского залива.
***
Нужно очень много силы воли, чтобы поднять себя наутро после дня, когда было хорошо. И я не говорю сейчас о головной утренней боли и прочих симптомах: они в моём случае неактуальны, слово "хорошо" я понимаю гораздо шире, и давайте оставим наконец в стороне эти банальные материи.
Но когда вчерашний день был живым чудом и самой настоящей сказкой, - невыносимо трудно заставить себя встать в мир, где всё это кончилось, а день грядущий обещает что-то совсем другое и тоже, может быть, хорошее, но уже несоизмеримо более рутинное и скучное. Всё Прекрасное выпадает из этого мира, как будто существует в каком-то совершенно ином измерении, где, опускаясь, небо красит землю в голубой, и меньше всего на свете хочется возвращаться в реальность исходную, где то же, быть может, звёзды и небо, и даже те же - отчасти - люди, но уже нет того, что осталось в дне вчерашнем.
Я сижу здесь с улыбкой в половину лица и обсуждаю смертельно важные вещи вроде соционики.
И я не расскажу вам, что сегодня было, потому что мой рот наполнен вашими кубическими словами, и я всё равно не смогу рассказать, а вы всё равно не поймёте.
Но, папа Эру, ради таких дней стоит жить.
А вы можете начинать завидовать мне, да. Потому что всё, что сегодня было, - было со мной, а не с вами.
В преддверии белых ночей небо над Городом разучивается быть чёрным, забывает о чёрном цвете, как будто его не существовало никогда, и только меняет оттенки синего, из лазурно-голубого становясь по ночам ультрамариновым и словно бы прозрачным, как роспись акварелью по стеклу.
И если в такую ночь выйти в квадратный питерский двор и поднять взгляд чуть выше носков собственных туфель или кроссовок, то можно увидеть звёзды со всех сторон, потому что стены домов ночью тоже становятся небом, а окна, за которыми не спят, горят в них звёздами. А чуть выше, над крышами, всё это венчает синий акварельный купол: в нём тоже - звёзды.
Знаете, я как-то видела на ютубе отрывок из Tipping the Velvet. Ну, из того самого лесбийского фильма, на который меня подсадила Леди и которым я уже достала всех, наверное.
И вот там внизу в комментариях была чья-то реплика: I could go gay for Kitty.
По-моему, это вообще самое прекрасное, что можно сказать о человеке.
Если бы каждому - всё сказать,
Или не всё - но хотя б немногое,
То, что мешает вконец дышать,
Стелется под ноги - вновь - дорогами,
Вышла бы - книга, тяжёлый том,
В жёлтой бумаге и мелким почерком, -
Лирики в прозе, стихов, имён,
Писем без адреса, странных очерков,
Писанных странным же языком.
Это - живёт, и оно сильней меня:
Не говорить о вас - ни о ком -
Значит - взорваться от восхищения,
Чтоб говорить о вас - нету слов.
Это - смешная моя беспомощность,
Это - причина, чтоб вновь и вновь
Утром - вставать. А то б - для чего ещё.
Если б всё то, что горит огнём,
Хоть обозначить - словами здешними...
Все мы, как водится, не умрём.
Это - равняется бесконечности.