Когда я была беременна моим ребенком, я бегала по секонд-хендам и, перегибаясь через живот, выискивала ей неземной расцветки бархатные ползунки, носочки и шапочки. Там же находились игрушки, не китайские уродцы, а дивной красоты нежные звери, их я тоже припасала для доченьки.

Среди них был слоник нечеловеческой прелести, белоснежный с розовыми пяточками, маленький. И еще там был маленький белоснежный тюлень с карими глазками. И кроткий белый поросеночек.

Всеми этими зверями я обложила моего ребенка, когда он родился.

Ребенок имел свои предпочтения, он выбрал пару зайчиков, а потом он выбрал моего кролика - кролика пришлось отдать.

Остальные звери успех имели слабый, и жили забытые в сундуке, а вскоре наступило время кукол, везде воцарились разнообразные Барби, а слоник по-прежнему сидел в углу, погребенный под другими игрушками, так никем и не оцененный, тюленю была докуплена целая семья - тюлень побольше и совсем крошечный тюлень, и все они были забыты, а поросеночек давно стал предметом мебели, и никто на него не обращал внимания. Кролика тоже не баловали, но назад не отдавали.

Иногда, когда ребенок засыпал, я вытаскивала кролика из кроватки и носила, баюкая. Ничего, говорила я ему, это недолго. Потерпи немножко.

Потом игрушки закончились, начались девайсы, и нежные звери были собраны в мешки и поехали к бедным детям, их накопилась целая дивизия, я ведь все время покупала еще и еще. Но некоторых я не отдала, я не отдала тюленей всей семьей, поросеночка и слоника, который так за 12 лет никому и не понадобился. Они поехали на дачу в сундуке и как-то там зимуют.

Кролик дома, конечно. Он живет у дочки в комнате. Она его не отдает, но я-то вижу, что ей на него наплевать.

Иногда, когда никого нет дома, я захожу к ней в комнату, беру его на руки, как раньше, и говорю ему - уже скоро. Скоро всех этих людей не будет в моей жизни. Ребенок вырастет совсем и куда-нибудь уедет, муж уйдет к другой и тоже не будет мне мешать.

Совсем немножко осталось подождать. И мой кролик снова будет со мной, и я привезу с дачи этот сундук, и достану оттуда и тюленей, и поросеночка, и слоника, наконец-то слоника. Я рассажу их в комнате, и буду им радоваться, и буду их всех любить, а слоника особенно, его я полюбила сразу, как только увидела, мне просто не давали.

Я буду его сажать с собой за стол, бедного, и рассказывать ему, как прошел день.

В ленте пишут все какие-то ужасы, и все про мужиков.

То вдруг выясняется, что они все поголовно ебут гусей, а если кто не ебет гусей, так это он интересничает не признается. Чтобы в этом убедиться, предлагают поскрести любого мужика. Мне как-то настолько не хочется скрести любого мужика, что по мне так пусть и дальше интересничает.

Параллельно в другом месте диспут о домашнем насилии. Мол, вот был случай один мужик жену пиздил-пиздил, а потом убил и съел. Как распознать домашнего питомца насильника в зародыше? Где, где та точка невозврата, когда дальше будет только хуже и надо срочно уносить ноги??

Анальный секс при помощи ножки от стула - довольно зловещий симптом, как мне кажется. Можно, пожалуй, и призадуматься о том, что впереди.

Если любимый заводит речи о том, что ради вашей любви надо продать вашу квартиру, а вас отправить на панель, - это тоже вполне себе мессидж. Самое время ээ.. насторожиться.

Но существуют и более тонкие сигналы. Один мой поклонник, помню, сильно претендовал на мою квартиру любовь и поэтому контролировал себя как бешеный - таскал цветочки, варил мне кофе по утрам и всякий прочий кунилингус. Однажды мы с ним пришли в какие-то гости и, как положено в этой стране, разулись в прихожей. Разувался он не глядя, и его гнусный ботинок рухнул прямо на мою небесно прекрасную туфельку. Я понаблюдала пару минут - это кощунство его нисколько не обеспокоило, он отодвинул ногой всю конструкцию и пошлепал в комнату к столу. С этого момента за человека я его больше не держала, и все его инвестиции кунилингусы пропали впустую.

Каждый, кого долго обижали, а потом обобрали, убили и расчленили, может вспомнить такой вот первый звонок, который они по беспечности пропустили, а спохватились уже в положении лежа без денег и в травматологии.

За проклятые праздники я нажрала назад 5 кг из 10 искупленных кровью.

Сегодня на меня не села белая шубка, которая наконец-то нашлась какая нужно. Т.е. она села, но не как шубка, а примерно как гондон. Все прочие белые шубки, которые я мерила за последние полгода (я упорная, да), при том же размере М были мне безобразно велики.

Я себя сурово наказала - я себе ее не купила. Внутренняя Сонечка и смотрела на меня как котик из "Шрека", сложивши ручки, и божилась впредь вести себя хорошо, и только что по полу не каталась, - внутренний Родитель был неумолим.

Ты не заслужила этой шубки, сказал внутренний Родитель. Никаких похудею обратно. Вот когда похудеешь обратно - тогда и поговорим. И вообще мы еще посмотрим, стоит ли иметь белую шубку человеку, на которого ни в чем нельзя положиться.

Внутренняя Сонечка заткнулась, писать в тапки никому не стала, а поехала в секонд и купила за 500 рублей курточку от MaxMara. Курточка была небесно красива и тоже не сходилась на груди. Вот вам всем, сказала внутренняя Сонечка, бе-бе-бе.

У меня внутри живут образцовый внутренний Родитель и образцовый внутренний Ребенок.

Больше у меня внутри никто не живет.

Родители сделали ремонт. Маленький, долгий, бестолковый, но это был он. Теперь пришло время устранять недоделки. Папа старенький уже, и не справляется, хоть и инженер.

Я попинала мужа - муж не пошевелился. Сама я могу только полы помыть, а насчет чего-нибудь привертеть или повесить - тут я умею только командовать. Пришлось просить Лодмастера добрейшего. Он почему-то понимает, что нужна помощь, и понимает, в какой форме она нужна, и умеет ее всучить, несмотря на все сопротивление, с шутками и прибаутками, но решительно и твердо.

Родители любят его, по-моему, даже больше, чем меня. От него они примут все без всяких капризов. Они при нем прямо расцветают - и дело делается, и в доме весело, вот так бы всегда. С ними, как-то так вышло, никто из моих мужчин не обращался по-человечески, да и я не очень, я больше насчет дела, а старикам ведь важно обращение.

Они вдвоем с папой все сделали за три дня дружно и весело, чистая радость была на них смотреть.

Когда я была подростком, меня родители заставили прочесть Ф.Абрамова. Он писал про колхозы, но был очень продвинутый, и писал про колхозы всякие ужасы. Там в этой знаменитой трилогии была семья, которая в условиях Архангельской губернии плюс советской власти колотилась как могла за кусок хлеба и была типа соль земли. Ну мать, понятно, была вообще расходный материал, старший сын взял на себя весь груз как глава клана, и тут подросла сестрица и началась романтика. Сестрица пометалась и вышла вся в слезах за того, у кого была корова, чтоб поднять младших, чтоб выжила семья. Брат тире рупор авторских идей изумился - тридцать лет советской власти, а девку, как встарь, за корову продаем.

Это все, что я запомнила из этой трилогии.

Я не помню ни одной минуты в своей жизни, когда я не чувствовала бы себя товаром, который семья может обменять на что-нибудь полезное.

Перед Новым Годом я всегда подвожу итоги.

Каждый год я говорю себе: детка, все это - то, что было, - все это не считается. А даже если считается, то все равно это ничего не значит и из этого ничего не следует. Завтра ты начнешь сначала, с чистого листа. И это тоже не имеет никакого значения, потому что через год ты скажешь, что и это не считается, ибо таковы правила той игры, в которую ты ввязалась.

Потому что перед Новым Годом твой результат просто обнуляется.

И скажи спасибо, что это не происходит каждый день, хотя по совести надо бы каждый.

Я надеюсь, из этого лучезарного текста всякий понял, что меня хрен добьешь.

Чего и вам желаю, потому что это мой последний пост в этом году.

Когда я была молодая и прекрасная, но, к сожалению, совсем бедная, меня как-то раз занесло в Шварцвальд в деревню к эзотерикам. Я ихние семинары переводила в Питере, ну они и сказали - будете у нас на Колыме и т.д. А я как раз ехала мимо ихней Колымы, дай, думаю, заеду. Это был 92-й год, жрать было нечего абсолютно, почему бы не Шварцвальд.

Для тех, кто не бывал. Шварцвальд - это горы, поросшие лесами. Очень живописно. Внизу, в долине, есть городок, там цивилизация и еда. У подножия одной из гор притаились эти жулики. Целая деревня ненормальных, из еды одна морковь, сортир на этаже. Но курсы шли непрерывно, со всей Европы ехал народ медитировать. Мне было дико смотреть, как эти странные люди записывались, тратили свой отпуск и платили деньги за то, чтобы поучаствовать в классе экзистенциальной лепки и понять, для чего Господь запустил их в этот мир. Для меня тогда все мечты о счастье и гармонии сводились к покупке нового пальто.

Теперь, когда я уже навидалась того и сего, я понимаю, какой это был грандиозный бизнес. А тогда я только присвистнула, когда мне показали мою комнату. На мой вопрос, как насчет пожрать, мне сказали, что можно подработать уборкой соседнего дома, 10 марок сеанс.

В этой деревне жила одна русская девушка, ее тогдашний любовник выписал из Питера и засунул туда для сохранности. Теперь она, думаю, известная художница, а тогда сидела в такой же комнатке под крышей среди лесов и снегов, давала редкие уроки креативного рисования и зарабатывала на еду бебиситтерством, 15 марок в час. Мы с ней на этом жизнерадостном фоне очень подружились и объединили свои ресурсы, ибо питаться вскладчину было выгоднее.

Над сумасшедшими немцами в поисках истины мы ржали так, что соседи колотили в стенку.

Вечерами мы вдвоем спускались в долину, в городок. Там были магазины, гуляли нарядные курортники и разве что фонтаны не били. Однажды мы нашли там на тротуаре 20 марок, о, какой это был праздник.

Обратно надо было идти сорок минут в гору по шоссе, да еще с сумками (в деревне магазина не было, а дешевые продукты весят много). Раз где-то на четвертый я сказала - ну нет сил уже, давай поймаем попутку. Это ж провинция, здесь все соседи, все добрые.

Давай так давай. Мы сняли сумки с плеча и встали ловить попутку. Машин в тех краях ездит мало, и мы успели покурить не спеша и помечтать. Что вот остановится сейчас машина, а там два друга. Возьмут нас и повезут.. ну, для начала в ресторан. Мы себе там закажем мяса всякого. Свиную отбивную. Нет, говяжий стейк. Нет, посмотрите на нее. Где это ты видела немца и говяжий стейк??? Ну хорошо, отбивную. Потом понятно. А потом нам, может, и денег дадут, за то что мы такие прекрасные? Запросто. И мы на эти деньги еще неделю будем жить. Спустимся в городок, купим курицу и сварим суп. И мороженое, мороженое обязательно! Короче, срочно нужна машина с двумя мужиками!

Мы стояли на шоссе, втянув животики, две молодые голодные дуры, была как раз суббота, и внизу в городке заканчивался праздник, на который нас не пускали, и машин оттуда ехало все больше, и наконец одна из них остановилась, шикарная донельзя, мы прямо воспряли духом.

В машине сидели две унылые тетки вроде меня теперешней. Одна из них вышла и открыла заднюю дверь. Садитесь, девочки, сказала она. Мы убеждены, что женщин должны подвозить женщины, чтобы не было сексуальных домогательств. У нас целая группа единомышленниц, и мы патрулируем в выходные все окрестности, и наша миссия делает нас счастливыми, сказала она.

Блин, сказали мы.

О да, спасибо, сказали мы.

Ну все, никакого мороженого, сказали мы.
 

Когда два любящих сердца разделяет социальная пропасть, это находят прискорбным все, кроме совсем уж недееспособных. Дееспособные понимают, что секс на хлеб не намажешь, что даму в соболях в пышечную не водят, что от долгов снижается потенция и вообще не на облаке живем. Они заранее оплакивают эти отношения, поскольку

Но даже среди дееспособнейших мало кто понимает, что дело тут вовсе не в деньгах, и эти отношения обречены не из-за них. Человеку с деньгами никогда не поладить по-настоящему с человеком, у которого денег нет и никогда не было, не потому, что у них разные возможности, а потому что у них совершенно разный культурный, бытовой и эмоциональный опыт.

К моменту своей счастливой встречи эти люди ели, пили, видели, ощущали и думали совершенно разное. Они совершенно разное знают и умеют, и значение придают совершенно разным вещам. И разное в данном случае не означает, что, к примеру, один умеет одно, а другой - другое. Разное в данном случае означает, что один умеет многое, а второй, извините, не умеет вообще ни хрена. И социальное неравенство заключается не в том, что одному за другого придется платить, а в том, что ему предстоит обучать этого Маугли пользоваться туалетной бумагой, поскольку у Маугли вся биография прошла как-то мимо этого навыка.

Т.е. отличника, не спавшего ночей над учебниками, отряжают подтягивать двоечника и бездельника по Ланкастерской системе.

Предположим, женщине для каких-то там ее целей (нерастраченная нежность или там забор покосился) понадобился мужчина, и мужчина нашелся, но несколько ээ.. отстающий в развитии. Нет, поймите правильно. У него нежная, чуткая душа и античный профиль. Просто ему не повезло. Он, к примеру, талантливый, но честный. Или он выше этой прозы, мало ли. И он всю жизнь ел на газете. Нет, он слыхал, что есть другие способы сервировки, но он а) не знал, где их берут, в) считал, что это счастье не для него и с) на эти способы не заработал. И есть еще страшное d) - все его знакомые живут и всегда жили именно так, а по-другому жили только всякие жулики в телевизоре и вот еще эта женщина, прекрасная, как путеводная звезда.

Что в таких случаях делает женщина, засучивши рукава? Она бросается его развивать, потому что во-первых, не есть же с ним на газете, а во-вторых, она знает, что он способный малый и сдаст все экстерном.

То, чему она училась всю жизнь - искусство делать из жизни грубой, убогой, оскорбительной и безрадостной что-то похожее на нормальную жизнь, красивую, удобную, уютную - все это она преподносит ему в виде компактного мастер-класса, заодно для скорости выполняя за него простейшие базовые задания: одевает в новое, показывает, где купить, подсказывает, как сделать дешевле. Водит в приличные места, знакомит с приличными людьми. Приобщает и посвящает. То, на что у нее ушли годы труда, внимания, изобретательности и энтузиазма - он получает из ее рук сразу, даром и в концентрированном виде.

Что движет женщиной - понятно. Если у нее любовь - она делится с избранником всем, что имеет, от полноты чувств. Если у нее забор - избранник для нее часть окружающего мира, а мир этот она привыкла приводить в порядок, чтоб не было так противно. И в обоих случаях она ждет, извините, какого-то результата. Она, мол, показала дорожку, а дальше сам.

Т.е. она дает ему шанс встать с ней вровень. Остальное сделает любовь, полагает она.

Любовь, однако, делает в этом месте непредвиденный финт ушами. Если избранник совсем уж подзаборный маргинал и бывший военный, вкуснее водки ничего не пробовавший, - это легкий случай. Она быстро смекнет, что он необучаем и что кофе на террасе им вдвоем не пивать никогда. Хуже, когда этот счастливец рад и благодарен, и готов всегда жить вместе с ней этой прекрасной новой жизнью, и назубок отвечает все уроки, и всей душой стремится учиться дальше, при условии, что его будут вечно учить.

- Ну вот развелся он, мечта сбылась, живем вместе. Все как я хотела - вечером приходит, в дверях обнимает. Потом сидим на кухне, он ест, я улыбаюсь. Потом спать. В субботу по магазинам, в воскресенье блины. Он каждый день все рассказывает - что на работе, куда поехать и что надо поменять наконец зимние ботинки. Я про эти ботинки уже слышать не могу. И что самое ужасное - это ведь теперь всегда так будет, это никогда не кончится.

- Нет, что он разведется, я и не ждала, зачем. Мы же вместе. Я его вижу каждую неделю, каждый четверг заруливает во двор черная машина, потом мы полчаса едем до гостиницы. Я эту гостиницу уже видеть не могу. Сперва мы ляжем, потом принесут ужин и мы его съедим, потом еще раз ляжем, потом он расскажет, что нового на работе. И так каждый четверг. Знаешь, что самое ужасное? Что так будет всегда, никогда ничего не изменится.

- Я, знаешь, от него ничего такого и не требовала. Пусть бы только был, не уходил. Как живу теперь? Ну как-то живу. Ищу в интернете, что у него нового на работе, собираю по крохам, делаю выводы. Вздрагиваю, когда какая-нибудь черная машина заезжает во двор. Я эти черные машины уже видеть не могу. Ну как не пыталась, конечно пыталась. Не могу ни с кем. Да я и привыкла уже. А самое ужасное - похоже, так будет всегда, и ничего с этим не сделать.

- Конечно, я скучаю. Каждый день одно и то же. Сходила на работу, в доме прибрала, сготовила чего-то, а уже и спать пора. А в воскресенье к нему. Все ему расскажу. И он мне все расскажет, что у него нового. У него там хорошо, никого нет. Там сосны, стрекозки летают. И он меня слушает. И главное - это никогда не кончится, это теперь так будет всегда.

Когда Сонечка родилась, она уселась поудобнее и стала ждать счастья.

Не то чтобы все, что она видела вокруг, было так уж беспросветно, но рождаться ради этого точно не стоило. Совершенно ясно было, что она пока пребывает в своего рода чистилище, но однажды вострубит труба, все озарится неземным светом и из-за угла вывернет счастье, посвистывая и крутя на пальце ключи от настоящей жизни. Все, буквально все обещало эту встречу, природа полнилась знаками - птицы взлетали и садились куда ни попадя, словно желая что-то сообщить, листья падали осенью и отрастали весной ради великого смысла, и бензиновая радуга на лужах была тоже не просто так.

Поскольку счастье было неотвратимо, ждать его можно было, особо не суетясь. С другой стороны, к встрече нужно было подготовиться. Счастью следовало понять, что Сонечка не на помойке найдена и еще вопрос, кому тут счастье.

Сонечка готовилась - она копила деньги. Она примерно знала, в чем она встретит счастье и что должно к этому моменту лежать у нее в сундуках, и на все это она должна была заработать. Неутомимо и планомерно она обкладывала себя кроватями, шубами, здоровыми зубами и прочими атрибутами успеха и достатка. К работе Сонечка относилась примерно так же, как относится к ней разумная немецкая девушка, сколотившая себе приданое в гамбургском борделе или в прислугах, что одно и то же, - дело это временное, скоро нагрянет счастье и всякая работа закончится навсегда, а пока надо бы поднажать и отложить побольше. На волне таких умонастроений в образование Сонечка не инвестировала, карьерой не занималась, а об работодателей вытирала ноги, помня о том, что ее ждет иная, высокая судьба. Профессию Сонечка, однако, выбрала приличную, чтоб перед счастьем не ударить в грязь лицом, а, наоборот, произвести благоприятное впечатление.

Социальные связи Сонечка рассматривала скорее как помеху. Во-первых, они отвлекали от ожидания, а во-вторых, она не собиралась брать всех этих людей с собой в новую жизнь и не видела смысла тратить на них время. С другой стороны, счастье тоже не идиот и вряд ли оно позарится на социопата, которого даже Гугль не ищет. Поэтому Сонечка исполняла всякие социальные роли - дружила с приличными, неслучайными людьми, писала книжки и даже держала мужа, чтобы сразу было ясно - на счастье претендует не бестолковая прошмандовка, а серьезная уважаемая мадам.

Душевные силы Сонечка берегла. Она не желала предстать перед счастьем морально опустошенной. К моменту встречи с судьбой следовало нагулять побольше нерастраченной нежности. Этот банк высоких энергий бесперебойно пополнялся за счет компактных и энергичных любовей, при которых какое-то количество теплоты, конечно, выделялось понапрасну, но основную часть Сонечка умела связывать и присоединять к основному фонду. Эти упражнения выполняли также роль эмоционального фитнеса - Сонечка хорошо помнила про теорию упражнения органа и рассчитывала встретиться со счастьем, будучи на пике формы. Парочка ярких, глубоких переживаний добавляла штрихов и граней к ее сложному образу, но в целом свое душевное здоровье Сонечка блюла со всей суровостью. Счастью следовало предъявить свободную, цельную личность, а не какое-нибудь глубоко травмированное чмо, поэтому все душевные раны, язвы, а также струпья и лишаи залечивались немедленно и без всякой пощады.

В отношения Сонечка вступала с целью скоротать время ожидания и параллельно нарастить морального капиталу - штат мужчин, бегавших ей за пивом, был частью ее приданого наравне с кроватью, шубой и зубами. Выпрыгнув однажды из-за угла, счастье должно было мгновенно считать сонечкин высокий статус по общей невозмутимости и полному отсутствию во взгляде тоски и поиска. До секса Сонечка тоже порой снисходила, помня опять же про упражнение органа, которым ей предстояло когда-нибудь удивить того, кто окажется достоин быть удивленным таким способом. При этом Сонечка никогда не брила ног, давая тем самым понять, что сердце ее свободно, а помыслы - целомудренны. Это был их со счастьем пароль.

В целом следует признать, что счастья Сонечка ожидала не только с большим достоинством, но и в условиях полного комфорта, и потому неудивительно, что она готова была заниматься этим до бесконечности, хотя и прождала на сегодняшний день в общей сложности 46 лет.

П.С. Желающие поздравить могут складывать подарки прямо здесь, в комментах.

Человеку, чтобы нормально функционировать, нужны всего две вещи - деньги и признание. Я имею в виду, разумеется, внешнее признание, сам-то с собой человек всегда договорится, что он лучше всех. Но на собственном генераторе долго не протянешь, надо еще где-то подсасывать это топливо.

В идеале обе эти потребности обслуживает профессия. Да, работают только ради денег, это бесспорная истина, но если впридачу к деньгам можно еще закинуться восхищением - то это очень удачная работа. Иногда ради этого можно и в деньгах немного потерять, потому что нефть - это тоже очень ценная валюта, и большинство людей понимают это очень рано, а если не понимают - то чуют, эффект тот же.

Гораздо позже приходит понимание того прискорбного факта, что нефть бывает разного качества. Восхищение идиота и восхищение приличного человека имеют, к сожалению, совершенно разное октановое число.

Все мои ученики всегда от меня балдели, и я очень быстро перестала этому радоваться. Это все были пустые калории, как в кока-коле. Но раз в год-два всегда находился человек, в котором я чуяла сытную, обильную добычу, - приличный человек, брат по разуму, опытный, быстрый, развитой. Эти люди и сами были ого-го, и навидались таких же, они меня оценивали по правильной шкале. Таким я во всем шла навстречу, их миновало любое повышение тарифов, им я даже сама предлагала скидку - так много они мне давали, так много для меня значило их признание, так здорово мне ездилось на этом бензине.

А бывает такой бензин, после которого надо менять двигатель. В прошлом году у меня учился взрослый мужчина, профессиональный эмигрант. Это был средний россиянин, мордатый Бова-королевич с интеллектом летучей мыши и с эрудицией морской свинки, дома у него сидела такая же курица, как и он сам, а на работе у всех примерно одно и то же. Он меня очень уважал, очень. Он такого никогда не видывал. Признания там было - обожраться.

Но мне это его признание как-то не шло впрок. Я от него внутренне корчилась так, как если бы он меня, к примеру, целовал. Мне даже казалось, что это его уважение меня как-то пятнает, что ли. Что это постыдно - уважение человека, который впервые в жизни увидел кого-то нормального, а это случайно оказалась я.

Тут еще можно было бы порассуждать о любви, но я не буду, потому что с любовью все то же самое.

Когда мне было девятнадцать лет, звезды на моем небосклоне выстроились в какую-то странную фигуру.

Я училась в ненавистном институте, где ни хрена не понимала и в который поступила только ради маминого спокойствия. Я уже рассталась с гнусным недоделком, за которого вышла, чтобы жить в отдельной квартире, а также ради маминого спокойствия (что было, к сожалению, взаимосвязано). Я желала закончить институт, не приходя в сознание (ради маминого спокойствия) и жить, с кем вздумается. Для этого я придумала перевестись на заочный, после третьего курса это делалось легко и небольно, но по законам того времени для этого необходимо было трудоустроиться.

Это был единственный раз в моей жизни, когда я искала работу. Я вооружилась справочником по предприятиям и последовательно объехала все вузы моей и смежных специализаций. Я искала должность лаборанта, деканатской девочки и вплоть до вахтера - мне важна была запись в трудовой книжке, а работать я не собиралась, у меня были дела поважнее.

Работу я нашла через два дня - в филиале моего же института. Должность называлась диспетчер и не предусматривала вообще никаких обязанностей, кроме придти вовремя и вовремя уйти. Работа была сменная, два через два. Я приходила к восьми утра, отмечалась на проходной, открывала аудитории и шла пить кофе на угол Малого и 5-й. Деканат меня ненавидел за то, что они сидели вчетвером, а я одна в кабинете.Время от времени меня вызывал к себе ректор и внушал, что я хозяйка аудиторного фонда и на мне лежит гигантская ответственность. Все, что я прочла в своей жизни - я прочла на этих рабочих сменах. Больше на этой работе делать было нечего.

Диспетчерская служила одновременно и преподавательской. В перерывах между занятиями туда стекались преподы на предмет отдохнуть и пообщаться. Преподы были ровно те же, которым мне предстояло сдавать свои заочные экзамены. Мы с ними дружили - с экзаменами не было никаких проблем. Мои экзамены принимались за кофе в моей диспетчерской. Я получила этот диплом и ни разу с тех пор не вспомнила, где он валяется. Вся эта инвестиция, в сущности, пропала зря.

Десять лет спустя я пошла на филфак на второе высшее и через год получила диплом и предложение остаться на кафедре. Я, кажется, уже говорила, что только раз в жизни искала работу - тогда, в 19 лет, для галочки, - а все остальное время работа искала меня, а я только уворачивалась, а тут вот не увернулась. Но я никогда не пасовала перед неудачами. Раз уж такое несчастье, что я теперь универовский препод, подумала я, - надо срочно оформиться в аспирантуру и сдать кандидатский минимум. Пусть я буду уже профессор, что ли, хотя все равно позор.

Два экзамена я за год сдала, оставалась философия. Это была проблема, философский факультет был самый сволочной. Это надо было сидеть учить билеты, ходить ловить преподов, сдавать рефераты и потом сдавать экзамен как ребенок. Я сказала - пошли они на фиг, не буду. Я к тому моменту как раз отделала новую квартиру и всех видала в гробу, а ученую степень и подавно.

Зарплата в универе тогда не начислялась на карточку, а выдавалась в кассе. Раз в месяц перед кассой выстраивались все факультеты, шел обмен ценной информацией (кто как готовит холодец), укреплялись научные контакты (сами сообразите как). Было и хорошее - к этой очереди длиною в день подтянулись лавочники, и там я купила чудное постельное белье в каторжную синюю полоску, которое до сих пор у меня на даче служит, как молодое.

И буквально через месяц в этой очереди за зарплатой передо мной оказался философский доцент, который десять лет назад, бесправным ассистентом, преподавал в моем втузе и сидел в моей диспетчерской. Я обрадовалась знакомому лицу, а знакомое лицо вообще расцвело. О, сказало лицо, мы все вас так любили. Господи, сказала я, за что, я ведь ничего не делала. Вот именно за это, сказал философ. До вас и после вас был ужас и кошмар, Какие-то бабушки вахтерской конфигурации, они ходили буквально по пятам. Ни на полчаса раньше закончить, ничего. Мы крались буквально по лестнице всем потоком, когда я решил отпустить студентов на час раньше. Мы ходили и озирались. Мы в диспетчерской слово боялись сказать, сразу докладная. А вам все было по барабану, вы были такая же, как мы, вы были одна из нас. Мы буквально воспряли духом. Вы никому не мешали жить, мы вас обожали. Вас все помнят, сказал доцент с философского факультета и член комиссии, стоя передо мной в очереди за зарплатой в три тысячи рублей, если что - обращайтесь.

Экзамен по философии я даже сдавать не ходила, я просто получила готовую ведомость. Человек, которому я в свое время не создала проблем, сделал так, чтобы проблем не было у меня. Так наши добрые дела возвращаются к нам бумерангом.

Диссертацию я писать не стала, потому что я привыкла зарабатывать деньги, а не играть в игрушки. Очень скоро я уволилась с факультета, а потом и вообще из универа, и эти кандидатские экзамены так и остались экзотическим приключением, ничего не изменившим в моей жизни.

Так бесполезное доброе дело порождает Читать далее...

Недавно у la_la_brynza, кажется, был богословский диспут о том, все ли мужики козлы. Инфоповод был такой: девушка рассказывала, как она любит цветы, какие цветы подарили ее подружке и как она была бы счастлива, имей она цветы. Тупоголовый бойфренд не мог взять в толк, с чего ее так разбирает, а когда ему умные люди объяснили, развел руками - мол, сказала бы, что хочет цветов, да и все дела. Детали сюжета могли отличаться, но в целом примерно так.

В комментах все шло как обычно. Рассуждали про какую-то эмпатию, якобы кому-то несвойственную. Про влияние гендера на когнитивные механизмы. Про постановку задачи. Про какие-то эмоциональные потребности. Разве что до полушарной оппозиции не докатились, а может, и докатились, да я не дочитала.

Я не очень понимаю, к чему так множить сущности. Если я в разговоре обронила, что, мол, у меня заболела ученица и в пятницу я буду из-за этого терпеть убыток - человек получил сообщение о том, что вечер пятницы у меня свободен и я сочла нужным его об этом проинформировать. Больше я этой темы ни разу не коснусь. Если человек сам не заговорит о планах на пятницу - я приму к сведению, что провести пятницу со мной в эти планы не входит. В моем понимании произошел абсолютно полноценный и исчерпывающий обмен информацией.

Никакой эмпатии не требуется ни там, ни там. Там нет ни одного сложного сигнала, подлежащего расшифровке. Если вам сообщают, что завтра будет дождь со снегом - вам никто не станет объяснять пошагово, что с этим делать. Подразумевается, что вы сами в состоянии произвести все необходимые умозаключения. Если я сообщила, что у меня в пятницу нет занятий - это ваше дело, как вы распорядитесь этой информацией, но вы ее получили.

А если человек звонит в пятницу глядя на ночь, получает рассказ о вечере, проведенном не с ним, и горестно восклицает "Ну что ж ты не сказала!" - он не наивный зайка с причудливой когнитивностью и не бесчувственный злодей, неспособный услышать мои тайные желания. Он просто тупой. Он не между строк не умеет читать, он вообще не умеет читать.

Я избалована людьми, которые умеют работать с информацией. Те, что не умеют - интеллектуальные инвалиды, и мой внезапный вечер пятницы им не достанется по принципу дарвиновского отбора.

Нет, если мне действительно что-то нужно, что-то очень важное, типа шкаф передвинуть - я скажу, и повторю, и перезвоню еще пару раз, чтобы болван не проехал нужную остановку. Но мне так редко бывает что-то нужно, что этой погрешностью вполне можно пренебречь.

Если женщина второй месяц сидит дома, затаившись, остервенело худеет и таскает в дом в день по вещи, строя себе по кусочкам новый гардероб и новую косметичку, если она покупает только самое лучшее и непростое, словно желая стать кем-то новым, кем-то, кто все это время в ней вызревает, если она несколько недель ни с кем не разговаривает, как будто она еще не готова, еще не пришло время - то, видимо, подразумевается, что однажды она все это наденет и всем этим обмажется и опрыскается, вылупится из куколки и кто-то это увидит и страшно удивится.

Тут встает во весь свой гигантский рост проблема, куда пойти и кому показать всю эту красоту, потому что если женщина несколько лет упорно и планомерно истребляла все знакомства, старалась не выходить из машины, а лучше - из дома, шарахалась от сборищ и отклоняла все предложения, со старыми друзьями общалась электронным способом, а любой новый контакт гасила в зародыше и добилась наконец того, что ее никто ни по какому поводу не беспокоит - то ей не следует удивляться тому, что на свете не найдется ни одного человека, которому было бы дело до ее туфель и других достижений.

И если эта женщина посмотрит правде в глаза, то ей придется признать, что ждать нечего, что она готова, что случай уже наступил, что новые туфли можно надевать прямо сейчас, и их увидят и похвалят, что то, что она призывает, что она пытается наколдовать - оно никогда никуда не девалось, оно все это время было с ней, что ни на минуту не прекращался этот разговор, где вторая сторона вроде бы отсутствует, но все видит и слышит и время от времени подает реплики в виде дождя или, наоборот, снега, или, скажем, в виде весны.

Отправляя ребенка в лагерь, я беспокоилась только о том, как бы она не свернула шею и не отравилась несвежим. Меньше всего я тревожилась, что там ее научат плохому (я вообще никогда не тревожусь о таких глупостях), и, как выяснилось, совершенно напрасно. Потому что ее таки научили.

Она теперь умеет ездить на лошадке и желает заниматься этим все время. Выходные у нас протекают в Удельном парке, где мы уже пускаемся в галоп и буквально на следующей неделе собираемся брать препятствия. Несчастный отец раскошелился на амуницию (эта дрянь стоит как моя шуба). К зиме ребенок рассчитывает освоить джигитовку и - внимание! - поехать в этот долбаный лагерь на новогодние каникулы, чтобы показать там всем, кто здесь царь горы.

На десять зимних дней долбаный лагерь стоит как Египет, но это ладно, это мы уже как-то притерпелись. А вот что кровиночка будет встречать Новый Год вдали от родины - это новация, которую еще предстоит осмыслить.

Новый Год у нас все ненавидят. Весь этот балаган 11 лет устраивался только ради ребенка. Ребенок желал семью - взрослые скрежетали зубами, но делали ребенку семью. Если ребенка дома не будет - это же можно наконец зажить как люди, без всякой семьи. Взрослые взволнованы и растеряны, они как-то не ожидали, что свобода наступит так скоро. Они к ней как-то не подготовились.

В этих новых обстоятельствах я могла бы, к примеру, уехать на эту новогоднюю неделю куда угодно и с кем угодно. Мне, к примеру, было бы угодно в Прагу. Или в Вену, в Вену мне всегда угодно. Но мне не с кем. Я как-то не успела позаботиться об этом. Я думала, еще долго. Думала, еще долго будет ничего нельзя, и приготовилась терпеть еще лет пять.

А оказывается, уже можно.

За каждым рыночным предложением, кроме собственно товара, стоит во весь рост унылая и нелепая фигура маркетолога, подвергнутого дешевому корпоративному тренингу. Когда вы просматриваете рекламные объявления, этот персонаж у вас всегда, так сказать, за левым плечом.

Жизнь у него и так невеселая, да и умом господь, прямо скажем, не перегрузил, а надо по каждой позиции написать что-нибудь мотивирующее. Трудно - не значит невозможно, говорит себе этот несчастный и берется за дело.

Допустим, интернет-магазин торгует парфюмом. Послюнив карандаш, райтер выписывает себе на бумажку все синонимы, какие смог вспомнить - чарующий, соблазнительный, неповторимый, божественный и т.д., после чего просто комбинирует их от балды в разных сочетаниях. Чарующий аромат для манящей женщины и манящий аромат для чарующей женщины. Иссякнув, он звонит знакомой бухгалтерше на предмет брейн-штурма и получает свежую струю - эксклюзивный, элитный и актуальный. Дальше все как обычно, к вечеру весь список окучен, что не чарующее - то завораживающее, все просто.

С одеждой этот номер не пройдет, тут требуется квалификация повыше. Господи, думает райтер, глядя на сиреневое нечто с оборкой поперек пуза, но быстро берет себя в руки и шпарит про пастельные оттенки, актуальные и чарующие. Если вещь совсем уже ни в какие ворота, то это будет неувядающая классика или же, наоборот, уникальный дизайн.

Если даже не сливаться с безвестным райтером в единый разум, а просто немножко представлять себе эту кухню, то за нехитрым текстом начинают проступать тайные смыслы.

Выбираем отель на booking.com. "Номера обставлены с элегантной простотой" - значит, мебель из Икеи. "Интерьеры дышат историей" - номер обставлен рухлядью с блошки. "В самом сердце старого города" - это напротив главного вокзала, в квартале красных фонарей. "Удобное сообщение с центром" - это 40 минут на электричке. "В самой гуще культурных событий" - значит, напротив два стрип-бара, шумно посещаемых всю ночь напролет. Если отель ну совсем не за что похвалить, то пишут, что он чистый.

Этим же правилам бессознательно следуют и авторы частных объявлений. Допустим, вы ищете норковую шубу. Если написано "в хорошем состоянии" - значит, шуба сношена в хлам. Когда шуба действительно в хорошем состоянии - пишут "состояние новой". Если это унылое говно до пят, в котором даже юная фея выглядит как медведь-шатун, то в заголовке будет слово "шикарная". "Из цельных шкурок" означает, что шуба не из хвостов и не из лапок, а больше это ничего не означает. "Эксклюзивный дизайн" подразумевает то же самое, но с оборками и пуговицами в неожиданных местах. Если шуба такова, что при взгляде на нее гаснут все желания, - комментарий сообщит, что она теплая.

Такого рода иносказания популярны не только в торговле. У немецких работодателей, к примеру, при написании референций увольняющемуся сотруднику существует целый набор кодировок. Если в характеристике значится "отдавал все силы производству", это переводится как "бездарный кретин", а "показал хорошие результаты" означает "на работу приходил, но не более того".

Между двумя любящими сердцами коммуникация протекает ровно таким же образом. "Я соскучился" переводится как "я еще помню о твоем существовании". "Устал я что-то" говорят вместо "ты мне осточертела", а "ты мой хороший" означает "отъебись, не до тебя".

Два дня подряд мы готовимся к первому сентября. Ездим на новой машине, уже гордо на переднем сиденьи, в руках список необходимых покупок. Шестой класс, дело серьезное.

Купили на миллион денег учебников и тетрадок с котятами. Безумная мама, обливаясь слезами, продала 200 евро. Еще на миллион денег купили строгое платье, жакет, тысячу кофточек, костюмчик, поясок и заколочку. В салоне подстригли челочку. И туфли с бантиками, да. Мы готовы к первому сентября.

А на обратном пути ребенок сказал: знаешь, я, пожалуй, первого сентября в школу не пойду. Я лучше пойду на лошадках покатаюсь. Чем слушать эти глупости. Уроков-то все равно не будет, а глупости слушать я им не нанималась.

Я-то все эти годы содрогалась, что ребенок уважает общество и живет жизнью коллектива. Что, что я сделала не так, терзалась я, откуда в моей семье этот пионерский задор, откуда эта шахтерская солидарность, что я упустила? Я не давила, не разоблачала, не развенчивала, но терзалась страшно. Очень боялась получить в своем доме вражеского лазунтчика.

Зря тревожилась. Она всю эту бодягу видала в гробу. Она все понимает и всех презирает.

Все в порядке, я вырастила нормального ребенка.

По сравнению с предыдущей новая машина - это автобус, не имеющий ни дна, ни берегов. Ни спереди, ни сзади не понять, где она кончается, и кончается ли вообще.

С парковкой я и раньше не блистала, а с новыми габаритами я просто боялась шевельнуться. Махнешь рукавом - улочка, махнешь другим - переулочек, развернешься - квартала как не было. Какая тут парковка, живой бы уйти.

Муж сказал - ничего, привыкнешь. Ага, сказала я и нашла телефон своего инструктора. Когда-то очень давно он сделал из меня человека за два месяца, безмятежно покуривая и пошучивая на сиденьи рядом, травя байки и подруливая как бы невзначай. Тогда, давно, он работал на стареньком сером Гольфе, чуть ли не на "стамеске", а для себя у него была то ли Лачетти, то ли в этом роде. Мы с ним отлично ладили тогда, я под конец даже рассказала, чем я зарабатываю - примерно тем же, что и он. Тогда я только еще собиралась покупать мою первую бедную машинку.

Инструктор приехал через час после звонка, приехал на X-Trailе, поставил его рядом с моим Тигуаном. Мы обнялись.

Видели ли вы когда-нибудь, как рубят деревенские плотники избу для своего же собрата-плотника?(с) Через сорок минут я уже все умела и ничего не боялась.

Если что - звоните, сказал он на прощание, мы с вами, в сущности, один профсоюз.

Любовник, как видно из этимологии этого слова, - это мужчина, у которого любовь. Дополнительные оттенки смысла заключаются в том, что этот мужчина любит женщину, которая замужем не за ним, а за мужем.

Быть любовником хорошо и весело только первое время, пока вас окрыляет мысль, что с мужем она всего лишь живет, а любит-то она вас. Пару лет спустя вам становится уже не так весело, потому что до вас наконец доходит, что вас она всего лишь любит, а с мужем она таки живет, и похоже, что так будет всегда.

Вы чувствуете, что у вас начинают как-то смещаться приоритеты. Фигура мужа, прежде комедийная, встает во весь свой гигантский рост и наполняется драматическим содержанием. Тот, кого вы так долго держали за посмешище, успел потихоньку переквалифицироваться в соперника. А что делать с соперником, знает всякий - убить и съесть догнать и перегнать, т.е. превзойти и посрамить.

Это очень просто. Следите за моими руками, и буквально через полгода ваша зазноба поймет, что ее настоящий муж - это вы.

Прежде всего перестаньте на нее смотреть. Находясь рядом, смотрите себе под ноги либо в какую-нибудь даль. Брови можно сделать домиком, можно сурово нахмурить - весь ваш вид должен говорить о том, что вас снедают заботы поважнее.

Говорить отныне вы будете только о проблемах. Сперва о своих - денег нет, здоровье ни к черту, старость не радость. Потом можно перейти к общечеловеческой тематике. Все подорожает, все сволочи, мы все умрем.

Хвалить ее запрещено. Хвалить надо себя, а ее мягко укорять за лишний вес и по-доброму журить за беспорядок в доме.

Если она на что-то жалуется - реагируйте шуткой посмешнее. Вообще никогда не говорите с ней серьезно, ваше дело - хохмить и балагурить, кроме, разумеется, тех моментов, когда вы не в настроении. Тогда смело замыкайтесь в себе, сидите часами, глядя вдаль, и бурно раздражайтесь по любому пустяку.

Ходить по улице вдвоем следует так, словно вы незнакомы. Очень важно всегда идти на пару шагов впереди, чтобы она семенила и суетилась, и никогда к ней не прикасаться.

В домашних условиях дотрагиваться до нее позволительно, но строго определенным образом. Положите руку ей на затылок и с силой проведите вниз по спине. Желательно при этом захватить прядь волос. Можно подойти сзади и облокотиться о нее всем весом. Так вы дадите ей понять, что у вас игривое настроение.

Слова любви должны укладываться во фразу "Пора спать." Когда вы в полной темноте разденетесь и уляжетесь, следует придвинуться вплотную, прищемить ей ногу и засопеть. Именно так нужно сообщать ей, что вы от нее без ума. После, разумеется, не может быть никаких разговоров. Если очень трудно сдержаться - расскажите анекдот.

Полгода такой политики, и ваша любимая поймет, кто здесь муж.

Может быть, она даже станет вас путать.

Когда-то давно, когда я была молода и прекрасна, но, к сожалению, очень глупа, мне понадобилось попасть из Берлина в Магдебург. Денег за поезд я платить пожадничала и поехала автостопом от Потсдама (до Потсдама ходил чуть ли не трамвай), дошкандыбав пешком по карте до нужного автобана.

Про автостоп я много слышала от друзей-хиппи. Ничего сложного - идешь по трассе и ловишь попутку. Желательно, чтобы в машине был один водитель, а не пьяная компания, а вообще - солдат ребенка не обидит. На трассе очень холодно и всегда идет снег. Машин мало, но останавливается в среднем каждый пятый.

В Германии и зимой-то снега нет, а было лето, немцы пьяными не ездят, а машины шли потоком. Ура.

Я не знала, что на автобане останавливаться запрещено и идти вдоль него тоже. Немецкие хиппи искали машины на заправках, стоя с плакатиком "Магдебург". Так что я была одна такая умная на всю Германию, и, как ни странно, остановилась фура, водитель был один, обычный молодой пролетарий, а в салоне играло "Imagine". Я обрадовалась. Среди моих друзей, таких же идиотов, как я сама, только немытых и обдолбанных, считалось, что плохой человек "Imagine" слушать не станет и я, считай, доехала.

Насчет плохой-хороший я и тогда рассуждать не бралась, и теперь поостерегусь, но насчет доехала прогноз был верный. Через буквально полчаса молодой пролетарий остановил машину на специальном дальнобойном пятачке для отдыха, задернул шторки и велел мне перебираться назад. Я удивилась. Мы только что так хорошо болтали, он рассказывал про отца, такого же дальнобоя и пролетария, а я ему - про перестройку (немцы любили про перестройку, и я эту пластинку заводила с любым, не приходя в сознание). Удивление мое, однако, никакого успеха не имело, мне показали волосатый кулак, наорали какими-то страшными словами и быстро закинули назад, где у пролетариев койка.

Я лежала на спине в куче каких-то одеял и равнодушно смотрела, как на мне копошится молодой мускулистый пролетарий. Мне не было ни больно, ни обидно. Это ничем не отличалось от того, что делали те, с кем мне доводилось до того спать по доброй воле. Я не чувствовала никакой разницы, такая же тоска и презрение, я даже не чувствовала никакой вражды к этому человеку, настолько он был похож на всех прочих.

И когда он провез меня еще километров тридцать вперед и высадил черт знает где, буквально в чистом поле, - я не чувствовала ничего, кроме досады, что не довезли до места и надо опять как-то устраиваться. Там была развилка, и, чтобы выйти на правильное шоссе, надо было продраться сквозь ежевичную изгородь, и потом перейти поле, и только когда поле было позади, и мимо уже летели машины, каждая из которых ехала куда мне надо, я вспомнила про песню "Imagine", которой я доверилась, и подумала, что в ту минуту эта песня звучала во всех машинах, в каждой машине звучала эта песня, потому что ее передавали по радио.

Каждое лето я вывожу родителей на дачу. На месяц примерно, пока у папы отпуск.

Не то чтобы я их сажала там пасти ребенка, нет. Наедине с ребенком они остаются максимум на день-два, да и ребенок, слава богу, не трехлетний уже, ни горшков, ни режима. Просто - ну хорошо же пожить на воздухе.

Родители у меня уже здорово в возрасте, папа еще бодрый, а мама совсем не боец. А дача есть дача, там пока до чайника добежишь - туда две ступеньки, сюда две ступеньки, тяжело. Поэтому я приезжаю, привожу продукты, быстро делаю обед, влажная уборка - и, не присевши, уезжаю обратно. Или не уезжаю, тогда продукты, обед, влажная уборка - и сажусь на крыльце, никого не трогаю, просто сижу с книжкой или с пивом. Потому что для меня счастье - это просто спокойно посидеть.

Каждый сезон я готовлюсь к их приезду, что-то там пытаюсь улучшить, занавески какие-то, не знаю. Лодмастера добрейшего впрягаю стричь газон, клумбы разбивать, таскать камни, чтобы было красиво. Все надеюсь, что им понравится, что похвалят. Пока они там - я либо у плиты, либо со шваброй, либо сижу на крылечке тихо. Пол чистый, все прибрано, каждый день три блюда на выбор, все что надо - привезено из города, не забыто. Все жду, что похвалят. Все жду и жду.

А они там несчастны, как хомяки в клетке, и все их бесит, а что все - я, больше-то некому. Они терпят какое-то время, а потом не выдерживают, начинают на меня придушенно орать, как орут люди, у которых накопилось, а я все это слушаю со шваброй в руках и молчу, потому что я вообще всегда молчу, я так устроена. Я за десять лет уже вычислила было, когда это начинается, но с каждым годом это начинается все раньше, все быстрее они не могут больше меня выносить. Они говорят мне очень обидные, очень несправедливые вещи, а я не могу ничего с этим сделать, потому что мне, во-первых, некогда, а во вторых, с этим все равно ничего не сделаешь.

Просто когда я пытаюсь организовать моим родителям счастье на летний период - я организую им такое счастье, которое устроило бы меня саму. Я понимаю счастье - несбыточное, баснословное, - именно так: чтобы ничего не надо было делать, ни за что не отвечать, не прилагать никаких усилий и не принимать никаких решений. Чтобы все уже сделали за тебя. Чтобы если что-то идет не так - это не твоя ответственность, тебе не надо об этом думать и тратить нервы.

Я все пытаюсь всучить им подарок, о котором мечтаю сама. А им нужно что-то совсем другое, чего я даже угадать не могу, потому что мои представления о прекрасном не простираются дальше, чем просто спокойно посидеть.