(писала не я)
Просмотр "Дневного дозора" наводит на банальные мысли. Противостояние Светлых и Темных Иных (в просторечии — просто "Светлых" и "Темных") заставляет вспомнить многочисленные "бригады" — истории о противоборстве хороших парней (возможно, "Ментов") с плохими парнями.
Вспомним Дюма. Чем принципиально отличается от борьбы Дозоров борьба кардиналистов и роялистов в "Трех мушкетерах" или мазаринистов и фрондеров в "Двадцать лет спустя"? Ничем. По сути, речь идет об интригах знати. Неофит (Д`Артаньян) мог присоединиться к одной из враждующих партий, но и только. Если мы приглядимся, то в карьере Антона Городецкого мы увидим черты карьеры славного мушкетера. Ну да, Городецкий не приехал в Москву на рыжем "Запорожце" (или, если совсем уж следовать первоисточнику, рыжем "мерине"), Завулон не выкрал у него из кармана рекомендательного письма к Гесеру. Но в остальном…
Почти случайный человек, незнатный, присоединяется к могущественной "бригаде" (при дворе Людовика XIII аналогичная называлась "мушкетерами"). Ей противостоит другая "бригада", не менее могущественная — "кардиналисты" (во главе с инфернальным Завуло… то есть, Арманом Жаном дю Плесси герцогом де Ришелье). В результате противоборства, Д`Артаньян нежданно-негаданно перепрыгивает через несколько рангов и становится лейтенантом (учитывая, что, по словам Дюма, капитан мушкетеров приравнивался к маршалу Франции, звание генеральское). Точно также и Городецкий, примкнув к бригаде на правах "шестерки" без перспектив, всего за пару книг становится Великим Светлым. Правда, патент на величие ему выписывает не Завулон — но это частности. Итак, старая схема работает, что в дворянском Париже, что в новорусской Москве.
Нас интересует, разумеется, транслируемый образ общества. Мы сразу сделаем ошибку, если предположим, что речь в фильме идет о противостоянии Добра и Зла. Светлые — не Добро, Темные — не Зло. Это неоднократно подчеркивал в книге и сам Лукьяненко, да и из фильма это ясно. Светлые и Темные — хищники, живущие за счет человечества, в данном случае — "дорогих россиян" или даже проще — москвичей. Для Светлых и Темных люди — всего лишь овцы. Разногласия возникают лишь по вопросам, следует ли есть овец или пасти, аккуратно состригая ценную шерсть.
Разумный хищник, разумеется, не будет уничтожать тех, кем питается. Вспомним старый анекдот про Хрущева и студента, жевавшего траву рядом с Кремлем: "Что ж ты, сынок, бесхозяйственно поступаешь? Сейчас всю траву съешь, а на зиму ничего не заготовишь?". Иные поняли, что не следует быть бесхозяйственными. Так возник великий договор между Светлыми и Темными: человека не есть, а совместно эксплуатировать. Вампирам можно пить кровь. Но по лицензии от "смотрящих". Темным можно делать зло, а Светлым — добро. Но, опять-таки, с совета и согласия старших товарищей. Внизу — людишки, посередке — прогрессивная общественность из Светлых и Темных, наверху — блюдущая Договор Инквизиция. Таково общество по Лукьяненко.
Однако где же народ, "травоядные"? Тот самый народ, который было принято воспевать в советскую эпоху? Его нет на "исторической сцене". Что логично — коль скоро речь идет о разборках двух олигархических хищников, народ должен безмолвствовать. Логическая схема, положенная в основу фильма и книги такова: подразумевается, что: 1) историю вершит знать ("Иные"), 2) быдло должно помалкивать.
В нашей реальности эта схема уже мертва. Противостояние олигархических клик — в прошлом. В моде иные, еще не описанные герои. Лукьяненко рассказывает о прошлом, но самим рассказом фиксирует его, заставляет застыть, хотя бы в форме литературного памятника. И мы, глядя в "Дозорах" на слепок 1990-х, понимаем, что та эпоха ушла. Завулон будет осужден Мытищенским судом по статье "вампиризм" и уедет куда-то в Сибирь — мотать срок и плести варежки. Гесер продаст "Горсвет" Газпрому и приобретет в Лондоне старинный замок с привидениями. В нем он проведет 400 лет, играя в футбол с редкими туристами.
Что же еще? Ах да, про народ. Как ни странно, Лукьяненко чувствует фальшь противостояния Иных: Темных и Светлых. В "дозорном" цикле Городецкий склонен к странным, на первый взгляд, поступкам. Например, он может набрать значительную магическую силу, а затем потратить ее не на изменение баланса Добра и Зла, а на себя. Как та обезьяна из анекдота, которая пришла в магазин, заказала бутылки водки и таз со сметаной. Водку выпила, таз надела себе на голову. А на вопрос "почему?" ответила: "Вот такая я загадочная". Глупое, на первый взгляд, решение.
Однако характерное для 1990-х. В условиях тотальной сшибки банд, как их не назови, Иными или "бригадами", "маленький человек" залег на дно, ушел в отказ. Стал проповедовать тотальный эгоизм. Отсюда кажущаяся алогичность написанных в 90-е лукьяненковских героев. Им предлагают выбор между Светом (допустим, Борисом Абрамовичем) и Тьмой (предположим, Владимиром Александровичем), а они отвечают: "Да идите вы все на…". Между стеной льда и стеной огня герой Лукьяненко летит к
Читать далее...