.. и вот я вырос из рубашек и носков,
из прошлогодних я рифмовок вырос,
я культивирую в себе не птичий вирус,
но что-то птичье и больное.
и насквозь –
прозрачен тонок, так прозрачен аромат
морозного белья, оно с мороза
всегда чуть чище. я растерзан, роздан –
за так, за крохи, за вниманье, задарма.
и что осталось настоящего? – должно
остаться же хоть что-то, пусть и птичье.
'мороз' 'рифмовки' 'вирус' – вычерк, вычерк
и пустота.
стянуть и сшить,
стишок,
стежок.
но рвётся ткань, гнилая ткань, я вырос из.
увы не врос и жизнь прожил заочно.

а чей-то взгляд из скважины замочной
сквозит,
скребёт по рёбрам,
доскрестись
настырно хочет он хоть до чего-то.

моноспектакль одиночество-стриптиз
и невидимка, что бинтами слов замотан.

есть такое понятие в моей голове как "жизнерадостные ублюдки". ты разведена? тебе тридцать лет и у тебя маленькие сиськи? ну и пох, зато я в топе Li.ru ЖЖ или другой какой социальной паутине. из-за пивного пуза ты уже пол-года не видел своего маленького дружка? твои единственные радости это обеденный перерыв на работе и десятиминутное копошение под одеялом при выключенном свете с опостылевшей женой? ну и пох, зато я накормлен и вчера купил себе новый iPhone. люди радующиеся тому чему в принципе радоваться невозможно, новым сапожкам или ежеквартальной премии, маникюру или литым дискам, мещанство возведённое в статус, образ жизни несовместимый с суицидом. они нашли свой смысл жизни и подчиняются только растительным рефлексам, жить чтобы жить. я ненавижу этих глубоко истинно счастливых людей, за неумение своё стать подобным им.

и новый год. и новый век.
и новый, новый, новый, новый -
ванильный, мускусный, еловый,
хотя и прошлогодний - снег
в горсти хрустит и тает липко
в температуре языка,
и высыхают слёзы как
след убегающей улитки.

новьё, хрустящее новьё
крахмальных скатертей крахмальней.
и мысль крамольная, а мало ль?
и будем жить - пока живём.
и будет день, и будет новый,
а больше надо - что ещё?
улитки чтоб сбежали с щёк
и не молчали телефоны.


и больше ничего, пожалуй.
не нужно больше ничего.
и новый снег, и снег слежалый
водой вернутся ключевой.
напиться так, чтобы совсем,
стать гулкой хрупкой стеклотарой,
а новый год вновь станет старым
в чертовски вечном колесе.

а город был а город спал
уткнувшись снежной мордой в лапы
и было тихо и крылато
и падал снег и падал спам

засыпав почту и балкон
луна как мятная пастилка
таясь меж языком и вскриком
горчила мягко и легко

а город спал не слыша крик
и в пустоте бетонных клеток
крутилась русская рулетка
и поцелуй к виску прилип

и раненые поезда
крича неслись к вратам Эдема
звезда взошла над Вифлеемом
пылая как полынь-звезда

реки текущие на восток — высокогорный нрав.
я выдуваю слова в свисток, дудочку из ребра,
словно бы вечность — моя река, груды редчайших рек.
не замечая: вода — горька, трещинки на ребре.

я выдуваю слова — и вот дудочку я сломал.
по перекатам, порогам вод ветер несёт слова:
"молоды! живы! всегда! всегда! ярость в груди — горит!"
бьётся о скалы вода-вода, станет песком гранит.

время течёт и течёт — песок. реки, моря песка.
в реки текущие на восток слово я отпускал.
реки текущие на закат медленно-ленно, но
слово в рецепторах языка — галька в объятьях волн.

я просыпаюсь - в окне зима и трескотня сорочья.
а мне послышалось, что позвал кто-то - отчаянно, срочно.
нет, показалось, мир тих и пуст, умиротворён, спокоен.
мир, словно маленький карапуз, - "что у вас там такое?"
нужно вставать, отряхнуть бы сон - мутный, тяжёлый, злобный.
быстро и зябко, ещё босой шлёпаю в ванную. вот бы
под ноги выстелить тёплый пол, а на окно занавески.
я вспоминаю твоё тепло и замираю. резко
в спальню срываюсь (назад, скорей, пол обжигает подошву)
и спотыкаюсь у самых дверей о тёплую сытую кошку.
вязок, пронзителен кошкин мяв, не до тебя - прости уж.
я открываю.. - бездушье, тьма, липкая паутина.
это лишь сон, и капелью с крыш тренькает - сни-тся, сни-тся,
ты улыбаешься и молчишь, солнце щекочет ресницы.
нужно вставать, отряхнуть бы сон, мир полон летних красок.
зайчика солнечного бросок - я просыпаюсь - зравствуй.

а я пошёл пить и праздновать

а я не умею писать верлибры
мне нужна рифма нужен ритм
либо
другой какой навязчивый алгоритм
иначе я рассыпась зерном в землю
жареным подсолнечным зерном
и не прорастаю к апрелю
и к декабрю зеро
нолик маленький такой круглый
но-лик
затеряный в подпространстве Google
один бы клик
один бы собакой Динго
верлибрил верил бы воровал
эти клики а после в книгу
в пепел в землю затем в дрова
грел бы зимними вечерами
но я не умею писать
и на бумаге мой почерк-шрамик
не воет горловым рыком пса

mspaint и я открыли во мне хуфдожника : )
[429x378]

она говорит: у меня внутри изнывает бездна,
в нерастраченности любви угасают звёзды.
а он отвечает: это всё интересно,
позвони мне в следующий хэпибёздэй.

она говорит: вера моя - это верность лебяжья,
я обескрылена-обескровлена - я на пределе.
а он отвечает: знаешь, наверно даже
я сам позвоню тебе как-нибудь на неделе.

она говорит в пустоту, а он отвечает
скорее больше себе, чем кому-либо.

и если в ответе за тех мы кого приручаем,
то не приручать никого - это тоже выбор.

когда я их слушаю мир становиться чуть прозрачней и невесомей.

а еще я заказал mp3-диск

она говорит: уменя внутри изнывает бездна
нерастраченности любви угасают звёзды

а он отвечает: это всё интересно
позвони мне в следующий хэпибёздэй

счастье будет сбудется ты так отважно верила
как слепо верят новорожденные и щенки
уходила в парк щекой прижималась к дереву
словно бы к тёплой небритости чьей-то щеки

убеждала себя всё пройдёт полоса чёрная
всегда сменяется белой ведь так говорят
писала стишки про любовь потом зачёркивала
и любовь и стишки и числа календаря

тянулись недели месяцы одинокости
резинкой жевательной пошленький бабл-гам
ты шла по жизни как по канату над пропастью
и мантру-мантру шептала свою по слогам

бу-дет-сбу-дет-ся-бу-дет-сбу-дет-ся-бу-дет-сбу-дет-ся
не сбывалось и вера таяла как туман
предрассветный что стелется вниз по улице
и скрывается в прорезях ку-клус-клана

и чему научилась да ничему же кроме как
никогда не бояться и прямо смотреть в глаза
уходила в небо добралась до подоконника
перевод каретки следующий абзац

огромное спасибо Марии ROYSA , она не только перевела мой текст на болгарский, но и великолепно ещё прочитала его. причём текст по моему мнению очень трудный для перевода, без единого знака препинания и я слушаю её и слышу именно те, свои мысли - интонационно и по тональности и по эмоциям. это невероятно. мне даже кажется что - вот , оно, наконец-то стихотворение, пусть и не совсем моё но с моим участием. я дико благодарен, у меня пульс зашкаливает. я уже раз 20 послушал, ещё раз 200 послушаю.

глаза детей Твоих - капли олова,
на затылке выбрито "вкл",
в кресты - серебро столовое,
в подушки - перья от крыл.
утром проснулся от этой мысли,
только глаза открыл -
чувствую:
- глаза мне выгрызли крысы
- и шевеление тушек крыс.
я не слышу дыхания, где дыханье?
пальцы натыкаются на плотность меха.
милая липовая моя honey
улетела? уехала?

у меня странная реакция на рифмованное говно называемое стихами, мне физиологически плохо, хочется сблевануть всей этой прочитанной тупью банальностью и патетикой

иногда так тянет разбиться потом собраться
иногда просто тянет разбиться в стекляный звон
и в ушах уже шум стоит от ментовских раций
и ленточкой огораживают вытоптанный газон
за углом мяучит сирена скорой
обрывается вынырнув из-за угла

ночь под себя подминает притихший город
хорошо что редкое это вот иногда

каждый ёжик мечтает о самой прэлэстной ёжке,
только вот беда - дикабразихи - потолок.
пашешь, пашешь весь день, таскаешь ей сороконожек,
а она брезгливо - "да что ты мне приволок?"

эта жизнь - тупик, заброшенный полустанок.
эта жизнь горсть дырок, оставшихся от баранок.

надоело мне все, уеду на Север, на вахту.
буду там истреблять мышей, замещая котят.
ну, а ёжкам останется что - куд-куда? - кудахтать
причитать, убиваться. да пусть, блин, творят что хотят.

Ипполиту посвящаеццо

глаголом жечь сердца людские - какая блажь, какая глупь. помочь должна поэма мцыри отремонтировать каблук. онегин нам помочь обязан при варке каши и борща, поэзия для лоботряса важней чем аутсортинг. ща достану сборник сочинений и на засолку огурцов. на новый год или в сочевник, буковски спитое лицо улавливая в отраженьях, твердить - не я, не я, не я. я не поэт, вот ни на жменю, я не поэт и вензеля мне золотистые не светят тиснением обложки но на плечи падают столетья и рифмы плавится клинок.

ну всё, допился - я мессия? и сонце новое поэз? - увольте же, мерси-мерси вам, в какие дебри я залез. что дескать, жмёт мне руку нобель и просит - "пару строк черкни", а старый одуван кеноби пошёл ко мне в ученики. ну и горячка, ёлы-палы, давно я не ловил откат, а может вотка - самопал-на? хотя всё это суета сует, а я невольник чести и безнадёжное трепло. но если есть в кармане честер, то значит жить не так уж плохо, только эти каталожность и бронзовелость мне страшны. очнусь в канаве придорожной и выхлопом порву штаны.

а впрочем хватит глоссолалить - язык заплёлся в узелок. не удержаться в вертикали и пьянству - бой /ведь пьянство зло/ с утра я объявлю осипше шершавым ржавым языком. и чипс к губе моей прилипший, по цвету с солнышком знаком, напомнит мне о вкусе лета сухой и сладкий-ссолена. такое утро у поэта, жизня такая. где слюна? - вопрос важнее - "быть ли не быть", почти шекспировская страсть, а так хотелось плюнуть в небо, чтоб в потолок бы не попасть.