Теперь мне 20.

Глупо закрывать людям дорогу к их народному достояния.Я сейчас о памятниках.Именно:о могиле неизвестного солдата.Вчера был день победы.9 мая.Мне не удалось сказать спасибо тому,чье имя нем неизвестно,но чей подвиг бессмертен.Это естественно омрачило весь остаток дня.Зато порадовало то,что в период с 19:00 по 19:01 я все таки молчал." 10.05.2007

друг.вспомни вдруг.оглянись вокруг.всё-резиновый круг.
было,да.но не беда.также как холода.отгудят провода.
и увидишь ты.сквозь свои мечты.что брега круты.но стоят мосты.
а упасть никак.вроде и пустяк.затяни кушак.и пускайся в шаг.
...16.03.2007...

как поэт создает шедевры не нося в кармане златоперой ручки
так и я могу жить дворовым кобелем не имея преданной сучки
так и я могу быть чем то бльшим нежели цифрой в плотном списке
но мечта на то и мечта чтоб глотая водку морщиться представляя в стакане виски

лезет душа

В колонках играет - она же

Иосиф Бродский


КОНЕЦ ПРЕКРАСНОЙ ЭПОХИ

Потому что искусство поэзии требует слов,
я - один из глухих, облысевших, угрюмых послов
второсортной державы, связавшейся с этой,-
не желая насиловать собственный мозг,
сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск
за вечерней газетой.

Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал
в этих грустных краях, чей эпиграф - победа зеркал,
при содействии луж порождает эффект изобилья.
Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.
Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя,-
это чувство забыл я.

В этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны,
стены тюрем, пальто, туалеты невест - белизны
новогодней, напитки, секундные стрелки.
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей;
пуританские нравы. Белье. И в руках скрипачей -
деревянные грелки.

Этот край недвижим. Представляя объем валовой
чугуна и свинца, обалделой тряхнешь головой,
вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.
Но садятся орлы, как магнит, на железную смесь.
Даже стулья плетеные держатся здесь
на болтах и на гайках.

Только рыбы в морях знают цену свободе; но их
немота вынуждает нас как бы к созданью своих
этикеток и касс. И пространство торчит прейскурантом.
Время создано смертью. Нуждаясь в телах и вещах,
свойства тех и других оно ищет в сырых овощах.
Кочет внемлет курантам.

Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
к сожалению, трудно. Красавице платье задрав,
видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.
И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут -
тут конец перспективы.

То ли карту Европы украли агенты властей,
то ль пятерка шестых остающихся в мире частей
чересчур далека. То ли некая добрая фея
надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.
Сам себе наливаю кагор - не кричать же слугу -
да чешу котофея...

То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,
то ли дернуть отсюдова по морю новым Христом.
Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,
паровоз с кораблем - все равно не сгоришь от стыда:
как и челн на воде, не оставит на рельсах следа
колесо паровоза.

Что же пишут в газетах в разделе "Из зала суда"?
Приговор приведен в исполненье. Взглянувши сюда,
обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,
как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;
но не спит. Ибо брезговать кумполом сны
продырявленным вправе.

Зоркость этой эпохи корнями вплетается в те
времена, неспособные в общей своей слепоте
отличать выпадавших из люлек от выпавших люлек.
Белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть.
Жалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть,
чтоб спросить с тебя, Рюрик.

Зоркость этих времен - это зоркость к вещам тупика.
Не по древу умом растекаться пристало пока,
но плевком по стене. И не князя будить - динозавра.
Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.
Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора
да зеленого лавра.
Декабрь 1969

В колонках играет - Сплин - Конец Прекрасной Эпохи
Настроение сейчас - норма

ИСПОВЕДЬ ХУЛИГАНА

Не каждый умеет петь,
Не каждому дано яблоком
Падать к чужим ногам.

Сие есть самая великая исповедь,
Которой исповедуется хулиган.

Я нарочно иду нечесаным,
С головой, как керосиновая лампа, на плечах.
Ваших душ безлиственяую осень
Мне нравится в потемках освещать.
Мне нравится, когда каменья брани
Летят в меня, как град рыгающей грозы,
Я только крепче жму тогда руками
Моих волос качнувшийся пузырь.

Так хорошо тогда мне вспоминать
Заросший пруд и хриплый звон ольхи,
Что где-то у меня живут отец и мать,
Которым наплевать на все мои стихи,
Которым дорог я, как поле и как плоть,
Как дождик, что весной взрыхляет зеленя.
Они бы вилами пришли вас заколоть
За каждый крик ваш, брошенный в меня.

Бедные, бедные крестьяне!
Вы, наверно, стали некрасивыми,
Так же боитесь бога и болотных недр.
О, если б вы понимали,
Что сын ваш в России
Самый лучший поэт!
Вы ль за жизнь его сердцем не индевели,
Когда босые ноги он в лужах осенних макал?
А теперь он ходит в цилиндре
И лакированных башмаках.

Но живет в нем задор прежней вправки
Деревенского озорника.
Каждой корове с вывески мясной лавки
Он кланяется издалека.
И, встречаясь с извозчиками на площади,
Вспоминая запах навоза с родных полей,
Он готов нести хвост каждой лошади,
Как венчального платья шлейф.

Я люблю родину.
Я очень люблю родину!
Хоть есть в ней грусти ивовая ржавь.
Приятны мне свиней испачканные морды
И в тишине ночной звенящий голос жаб.
Я нежно болен вспоминаньем детства,
Апрельских вечеров мне снится хмарь и сырь.
Как будто бы на корточки погреться
Присел наш клен перед костром зари.

О, сколько я на нем яиц из гнезд вороньих,
Карабкаясь по сучьям, воровал!
Все тот же ль он теперь, с верхушкою зеленой?
По-прежнему ль крепка его кора?

А ты, любимый,
Верный пегий пес?!
От старости ты стал визглив и слеп
И бродишь по двору, влача обвисший хвост,
Забыв чутьем, где двери и где хлев.
О, как мне дороги все те проказы,
Когда, у матери стянув краюху хлеба,
Кусали мы с тобой ее по разу,
Ни капельки друг другом не погребав.

Я все такой же.
Сердцем я все такой же.
Как васильки во ржи, цветут в лице глаза.
Стеля стихов злаченые рогожи,
Мне хочется вам нежное сказать.

Спокойной ночи!
Всем вам спокойной ночи!
Отзвенела по траве сумерек зари коса...
Мне сегодня хочется очень
Из окошка луну обоссать.

Синий свет, свет такой синий!
В эту синь даже умереть не жаль.
Ну так что ж, что кажусь я циником,
Прицепившим к заднице фонарь!
Старый, добрый, заезженный Пегас,
Мне ль нужна твоя мягкая рысь?
Я пришел, как суровый мастер,
Воспеть и прославить крыс.
Башка моя, словно август,
Льется бурливых волос вином.

Я хочу быть желтым парусом
В ту страну, куда мы плывем.

1920

Где б найти мне те слова
Да те что я не смог сказать
Я креста не целовал
Да не смотрел себе в глаза

Где б украсть кусок от веры
Да что в себе не смог сыскать
Жизнь моя-одни шеверы
Курить,плакать,да стонать

Мне в закат водки до рвоты
Горло рвать,да душою впляс
Поминай меня до похмельной икоты
Я живу лишь раз,да и тот для ВАС

Сколько вырвано страниц твоей тетради?
Столько,сколько нужно недожить.
Поднимай глаза - не стоит начинать начинать тужить!
И не бойся моей смерти,Бога ради...

прости меня - мерзавца и подонка
за то,что не ценил твоей любви.
прости за гадости,звучавшие так громко.
за недоверие,пожалуйста,прости.

прости мои ненужные упрёки.
прости за слёзы на твоих глахах.
прости за сволочные строки.
прости,что превратил всё в прах.

прости за крик из телефонной трубки.
прости за сухость рук моих.
прости меня за пошлые улыбки.
прости...я всё делил не на двоих.

//30-06-2006//

тот,кто ветер,тот свищет и гонит,
вяжет совестью между зубов,
на забытых ошибках ловит
и уходит без лишних слов.

На смерть Ники Турбиной.

…Но строки, что жгут ладонь
Не станут пропуском в рай!

Какое – тебе до них
Дело? Лишь пара строф!
Молчи! Ощути стих,
Который на вкус - кровь.

И рифмы, что в сердце берёг,
Тебя же прогонят сквозь строй.
Поэт – лишь себе пророк,
Для нас, для простых – изгой.

Для жизни – всего одна,
Для смерти - сто тысяч – причин!
Как нагло взрыхляют ночь
Глаза дорогих машин!

И вот - на изломе – крыло,
И душит запекшийся крик.
Ночь, дождь, облетает стекло.
Дописан твой черновик.

Наталья Уварова.

ЧЕРНОВИК.
Жизнь моя - черновик,
На котором все буквы - созвездия...
Сочтены наперёд все ненастные дни.
Жизнь моя - черновик.
Все удачи мои, невезения
Остаются на нём
Как надорванный выстрелом крик.



Звонарь

… И стоит над землей
Колокольный звон
От былых времен
До былых времен.
И кровавый закат
Над рекой навис,
И упал бы я
С колокольни вниз.
Нету сил звонить.
Мертвый город мой,
Подожгли его.
Только бабий вой
По реке плывет,
Да забытый конь
Тихо воду пьет.
Но звонит звонарь
Уже сотни лет.
Колокольный звон -
Попутчик бед.
1984

// Ника Турбина

В колонках играет - Nirvana - You Know You're Right (home demo)

Нет ничего лучше живых выступлений.

Я ночь люблю за одиночество,
Когда с собой наедине
Я говорю о том, что хочется
И так не хочется судьбе.
Могу я думать о несбыточном,
О том, что ночи нет конца.
И можно верить в дни счастливые,
И плакать можно без конца.
Не надо слушать слов укора
И глаз тревожных острие
Не надо прикрывать рукою,
Когда становится темно.

//Н. Турбина

Почему зеркало не показывает мне того,кого я хочу видеть?!

кажется,что я разучился любить людей.Пью кофе в поезде.
почему мне глубоко насрать на всеобщее внимание!?
Бог ты мой...
Я уже настолько запутался в себе и в своей душе!Хотя знакю,что я совершенно обычный и ни больше ни меньше...

У меня нет выхода...
Молюсь в метро.
Болен.

"Детство"

Все мы дружили с разными друзьями
Плохими иль хорошими - не суть!
В кошмарных снах нам снились похоти с блядями
И водку в этих снах боялись мы глотнуть!

В ларьках,которых покупали жвачки,
Боялись взглядом прикоснуться к табаку,
И по дороге,где топтали пачки,
Мы шли домой,а не к спиртному кабаку!

Всё это называлось детством,
Которое хотели поскорей прожить,
Которое теперь,любой ценой и средством,
Даже во сне,не в силах мы купить.

Пой песнь победы Бесам горькая отрава -
Увы,взят верх не только надо мной!
По венам тромбами от нас уходит слава,
И из зеркал нас плавит взгляд чужой...

10/05/2006

Горький дым,да ветер промозглый
Мою душу и кровь просмолил
Вот бы жил на свете пожарный
Чтоб огонь моей грусти залил

Я уже,не надеясь на чудо,
Шляюсь ночью по тёмным углам
Сторонюсь я встречного люда
Улыбаясь их мерзким устам

Я устал и ,за новой строкою,
Сяду я на холодной скамье
И в глазах со вселенской тоскою
Утоплюсь,без возврата,в себе...

Горький дым,да ветер промозглый
Мою душу и кровь просмолил
Гдеж найти тебя,милый пожарный?
Чтоб ты слёзы в глаза мне залил...

Каждый вечер,одевшись невзрачно,
Я иду бороздить простор
Бесконечных Московских улиц,
Возбуждая свой кругозор!

Запыхавшись,я сяду,остыну
И достану табачный дурман
И,набрав в рот затяжку дыма,
Проглочу её,как гурман

И услышав треск сигареты
В тишине,создаваемой мной,
Я забуду про всё на свете,
Наполняя душу тоской.

И очнувшись от ветра и стужи
Я приглажу кудри рукой,
И нарочно вступая в лужи,
Поплетусь еле-еле домой...